даже арестованы вместе с декабристами и провели некоторое время в Петропавловской крепости, пока не была доказана их невиновность.
Понятно, почему в Каменку постарался проникнуть агент графа Витта Бошняк. Но следует пояснить, кто такие эти двое и почему занимались разведыванием тайных обществ. Ответ на второй вопрос несложен: при Александре I в Российской империи вообще не было всеобъемлющего органа политического сыска. Единственный, надо сказать, такой промежуток в истории нашей страны. Существовавшую до него Тайную канцелярию Александр упразднил, на её месте ничего не создал. Запретил, кстати, пытки подследственных – так что если в романе Лавр Петрович с ищейками позволяют себе нечто в этом роде, то совершенно незаконно. Впрочем, не они одни, даже и под конец царствования Александра Благословенного ревизии нередко находили в полицейских участках запрещённые орудия пыток и колодки: как без них обойтись, никто толком не знал.
Но общегосударственного органа тайного сыска не было, поэтому армейское начальство на местах учреждало свои собственные паллиативы для надзора прежде всего за воинскими чинами, заодно и окрестными помещиками. Ибо местное общество, хотя бы в теории способное иметь политические взгляды, помещиками и ограничивалось. Конечно, армейский вариант тайного надзора сводился к деятельности нескольких секретных агентов, в большинстве случаев, как у нас водится, известных всему свету. Но бывали необоснованные подозрения. Например, в штабе 2-й армии в Тульчине некоторое время агентом Аракчеева считали Павла Пестеля – на том основании, что отец его, сенатор, член Государственного Совета и сибирский генерал-губернатор, лет за пять до того с Аракчеевым сблизился, потом разошёлся. Павел Иванович, любимый адъютант главнокомандующего армией генерала Витгенштейна, недоумевал о причинах настороженного к себе отношения, пока не объяснился на этот счёт с начальником штаба армии генералом Павлом Дмитриевичем Киселёвым, тут-то сплетня и раскрылась. Бошняка декабристы также заподозрили, но несколько поздно.
Начальник южных военных поселений генерал граф Иван Осипович Витт имел свою агентуру. У него, в отличие от многих иных генералов, и навыки соответственные имелись, граф Витт был человек непростой и даже сейчас (в силу скудости сохранившихся документальных источников) в ряде отношений загадочный. Но его, можно сказать, происхождение обязывало. Мать его, София Константиновна Потоцкая, урождённая Маврокордато (по другим сведениям – Глявоне), по первому браку Витт, была знаменитой красавицей и масштабной авантюристкой. Была она гречанкой неясного происхождения. Ходили слухи, что в ранней юности она побывала гаремной наложницей некоего турецкого вельможи, который и вывез её в Европу. Достоверно, что София вышла замуж за поляка, коменданта Каменецкой крепости Юзефа Витта, от него родила сына Ивана Осиповича. Прекрасная гречанка совершала вояжи по европейским столицам, кружила весьма знатные головы, как будто бы даже и коронованные, заодно вроде бы не то плела международные интриги, не то шпионила (впрочем, в ту эпоху одно почти неотделимо от другого), толком неизвестно, против кого и в чью пользу. Среди прочего, стала одной из дам, осчастливленных вниманием светлейшего князя Потёмкина, который утешил её мужа графским титулом и солидной денежной суммой. Затем София настолько очаровала крупнейшего магната и ключевую фигуру в прорусской польской партии графа Станислава-Феликса (Станислава Щенсного) Потоцкого, что он ради неё развёлся с законной женой, урождённой Мнишек. Для возлюбленной граф Потоцкий создал знаменитый пейзажный парк Софиевка под Уманью, сохранившийся до сих пор.
Отношения графа Потоцкого с первой законной женой и узаконенной любовницей были столь запутанны, что авторы разных справочников не сходятся в распределении между этими двумя дамами многочисленных детей Потоцкого (редкий случай, обычно сомнения вызывает отцовство). Но несомненно, что у Софии были две дочери, Софья и Ольга, – также красавицы, окруженные мужским вниманием.
Следует напомнить, что разделы Польши и вхождение бывших польских территорий в состав Российской империи не сильно изменили отношения земельной собственности. Крупнейшими землевладельцами на Правобережной Украине оставались польские магнаты, среди которых встречались баснословно, сказочно богатые. Такими были Потоцкие, хотя стараниями прекрасной Софии состояние их подтаяло. Местечко Тульчин, где находился штаб 2-й армии, принадлежало Потоцким. Сам штаб разместился в их дворце, поскольку больше там просто не было подходящих зданий. Потоцкие уступили дворец штабу, поселившись рядом.
В числе поклонников Софьи и Ольги Потоцких был князь Сергей Волконский. В ноябре 1819 года его приятель генерал Арсений Закревский, дежурный генерал Главного штаба, писал их общему давнему приятелю и товарищу по военным походам Павлу Киселеву (упомянутому выше начальнику тульчинского штаба), что Волконский «очень увивается вокруг гр. Потоцкой», т. е. Софии, матери двух красавиц.
Именно благодаря визиту к ним в Тульчин в начале 1819 года князь Сергей Григорьевич познакомился с Пестелем и вступил в тайное общество. Неизвестно, которая из сестер ему нравилась, но Софья Станиславовна как раз в то время стала невестой Киселева, поженились они в 1821 году и несколько лет жили душа в душу, потом брак разладился. Ольга Станиславовна позднее вышла замуж за Льва Нарышкина. В том же 1819 году высший свет обсуждал громкий скандал между графиней Софией Потоцкой и ее сыном (а может, пасынком) Мечиславом: тот выгнал Софию из тульчинского дворца и присвоил ее драгоценности. Павел Пестель рассказал эту историю в письме к отцу, который откликнулся: «Истории гр[афини] Потоцкой с ее младшим сыном следовало ожидать. Мать – дырявая корзина, уже разорившая столько народа, а сын глупый и скверный во всех отношениях». Граф Иван Осипович Витт приходился Потоцким родней по матери, пасынком Станислава Щенсного и сводным братом его детям. Он унаследовал долю наследства отчима и сделался весьма богат.
В том мире все были знакомы между собой. Сергей Волконский хорошо знал графа Витта по военным походам. Павел Пестель тоже, конечно, знал графа Витта, мало того, одно время, когда Пестель устал от службы в штабе с его бесконечными интригами, Витт предлагал ему перейти к себе в военные поселения и Павел Иванович всерьез об этом думал. И еще того более, Пестель был влюблен в падчерицу Витта Изабеллу и хотел жениться. Это мог бы быть весьма странный союз двух очень разных фамилий. Пестели, обрусевшие лютеране немецкого происхождения (прадед декабриста приехал в Россию при Петре Великом), добропорядочные, исповедовавшие прямолинейно-назидательную добродетель, и семья ловких авантюристов поляков.
Обсуждая с сыном его сердечные дела, отец Иван Борисович беспокоился именно из-за этого несходства принципов: «Полячки известны своим легкомыслием. Сколько среди них разводившихся по несколько раз, даже их закон облегчает эти расставания. Полячка, ежедневно видя дурные примеры, легко к ним привыкает. Воспитанная в такой семье, как у Потоцких, было бы чудом, если бы молодая особа имела настоящие принципы, делающие совместную жизнь счастливой». Неясно, отчего Павел Пестель так и не посватался, может быть, как раз по этим причинам.
Но
