— И что же, встретили Томаса? — спросил Майкл, подняв руку, чтобы помешать Бартоломью ответить. Дело не касалось смерти Уитни, и он не хотел тратить на это время.
— Нет, но когда вернулся, то увидел в зале Эндрю и Урбана, а Уитни был… — Он замолчал и пожал плечами.
— Значит, вас не было, когда умер Уитни? — уточнил Майкл.
— А что такое? А, та парочка заявила что-нибудь другое? Можете проверить мой рассказ, потому что в церкви святого Андрея меня видели. Я не знаю имен этих людей, потому что я здесь чужак, но я разговаривал с продавцом чернил и с троими францисканцами из аббатства в Кембридже. Они подтвердят, что когда Уитни убили, меня там не было.
— Что сказали Эндрю и Урбан, когда вы увидели их рядом с трупом Уитни? — спросил Бартоломью, гадая, кто же из них лжет. Кто-то явно лгал, потому что рассказы противоречили друг другу. Сетон был надменным и властным, Эндрю — глубоко убежденным в собственной добродетели и правоте, а Урбан — слепо преданным. Ни одному из них нельзя было верить.
— Ничего не сказали. Когда я увидел, что это Уитни, я обвинил их в убийстве; должно быть, слуга услышал, как мы ссоримся, и послал за вами. Что вы будете делать, брат? Вы не можете отпустить их, раз совершенно ясно, что они совершили смертный грех!
— Они никуда не уйдут без моего разрешения, — ответил Майкл. — Значит, вы утверждаете, что Уитни никогда не нападал на Эндрю и не пытался завладеть Истинным Крестом?
— Само собой разумеется, нет! Зачем он бы стал совершать подобное? И не говорите, что для продажи: мы францисканцы и не торгуем реликвиями вразнос! Это мы оставляем доминиканцам — если, конечно, они не уничтожают их в припадке праведного фанатизма. Но мы уходим от главного: эти два кармелита убили Уитни. Урбан запросто мог забраться на крышу и начать шуметь, чтобы привлечь внимание Уитни к камину. Когда он сунул туда голову, тот сбросил вниз камень, чтобы оглушить его, и он задохнулся.
— Вы говорили, что он не имел привычки заглядывать в каминные трубы, — напомнил Бартоломью.
Сетон вздохнул.
— Он мог заглянуть, чтобы выяснить, откуда исходят странные звуки. Любой бы заглянул. Но он был добродетельным, благочестивым человеком, которого жестоко убили, и ангелы не успокоятся, пока его смерть не будет отмщена. Я знаю ангелов и знаю, как они мыслят.
— Я тоже не успокоюсь, если сказанное вами правда, — пообещал Майкл, не давая запутать себя божественными соображениями. — Но зачем Урбану и Эндрю убивать Уитни? У них нет мотива.
— Есть, — возразил Сетон. — Разве они вам не сказали? Он собирался разоблачить их как шарлатанов; их и так называемый Истинный Крест.
— Как это?
— Логическим анализом. Он выслушал их рассказ — что реликвию забрали из Храма Гроба Господня после первого крестового похода и что ее проклял магометанин по имени Барзак. Но не существует ни единого письменного свидетельства о том что наша церковь когда-либо заявляла о наличии Святой Крови в Иерусалиме; если б она там была, ее бы перевезли в Рим или в Константинополь задолго до крестовых походов.
— Это доказать невозможно… — предупредил Майкл, считая предположение необоснованным, чтоб не сказать больше.
— Это доказать очень легко, — снова возразил Сетон. — Никакая кровь, в том числе и впитавшаяся в Истинный Крест, никогда не находилась в Храме Гроба Господня. Это ложь, придуманная алчными и безнравственными людьми. Вы видели пергаменты, которые якобы подтверждают подлинность этой штуки?
Майкл кивнул.
— Один совсем древний, и на нем печать епископа.
— Возможно, он и древний, — согласился Сетон. — Он подписан рыцарем по имени Джеффри Мэппстоун, который затем приложил печать епископа Дарема, так?
— Ну и что? — спросил Майкл, не совсем понимая, к чему тот ведет.
Сетон сделал нетерпеливый жест.
— А то, что епископом Дарема в то время был никакой не Мэппстоун, а человек по имени Ранульф Флэмберд. Флэмберд никогда не ступал на Святую Землю — мы знаем о его жизни из церковных отчетов — и потому никак не мог приложить печать к этому документу. А если бы реликвия была подлинной, неужели вы думаете, что ей бы не поклонялись в собственном соборе Флэмберда в Дареме? Но нет! Щепку Эндрю спрятали в непритязательном монастыре в Эксетере. Если вы посмотрите на это беспристрастно и хладнокровно, вы поймете, что вся история нелепа.
