много лет, как почил в бозе, и никакая бессмертная медуза не могла вернуть его с того света. Пусть и дальше думают в том же духе, а мы с тобой знаем правду. Так или иначе, теперь мы понимаем, куда наносить удар. Только надо быть крайне аккуратными. Мсье Блан пообещал, что, когда он меня схватит в следующий раз, мне не поможет никакой князь. Думаю, слово свое он сдержит, поэтому действовать надо незамедлительно…
– И что вы собираетесь делать? – помощник глядел на него настороженно.
– Собираюсь отправиться на морскую прогулку, – беспечно отвечал Нестор Васильевич.
– Прогулку? – изумился Ганцзалин. – На море сильное волнение, вы можете утонуть!
– Могу, и более того – обязательно утону, – Загорский посмотрел на часы и махнул рукой официанту. – Времени у нас немного, так что придется поспешить.
* * *
Вахтенный матрос бронепалубного крейсера первого ранга «Эдуард IV» Бобби Маллиган скучал на своем посту. Посудите сами, парни, сколько можно разглядывать чаек, летающих вдоль борта со скандальными криками и бесконечное, как вахта, синее море?!
Одно было развлечение у Бобби – глядеть на берег загадочного, словно Индия, княжества Монако, где, говорят, деньги валяются прямо под ногами, только не ленись подбирать! Там, в самом сердце княжества, царило сказочное казино Монте-Карло, полное состоятельных господ и дам – таких ослепительно красивых, что у Бобби, надо думать, глаза бы лопнули, если бы он смотрел на них больше десяти секунд.
Бобби глядел на берег и мечтал, как хорошо было бы взять жалованье за полгода и отправиться в казино. Говорят, что новичкам везет, и ему, Бобби, тоже бы повезло, повезло непременно. Должна же быть на свете справедливость, а много ли справедливости до сего дня видел бедный Бобби? Сами, поди, знаете, что за жизнь у матроса военного флота, пусть даже это и флот его величества короля Великобритании и Северной Ирландии Георга Пятого. Офицером, поди, быть куда сподручнее – у каждого своя каюта, еда из офицерской столовой, не говоря уже про жалованье, которое не в пример лучше матросского.
Не поймите неправильно: Бобби Маллиган не сетовал на судьбу и не завидовал белой офицерской кости… А, впрочем, нет, наверное, все-таки слегка сетовал, да и завидовал немножко. Что же это за порядок такой, леди и джентльмены, когда одним уже по рождению дается все, от офицерских погон до самых красивых барышень, а другие стоят как столп, и в поте лица пялятся в синий горизонт, в котором при всем желании ничего нельзя увидеть, кроме, пожалуй, такого же военного или торгового корабля.
Видимо, из-за размышлений Бобби и пропустил момент, когда с наветренной стороны, оттуда, где мягко мерцал в теплой дымке берег Монте-Карло, явился маленький парусный ялик, какими гости княжества пользовались для прогулок по морю. Пропустил он и момент, когда пассажир ялика при неумелом развороте подставил свое крохотное суденышко под удар волны. Порыв ветра рванул парус и довершил катастрофу – ялик повалился набок, и, набрав воды, стал медленно тонуть, увлекая за собой на дно морское и своего пассажира.
К счастью, тонущий обладал зычным голосом и, видимо, неплохо плавал.
– На помощь! – рявкнул он, отталкиваясь ногами от лодки. – Тону!
Тут уже Бобби Маллиган, наконец, очнулся от мыслей о несправедливом устройстве мира и заморгал глазами. Впрочем, особенно долго моргать не приходилось – море изрядно волновалось, и тонущий мог в любую секунду оказаться на дне.
– Человек за бортом! – закричал Бобби во всю свою луженую матросскую глотку.
Крик этот немедленно подхватили остальные матросы, он понесся по кораблю и достиг ушей боцмана. Тот дунул в свою дудку и скомандовал:
– Шлюпку на воду!
Двое матросов, Джейк и Итан, стремительно побежали по палубе к шлюпке, и спустя полминуты она уже опустилась на воду. Быстро, рывками, шлюпка помчалась к утопающему. Тот уже терял последние силы, борясь с волнением на море и захлебываясь, беспорядочно бил руками по воде. От шлюпки до него оставалось каких-нибудь двадцать ярдов, когда, обессилев, он в последний раз вынырнул над поверхностью моря, хлебнул воды и ушел вниз…
Итан, сидевший на веслах, поднажал, и спустя несколько секунд шлюпка закачалась на волне прямо над тем местом, где медленно уходил в зеленую толщу вод незадачливый любитель морских прогулок. Джейк, быстрый и ловкий, как обезьяна, сбросил с себя ботинки, нырнул прямо в море, и мутная пучина сомкнулась над ним в ту же секунду.
Итан, сидя в лодке, напряженно всматривался с воду. Прошла минута, затикала вторая. Лицо Итана исказилось, как от зубной боли, он пытался увидеть, что происходит под килем, но волнение замутило прозрачные морские воды, и уже на глубине в два фута ничего было не разглядеть. На исходе второй минуты морякам с «Эдуарда» стало ясно, что ненасытная пучина прибрала и человека с лодки, и матроса, который пытался его спасти. По кораблю пронесся гул.
Однако Итан по-прежнему продолжал всматриваться в морскую глубь. И вдруг наклонился над водой, опустил руку вниз и вытащил за ворот прямо из моря неизвестного седовласого господина. Он рванул его вверх и уложил животом на борт шлюпки – так, что она немного накренилась. В следующий миг из воды вынырнул и Джейк. Он оплыл шлюпку с другого борта и с помощью Итана забрался на борт. Потом они вдвоем взялись за седовласого и уложили его на дно шлюпки.
Итан снова сел на весла, и лодка помчалась к крейсеру. Джейк тем временем навис над спасенным и стал делать ему непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Спустя полминуты седовласый резко вдохнул и открыл глаза.
– Живой? – спросил его матрос, удивленный, что из легких спасенного не вылилось ни капли воды.
– Живой, – отвечал седовласый на чистом английском языке. Говорил он без акцента, в той аристократической манере, которая самими британцами определяется как «пош инглиш» [21]. – Благодарю вас, господа, за вашу храбрость и героизм.
Матросы только переглянулись и пожали плечами: подумаешь, героизм – в воду нырнули. Обычное дело для моряка. Героизм начинается, когда по тебе из вражеских орудий бьют прямой наводкой, а ты по палубе носишься, как угорелый – вот это действительно героизм, а море – это дело привычное…
Спустя полчаса, переодетый в сухой костюм капитан-лейтенанта Освальда, который идеально подошел ему по размеру, седовласый сидел в кают-компании в окружении британских морских офицеров.
– Как вы сказали – Загорский? – переспросил его капитан третьего ранга Робертс, больше похожий на провинциального учителя математики, чем на морского офицера. – Это, кажется, польская фамилия?
– В моем случае – русская, – отвечал Нестор Васильевич. – Хотя она вполне
