— А что я? Я был нем как рыба, — подобострастно встрял Артемий Иванович.
— Чудесная компания. Один нем как рыба, другой слеп как крот.
— Еще третий бывает глухарь, — услужливо подсказал Артемий Иванович и похолодел от испуга.
— Как? Почему на глухарей? — не расслышал Черевин. — На кабанов. На глухарей государь охотится редко, не царское это дело — тетеревиная охота. Но вы мне зубы не заговаривайте. Как вы проникли через оцепление?
— Видите ли, ваше превосходительство, — опять вмешался Владимиров, — поляк, раззява, очки куда-то задевал, вот сослепу и привел меня сюда.
— Вы понимаете, что стоит сейчас кому-либо на вас обратить внимание, и мне не останется ничего иного, как арестовать вас обоих и отправить в Якутск от греха подальше? Я уже жалею, что связался с такими болванами, как вы.
— Это не я болван, это поляк. Это он меня сюда из Парижа привез.
— А с чего вы в Париже вдруг оказались, когда я вас по всему Петергофу разыскивал?
Фаберовский понимал, что обострение отношений с начальником царской охраны может кончится для них катастрофично, поэтому, заглушил в душе гнев на своего компаньона и выступил на его защиту:
— Пан Владимиров был похищен агентами Рачковского, а когда на допросе он отказался что либо сказать, несмотря на пытки и избиения, — по знаку Фаберовского Артемий Иванович продемонстрировал Черевину свежую шишку на голове, — его отвезли в лес, чтобы избавится от опасного свидетеля. Но он бежал, убив агентку Заграничной агентуры. И теперь готов вновь положить свою никчемную жизнь на алтарь Отечества.
— Тихо! — вдруг оборвал поляка Черевин. — Сюда идет наследник. При нем ни слова. Говорить буду только я.
— Черевин, кто это? — спросил цесаревич, подходя ближе и указав на Артемия Ивановича стволом ружья, которое держал под мышкой.
— Чиновники из внутренней охраны, — ответил генерал.
Николай внимательно всмотрелся в лицо Владимирова, оценивающе окинул взглядом его потертый котелок, мятый пиджак, насквозь промокшие брюки и испачканные в земле ботинки с распущенными шнурками.
— Я где-то видел этого господина, — сказал цесаревич. — Подождите, сейчас вспомню… Точно, вспомнил! Я видел его в Александрии во время праздника в честь именин мама. Он был в хоре и вдруг начал прыгать. Зачем вы прыгали?
Черевин скривился, как от зубной боли, и рявкнул на Владимирова:
— Отвечать государю наследнику цесаревичу!
— Так точно, никак нет! — гаркнул Артемий Иванович, вытягивая руки по швам и выпячивая вперед свое, изрядно похудевшее, брюшко. — Мне было ничего не видно. Ура!
— Чтобы не нарушить спетого хора, — бросился на подмогу Черевин, — профессор Черни просил меня поставить нашего агента позади, но, к несчастью, впереди него оказались два рослых хориста и ему пришлось подпрыгивать, чтобы исполнять свой служебный долг.
— Как это интересно! — восхищенно сказал наследник. — Мне редко приходится замечать скромных тружеников нашей полиции, обеспечивающих безопасность нашей семьи. Скажите, а за границей вы тоже нас охраняете?
— Мы вас везде охраняем, — ответил Владимиров и снова крикнул «ура!».
— Черевин, скажите, а как его фамилия? Он кажется мне смышленым и деятельным человеком. Я попрошу отца, чтобы его назначили в мою охрану в кругосветном путешествии.
— Не стоит, ваше высочество, — сказал генерал. — Его долг — находиться тут, в России.
— Ура! — во всю глотку заорал Артемий Иванович. — Ура!! Ура!!!
— И все-таки я поговорю с отцом, Черевин. Мамá, я нашел еще одного надежного человека, который будет охранять нас с Георгием во время путешествия.
— Я не вижу человека, — сказала императрица. — Здесь только два оборванца. Твои пристрастия к сомнительным людям меня пугают, Ники. Сперва этот матрос, которого ты готов разве что не на руках носить, теперь какой-то бродяга с тупым лицом, безостановочно кричащий «Ура!». Ты должен следовать примеру своего отца, который умеет выбирать людей умных, а не тех, кто ему нравится.
Артемий Иванович снял котелок с головы и поклонился императрице в пояс.
— Передавайте, Марья Федоровна, привет от меня вашему супругу, — сказал он, выпрямляясь и расплываясь в счастливой улыбке.
По счастью, императрица не поняла его, а наследник, наоборот, был даже восхищен таким простонародным и непосредственным выражением любви простого охранника к его августейшему отцу. Но тут вдалеке раздались крики егерей и охотники поспешили на свои места на штреке — начался новый загон.
Черевин проводил его взглядом и спросил у поляка:
— Почему вас никто не заметил ни в одной из ближних к Спале деревень? Ничего не понимаю. Вы откуда шли?
— Из Пеклы, — сказал Артемий Иванович, надевая котелок.