Бартоломью подумал, что он может оказаться прав. Имеется столько «истинных» частиц Истинного Креста, что на них можно распять целое войско. Эти частицы можно купить за пенни, хотя заявление, что одна из них пропитана Святой Кровью, делает всю историю несколько необычной. Однако если Уитни собирался объявить Эндрю и его помощника шарлатанами, а, возможно, и отнять у них соблазнительный дар для благодарного аббатства в Норвиче… да, мотив для убийства очень неплохой.
— Эти двое убили моего коллегу, — снова решительно повторил Сетон. Вдруг он наморщил нос и неодобрительно огляделся. — С того момента, как вы пришли, меня преследует рыбный запах. Вы его тоже ощущаете?
— Нет, — отрезал Майкл, потирая плечо.
— И что ты думаешь, Мэтт? — спросил Майкл, когда они с Бартоломью покинули общежитие святого Бернарда и направились к колледжу Михаила. Стемнело, хотя на западе летнее солнце еще окрашивало небо в розоватый цвет.
Летом многие работали в полях, за городом, собирая урожай, пока держалась хорошая погода. Впрочем, слишком много солнца тоже было плохо для урожая; зернохранилища оставались наполовину пустыми, и бедноте не хватит зерна на всю зиму. Улицы, по которым они шли, были выжжены солнцем, как обожженная глина, хотя из-за покрывавшего их, как ковром навоза, под ногами всегда было мягко.
Уровень воды в реке неестественно понизился, некоторые ручьи пересохли, и во всем городе воняло. В начале недели Бартоломью навещал сестру в деревне, а когда вернулся, глаза защипало, и они заслезились из-за едкой вони гниющих нечистот и разлагающихся внутренностей, выброшенных с бойни, а также запаха протухшей непроданной рыбы у причала. Живя в городе, он не осознавал, каким ужасным сделалось зловоние.
— Что я думаю о проклятой — и предположительно поддельной — реликвии? Или что я думаю о заявлении Сетона, будто Уитни был убит? — уточнил Бартоломью, глядя вверх, на первые мерцающие звезды. С юга подул легкий ветерок, и пусть он был горячим и сухим, но зной все-таки ослабил.
— И о том, и о другом. Но сначала давай о реликвии. Как по-твоему, она настоящая?
— Представления не имею, но только на этой неделе мне предлагали два кусочка Истинного Креста, да и вообще, всегда есть желающие продать какую-нибудь священную частицу тела или предмета, когда-то принадлежавших Христу и Его святым. Почему Эндрю должен от них отличаться?
— Из-за самого Эндрю, — отозвался Майкл. — Я достаточно долго пробыл старшим проктором чтобы оценить человека с разумной степенью точности. Так вот, я чувствую, что он не лжет.
— Возможно, но ведь ты спрашивал не об этом. То, что Эндрю верит в святость своей реликвии, не доказывает ее подлинности. А вот насчет епископа Дарема Сетон не ошибся: того, который жил во времена первого крестового похода, действительно звали Ранульф Флэмберд, а не Джеффри Мэппстоун. Я бывал в Дареме, и мне рассказывали о Флэмберде, когда я посещал собор. Есть два подозрительных момента: печать не соответствует имени на документе, и Флэмберд никогда не бывал в Иерусалиме. Он был слишком занят, занимаясь всякими неприятными делами здесь и в Нормандии.
— Значит, наши мнения разошлись. Я считаю, что ты ошибаешься, и у Эндрю действительно хранится нечто могущественное и святое. — Майкл замялся, но все-таки выпалил: — Я ощутил это, когда хотел взять реликвию у него.
Бартоломью поразился.
— Никогда не думал, что такого практичного человека, как ты, можно убедить чем-то столь эфемерным, как какое-то ощущение.
— Не насмехайся, — огрызнулся Майкл. — Не так-то просто признаться, что меня охватила волна благоговения, когда я увидел реликвию Эндрю, поэтому не усугубляй моей неловкости. Все, что мне известно — это то, что я ощутил нечто достойное в самом Эндрю и нечто могущественное в его ноше.
— Просто потому, что он не позволил тебе коснуться его, — рассудительно заметил Бартоломью, решив пресечь нерешительность Майкла на корню до того, как она помешает расследованию. — Подобная тактика влияет на слабохарактерные умы, и я удивлен, что ей поддался и ты тоже.
— Сетон был прав, — раздраженно парировал Майкл. — Ты врач и ничего не знаешь о теологии. Но ни к чему спорить, если мы все равно не согласимся друг с другом. Что ты думаешь о заявлении Сетона, будто кармелиты убили Уитни?
Бартоломью обдумал вопрос.
— Урбан производит впечатление вспыльчивого юноши, но я не представляю, чтобы он полез на крышу, дабы убить свою жертву таким причудливым способом — или чтобы Эндрю попустительствовал этому. С моей точки зрения, Уитни просто не повезло — он заглянул в трубу, когда от нее отвалился кусок. Его оглушило, и он погиб, вдыхая сажу. Но… — Он провел рукой по волосам и глубоко вздохнул.
