Диана Стаккарт - Портрет дамы

Увидев мой укоряющий взгляд, он спокойно покачал головой.

— Я знал, что графиня не поверит мне, поэтому я привел ее в башню, чтобы она услышала правду из уст самого капитана, — затем он обратился к Катерине: — Вы должны были оставаться в укрытии, как я вас и просил.

— Я не желаю оставаться в укрытии и слушать эти жестокие обвинения, — ответила она, гордо вздернув подбородок, хотя ее губы подрагивали. Повернувшись к капитану, она сказала уже мягче. — Грегорио, я ничего не понимаю. Скажи мне, что происходит, прошу тебя. Какие у тебя от меня тайны, кроме той, что, видимо, я тебе совсем не нужна?

Последние слова она произнесла почти плача, но не отвела от него гордого взгляда. Его ярость уже потухла, сменившись задумчивостью. Он обратился к Леонардо:

— Давай, Флорентинец, — пожал он плечами. — Расскажи ей, если ты все знаешь… если осмелишься.

Я увидела, что учитель помрачнел, и поняла, что он уже пожалел о том, что все так далеко зашло.

— Это длинная история, графиня, — зловещим тоном начал он, — но я постараюсь изложить ее вкратце, чтобы не продлевать ваши муки. Теперь вы знаете, что капитан — сын вашей служанки Лидии. Но это еще не все. Она, вероятно, рассказывала вам о тех днях, когда она была вашей кормилицей. О том, что ваша мать умерла вскоре после вашего рождения и ваш добрый отец, охваченный горем, совсем не заботился о вас.

Катерина неуверенно кивнула.

— Да, Лидия всегда так говорила.

— И она, должно быть, рассказывала вам, что у нее тоже была дочь одного с вами возраста, которая умерла, когда ей было всего несколько недель от роду.

Катерина снова кивнула, на этот раз с нетерпением, которое пришло на смену ее растерянности.

— Да, синьор Леонардо, я все это знаю. Расскажите мне что-нибудь новое.

— Чего вы не знаете, графиня, так это того, что умершая малютка была вовсе не дочерью Лидии. Это была дочь графа ди Сасина, которая однажды утром не проснулась.

Он перевел взгляд с Катерины на меня. Мы обе смотрели на него раскрыв рот от изумления, в то время как Грегорио, казалось, был ничуть не удивлен словами учителя. И все же я чувствовала, что, несмотря на кажущееся равнодушие, он напряжен.

— Конечно, Лидия едва не обезумела, обнаружив, что дочь графа мертва, — продолжил Леонардо. — Она испытала не только горе, но и страх за себя. Было очевидно, что убитый горем отец во всем обвинит кормилицу, поскольку ничем другим, кроме ее недосмотра или злого умысла, объяснить смерть ребенка было нельзя. — Он остановился и, сделав глубокий вдох, закончил: — Под влиянием страха у Лидии родился дерзкий план. Поскольку все домашние скорбели о смерти графини, малышкой занималась лишь Лидия. И только она знала о ее смерти. Поэтому она не сомневалась, что ей удастся совершить задуманное и никто об этом не догадается.

Лицо Катерины было таким же белым, как и ее платье. Жестокая правда перечеркнула все, что она знала о себе и мире, в котором жила. Как и Катерина, я поняла, что это означает, но все же не решалась в это поверить, пока он не устремил свой мрачный взгляд на Грегорио.

— Никто, даже отец девочки, не догадался, что Лидия подменила мертвого ребенка своей собственной здоровой дочерью. Никто никогда не усомнился, что это ее дочь умерла. Проходили годы, и никто, кроме Лидии, не знал, что девочка по имени Катерина ди Сасина на самом деле — дочь кормилицы.

Да, никто. Кроме ее брата.

После этих слов воцарилась такая тишина, что можно было слышать потрескивание пламени ламп, хруст камыша и шум ветра, гуляющего по комнате. Катерина была неподвижна, словно одна из глиняных моделей учителя, и казалось, даже перестала дышать. Затем она медленно повернулась к Грегорио.

— Это не может быть правдой, — тихим бесцветным голосом сказала она. — У него нет никаких доказательств. Скажи мне, что он лжет, Грегорио.

Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, но когда он заговорил, его слова были обращены к Леонардо.

— Как вы узнали? — тихо спросил он таким же бесцветным голосом.

Учитель покачал головой.

— Я знал, что вас троих связывает какая-то темная тайна, — пояснил он, — но не догадывался, какая именно, пока не начал писать портрет Катерины. Видите ли, у меня есть привычка зарисовывать лица, которые я нахожу интересными. Всего лишь несколько дней назад я случайно нарисовал ваше лицо на одном из эскизов графини. Меня сразу же поразило сходство между вами, сходство столь явное, что его нельзя было объяснить совпадением. С этого момента мне оставалось лишь сложить два и два.

