— А почему мистеру Дрейперу понадобилось являться к вам домой? — спросил Иеремия. — Уж ему-то следовало бы знать о последствиях визита в дом того, кто ненавидит его пуще всего на свете.
— Дело в том, что Дэвиду срочно понадобилась крупная сумма для весьма выгодного вложения, и он попросил денег в долг. Мы хоть и регулярно видимся с ним, выпиваем по кружке эля где-нибудь, но тогда он ждать не мог. Возможно, ему захотелось еще и позлить старика.
— Как реагировал ваш отец, узнав, что в его доме побывал мистер Дрейпер?
— Он пришел в бешенство, — со вздохом ответил Сэмюел. — Даже меня поразил этот взрыв ярости. Нет, все-таки дурно, очень дурно, что наши семьи пребывают в такой непримиримой вражде.
— Тебе ни за что не понять этого, сын! — раздался со стороны дверей ледяной голос.
Сэмюел и Иеремия, вздрогнув, повернулись и увидели на пороге Айзека Форбса. Старик стоял словно изваяние, грозно вцепившись в набалдашник трости. Оба и не услышали, как он вошел.
— Как осмеливаешься ты подвергать сомнению мои решения? — злобно прошипел глава семейства. — Страна под пятой у этого паскудника паписта, разрушающего страну бессмысленными войнами и губящего своих сограждан. Мы ввязались в войну с теми, кто связан с нами общей религией! Торговля приходит в упадок. Я за три месяца потерял два корабля. И ты еще спрашиваешь, почему я не желаю допускать в свой дом родственничков-роялистов?!
Сэмюел раскрыл было рот, намереваясь что-то возразить, но передумал и торопливо покинул детскую. Иеремия заметил, что Темперанция, съежившись от страха, готова провалиться сквозь землю. Малыш у нее на руках раскричался.
— А вы, доктор, не стойте столбом, а займитесь лучше ребенком! — рявкнул старик на Иеремию. — Мне необходимо знать, здоров он или нет.
Иеремия, сдержавшись, повернулся к мальчику. После того как они с Темперанцией распеленали его, иезуит осторожно положил малыша на колени. Он попытался успокоить продолжавшего кричать ребенка, и тот в конце концов перестал плакать. Ощупав тельце мальчика, Иеремия убедился, что ребенок заметно прибавил в весе. Ни прыщей, ни синяков или ранок на теле не было. Конечности развивались нормально, без каких-либо искривлений.
— Ваш внук совершенно здоров, — твердо заявил Иеремия, закончив осмотр.
— Вы отвечаете за свои слова?
— Полностью!
По глазам старика Иеремия заключил, что тот не до конца верит ему. Казалось, он что-то желал ему сказать, но в последнюю минуту передумал.
— Ну ладно, доктор, хорошо. Я верю вам. Пройдите ко мне в кабинет. Ваши усилия должны быть должным образом вознаграждены.
Иеремия, полный раздумий, брел по лабиринту коридоров Вестминстерского дворца. Незадолго до этого произошел безрадостный разговор с судьей Орландо Трелони, едва ли не завершившийся ссорой. Нежелание друга исполнять супружеские обязанности не давало иезуиту покоя, и он, набравшись решительности, напрямик заявил об этом сэру Орландо. В ответ прозвучала сначала возмущенная тирада о невоздержанности на язык домашней прислуги, готовой первому встречному разболтать то, что для чужих ушей не предназначено. Неоднократные попытки Иеремии перейти к сути дела, потерпели фиаско. В конце концов сэр Орландо, исчерпав запасы терпения, в достаточно учтивой, но весьма категоричной форме дал понять, что, дескать, вся эта тема к нему, доктору Фоконе, касания не имеет и в будущем он настоятельно просил бы его никогда не возвращаться к ее обсуждению.
Иезуит остался у разбитого корыта. Чуть позже его посетила идея увидеться с Аморе и испросить совета этой умной и проницательной женщины.
Леди Сен-Клер в соответствии с обязанностями фрейлины как раз собиралась на встречу с королевой. Аморе весьма обрадовал неожиданный визит святого отца, она предложила ему сесть и отправила служанку Арман в дворцовую кухню приготовить чай.
— Миледи, есть проблема, решить которую без вашего участия мне не по силам, — сразу перешел к делу Иеремия. — Вот поэтому я и вынужден был побеспокоить вас. Мне необходим ваш совет.
Не впервые иезуит прибегал к помощи Аморе, когда не знал, как разрешить ту или иную докучавшую ему проблему. И очень часто леди Сен-Клер, призвав на помощь чисто женское чутье, сдвигала дело с мертвой точки, в особенности если это касалось человеческих чувств и отношений.