— Кто там у нас в Пекле? — задумался Черевин. — По-моему, старая карга Лёньчинская. Ну, я ей задам! И как она могла вас просмотреть?
— Пани Лёньчинская приходится мне тетушкой, — сказал Фаберовский.
— Это она-то душка? Да такой карги по всей округе не сыщешь. Что же мне с вами делать? Все идет из рук вон плохо. Федосеев и Петербургская охранка благодаря болтливости господина Владимирова слышали о покушении. Наследник обратил на него внимание и запомнил. Мне кажется, по вам все-таки плачет Якутск.
— Ваше превосходительство, это была случайность, я уверен! — заговорил поляк с удвоенным жаром. — Пан Владимиров действительно смышлен и очень способен. Уверен, что информация о подводной лодке просочилась не по его вине. Я еще не спрашивал у него, но, вполне возможно, его ослабленный якутской ссылкой организм не сумел противостоять какой-нибудь горячке и тот, кто ухаживал за ним, услышал что-то, произнесенное в бреду.
— Да-да, это был совершеннейший бред, — подтвердил Артемий Иванович. — Я тут ни при чем. Обычная горячка ослабленного организма. Полный бред. Я молчал как рыба. Можно, я больше не поеду в Якутск, а?
— Готов поручиться, ваше превосходительство, что все пройдет как по маслу. Слухи, гулявшие по Петергофу, не более чем слухи. О них уже забыли. Пана Владимирова там больше не увидят. Да и наследник никогда больше его не увидит, ведь мы будем атаковать его из-под воды. Вы должны нам поверить. Отправить нас до Якутску несложно, но вы потеряете драгоценное время, упустите, быть может, единственную возможность спасти Россию и династию. У вас уже нет времени заменить нас в вашем плане.
— У меня даже нет времени тут с вами разговаривать! — сказал Черевин, снимая ружье с плеча. — Сейчас начнется следующий загон, а мое место по левую руку от императрицы.
— Я хотел только сказать, ваше превосходительство, что мы с паном Владимировым уже предприняли серьезные шаги по пути сюда к подготовке к операции.
— Как? Кастрация? Но зачем вам кастрация? — не понял Черевин.
— Я пана Владимирова среди евнухов в каком-нибудь гареме в Каире прятать буду.
— Вы что, очумели оба? Хорошо, что я вам денег не успел дать.
— Холера ясная! — рассердился поляк. — Я ему про Фому, а он мне про Ерему!
— Никаких сообщников! И Еремина не надо. Так и быть, я дам вам денег, но не вмешивайте больше сюда никого!
— Мы встретились в Париже с изобретателем подводного аппарата паном Джевецким… — сказал Фаберовский, сдерживая раздражение.
— Да, на Эйфелевой башне, — подтвердил Артемий Иванович. — Такую высоченную отстроил, просто страсть.
— Да, кстати, а куда делась башня, которую вы построили в Бобыльском? — вдруг спросил у Владимирова Черевин.
— Да кто ж ее знает! — пожал плечами Артемий Иванович. — Я ее сам в глаза не видел. Врут все, наверное. Есть же такие люди, что соврут — не дорого возьмут. Совсем бесстыжие. А сколько вы нам отвалите на первое обзаведение, ваше превосходительство?
Фаберовский резко одернул за полу пиджака Владимирова и вновь взял слово.
— Мы обговорили с Джевецким нюансы управления аппаратом под водой, а кроме того, договорились об аренде имеющегося в его личном распоряжении аппарата с электрическим двигателем.
— Зачем вам еще один аппарат?
— Мало ли, что может случится. Русская таможня не выпустит подводную лодку за границу, египетская таможня не позволит русскому кораблю ввезти такое потайное судно на свою территорию. В конечном счете, может нам вовсе не удастся получить его в Инженерном ведомстве или Морском министерстве.
— Об этом не беспокойтесь. В середине сентября в Севастополе побывал управляющий морским министерством Чихачев. По моей просьбе он должен был договориться насчет лодки.
— Но вы поймите: если у нас будут две лодки, мы можем расставить их в разных точках пути наследника, с тем чтобы гарантировать успех.
— Черт, наследник уже машет мне рукой! Вы мне оба очень не нравитесь с некоторых пор, но времени действительно осталось слишком мало, чтобы что-то менять. Я соглашусь даже приобрести в аренду у Джевецкого его личную лодку. Второй экземпляр вы должны будете забрать из Севастополя в ближайшее время и отправить его из Одессы в Александрию. Забирать лодку следует в воскресенье, когда большая часть начальства в порту отсутствует. Вечером я заеду к Лёньчинской, будьте там — я передам вам деньги. И учтите — с цесаревичем поедет мой доверенный человек, урядник Стопроценко. Он будет по мере возможности помогать вам и доносить обо всем мне. Через него же я буду держать с вами связь в Египте, если понадобится. Но коли случится такое дело, что вы захотите предать меня или улизнуть в самый ответственный момент, он позаботится, чтобы вы никуда не делись и были достойно похоронены на одном из коптских кладбищ в Каире.