Он добавил, обращаясь ко мне:

— Когда я отдавал белье в стирку, мне улыбнулась удача, и я познакомился с прачкой, которая с давних пор знала Лидию. Она всегда удивлялась, почему Лидия не испытывала особого горя из-за смерти своей дочери. Она также знала о горячей любви кормилицы к юной графине, и что та после того, как покинула дом графа, продолжала видеться с девочкой.

Я едва слушала его, целиком поглощенная изучением лиц Грегорио и Катерины. Сходство было очевидным! Внезапно я вспомнила, что когда в первый раз увидела их вместе, мне показалось, что они удивительно подходят друг другу. Сейчас я понимала, что, сама того не зная, заметила, что их связывают кровные узы.

Катерина, между тем, пришла в ярость.

— Ты лжешь, Леонардо! — закричала она со смесью боли и гнева. — Я никогда не поверю в подобную гнусность! Грегорио не может быть моим братом!

Холодный смех оборвал ее крики. Грегорио нарушил свое молчание и теперь насмешливо смотрел на нее.

— Ах, Катерина, у тебя просто дар обманывать себя. Так что позволь мне избавить тебя от иллюзий, раз и навсегда. Доказать, что Флорентинец говорит правду, очень просто.

Он медленно обошел вокруг нее, как прежде — вокруг Леонардо.

— У тебя на теле есть знак, — сказал он, — он очень необычный. На первый взгляд может показаться, что это просто маленькое родимое пятно, но если присмотреться повнимательнее, окажется, что он имеет вполне различимую форму.

Он остановился у нее за спиной и положил руки ей на плечи. Этот властный жест собственника заставил ее вздрогнуть. Склонившись к ее уху, он заговорил так тихо, что я едва слышала его.

— Знак имеет форму солнца, и он примерно размером с флорин, — он провел рукой по гладкой белой ткани ее платья и остановился на талии. — Он здесь, не так ли?

Она вырвалась из его рук, словно ошпаренная, и развернулась к нему лицом.

— Ты мог узнать об этом от Лидии или от любой из моих служанок, — вскричала она. — Он всегда был там… это ничего не значит.

— В самом деле? — с иронией ответил он. — Полагаю, что это также ничего не значит?

С этими словами он быстро расшнуровал свою черную кожаную куртку. Я знала, что сейчас произойдет, и все же не могла удержаться от возгласа, когда он схватился за воротник рубашки и разорвал ее, обнажая торс.

Даже при тусклом свете на его золотистой коже, прямо над сердцем, было видно темное пятно размером с монету. Это был тот самый знак, который я заметила вчера, когда он стоял передо мной полуодетый.

Одолеваемая тем же желанием, что и я, Катерина дотронулась дрожащими пальцами до маленькой черной метки в форме солнца.

— Т-такое же, — прошептала она. Затем, словно обжегшись, она отдернула руку, и посмотрела Грегорио в глаза.

— Ты знал, — тихо сказала Катерина. В ее голосе слышались одновременно отчаяние и недоверие. — Ты все это время знал, что я твоя сестра, и все же ты старался заставить меня влюбиться в тебя! И соблазнил меня! Как ты мог?

Она вытащила из корсажа четыре раскрашенных куска картона, в которых я немедленно узнала карты Таро. Я сразу догадалась, что это были за карты. Она молча взглянула на них и затем медленно покачала головой.

— Эти карты раз за разом предсказывали мне ужаснейшее предательство со стороны мужчины, которому я доверяла. Я думала, что они говорят о Лодовико, но теперь я знаю, что это ты нанес мне удар в спину!

С возгласом отвращения она швырнула карты в брата и, повернувшись, кинулась к одному из окон. В какой-то момент, охваченная ужасом, я подумала, что она намерена выброситься из окна. Должно быть, учитель тоже этого испугался, поскольку тень тревоги упала на его лицо, и он бросился за ней.

Однако, когда он приблизился, она неожиданно остановилась и упала на колени, вся в облаке белого шелка, закрыв лицо руками и с трудом сдерживая всхлипы. Сочувствие вспыхнуло на лице Леонардо, и он опустился на колени рядом с ней, помедлил — и обнял ее. Девушка попыталась отстраниться, возможно, решив, что это ее брат. Однако затем, увидев, что перед ней Леонардо, а не Грегорио, прильнула к нему сама, больше уже не сдерживая тихих рыданий.