— Как всегда, с охотой готова служить вам, — без промедления ответила красавица. — Речь, случаем, не идет о гибели той самой нищенки, о которой вы мне рассказывали?
Иеремия отрицательно покачал головой:
— Нет, здесь дело скорее сердечного толка.
Аморе была искренне удивлена.
— Ну-ну, святой отец, рассказывайте.
— Вероятно, вам доводилось слышать о женитьбе судьи Трелони.
И Иеремия изложил Аморе всю историю без утайки, не позабыв упомянуть и о собственной роли при заключении этого супружеского союза.
— Поведение судьи представляется мне по меньшей мере странным, — подытожила Аморе, выслушав рассказ пастора, и отхлебнула чаю, поданного Арман. Знакомством с этим в ту пору еще экзотическим в Англии напитком она была обязана именно Иеремии. Теперь же к нему пристрастилась и королева.
— Может быть масса причин для несоблюдения супружеских обязательств — к примеру, судья Трелони не желает детей.
— Я с полной уверенностью могу заверить вас, что сэр Орландо мечтает о ребенке, — возразил Иеремия.
Аморе задумалась.
— Ну, в конце концов причиной может стать и… так сказать… некий физический дефект, что ли… Словом, вы понимаете, о чем я. — Произойди этот разговор с кем-либо из придворных, она не стала бы утруждать себя подыскиванием деликатных выражений, а просто назвала бы вещи своими именами. Но в беседе со своим духовником… — Это как раз объясняет его раздражительность, когда вы затронули эту тему.
Иеремия слегка склонил голову набок.
— Миледи, поверьте, я обдумывал и такую возможность. Крайне маловероятно, что проблема ограничивается чисто физической природой. Сэр Орландо в течение пятнадцати лет состоял в браке, и за все эти годы вполне мог стать отцом, причем не раз и не два. Однако всем его детям суждено было умереть. А овдовел он всего полтора года назад. Срок, как вы понимаете, невелик. И если бы он за это время получил травму, обрекавшую его на бесплодие, поверьте, я был бы первым, кто узнал об этом.
— Вы на самом деле уверены, что жена нравится ему? — решила уточнить Аморе.
— Я убежден, что он любит ее всем сердцем… Во всяком случае, до сего времени у меня не было ни малейших сомнений на этот счет.
— По-видимому, причина, вынуждающая его всячески избегать общения с любимой женой как днем, так и ночью, должна быть весьма серьезной. Его наверняка что-то мучит. — Аморе задумчиво закусила губу. — Вы говорите, сэр Орландо уже был женат?
— Да.
— И он любил свою первую жену?
— Да. Думаю, что да. Как мне помнится, после ее смерти он долго места себе не находил.
— Отчего она умерла?
— Она умерла от родов…
Иеремия умолк на полуслове. Взгляды его и Аморе встретились. Обоих осенила одна и та же мысль.
— Ну конечно же… — вырвалось у Иеремии. — И как я раньше не догадался! — Поднявшись с кресла, он взял руку Аморе и прикоснулся к ней губами. — Что бы я делал, не будь вас, миледи!
От причала Уайтхолла Иеремия на лодке добрался до причала Блэкфрайер. Он решил не откладывать в долгий ящик разговор с сэром Орландо и не дожидаться, пока тот явится домой. Эту неделю судебные заседания проходили в зале Олд-Бейли. Только что закончился обеденный перерыв, и Иеремии удалось занять местечко на скамейке для публики еще до возвращения судей. Ретивый лорд — главный судья сэр Джон Килинг и на этот раз не упустил возможности побыть председательствующим. Кроме него, в составе председательствующих были лорд-мэр сэр Орландо Трелони и судья Верховного суда по гражданским делам.
Заседание грозило затянуться до вечера, и Иеремия запасся терпением. Чтобы как-то скрасить томительно текущие минуты ожидания, он сосредоточил внимание на разбираемых одним за другим делах. С ворами, бандитами разговор был короток — их без промедления отправляли в тюрьму. Затем перед судом предстала троица в кандалах на руках и ногах. Подсудимые были в простой темной одежде и держались с поразительным достоинством. Иеремия узнал среди одного из них того самого квакера, невольным свидетелем ареста которого стал. Именно его допрашивали первым. Сэр Джон Килинг спросил его:
— Мистер Джордж Грей, вам было дано время обдумать предупреждения, высказанные вам вчера на суде в надежде, что, вняв рассудку, вы все же проявите готовность принять присягу.
Повернувшись к судебному писарю, лорд — главный судья велел ему зачитать текст присяги.
