Скрипнула в дверь, и в комнату заглянула хозяйка. Окинула каким-то суетливым взглядом комнату и спросила тихонько, по-мышиному:
— Миша, а супчик подавать уже? Готово все.
— Неси. Мы уж закончили, — зашевелился хозяин, поворачиваясь к столу и с удовольствием расправляя скатерть. — Обед, уж извините. — И кивком указал на дверь.
Алексей не обиделся. Он и так уже узнал немало. Майор, скажем, столь ценных сведений раздобыть не смог.
Торопиться на 6-ю Красноармейскую он не стал, а решил сперва побеседовать с Павлом Петровичем из шестого подъезда. Время утреннего моциона вышло, и найти кого-либо во дворе дома двадцать по 6-й Красноармейской он все равно сейчас не рассчитывал. Придется ждать до завтра, а значит, прощай выходные.
Ничего, потом отгуляет. Алексей кубарем скатился по узкой черной лестнице. Отчего-то все жители этого красивого старого дома предпочитали именно ее, с крутыми ступенями, бурой темной краской, запахами борщей и впитавшегося в стены дыма.
Павел Петрович оказался полной противоположностью своему приятелю. Маленький, опрятный, во фланелевой рубашке и вязаной жилетке, он сразу располагал к себе. Узнав, по какому делу прибыл Алексей, сразу предложил чаю.
— Не стесняйтесь. Весь день ведь на ногах? Молодость — дело хорошее, да мороз на улице. Клава, доставай чашки. У нас и чайник горячий. Сахар берите. И варенье. Вот так, — кивал он, глядя на гостя. — Вот.
Алексей с благодарностью отхлебывал горячий чай и чувствовал, как проникается симпатией к хозяевам. Дело шло к обеду, организм требовал свое, так что угощение пришлось кстати. Он до того обнаглел, что слопал два куска булки с вареньем. Начальство такое поведение вряд ли бы одобрило. Ну да глядишь, оно об этом и не узнает.
— Вот, — в очередной раз кивнул Павел Петрович, когда Алеша счастливо отставил чашку. — Так зачем я вам понадобился?
— Я по поводу вашего знакомого, Сергея Игнатьевича Коростылева.
— А что рассказать — и не соображу, — потер рукой подбородок Павел Петрович.
— Меня интересуют его друзья, приятели, знакомые, родственники. Может, вы кого знаете, видели? — в который уже раз повторил заученную фразу Алексей.
— Друзья-приятели? Нет, не знаю. Он не с нашего, так сказать, двора. Не из нашей компании. Ты, Клава, знаешь? — обернулся он к жене, сидевший тут же за столом с вязанием.
— А ты что, не помнишь? Варвара Тимофеевна из шестнадцатой квартиры говорила, что он все время к каким-то знакомым на 6-ю Красноармейскую ходит.
— Нет, — покачал головой Павел Петрович.
— У него там то ли сослуживец бывший живет, то ли друг детства. Варваре Тимофеевне, когда она его там первый раз встретила, он и объяснил. Она там рядом в приеме стеклотары работает. Так вот он туда чуть не каждый день ходил. Не днем, а ближе к вечеру, как народу с работы домой идти. Я сама этого не видела, но Варвара Тимофеевна говорила.
— А вы не знаете, как его знакомого зовут, того, к кому он в гости ходил? — Алексей уже поздравлял себя с победой.
— А вы лучше у Варвары Тимофеевны спросите, она сейчас дома. Паша, проводи товарища лейтенанта. Это на четвертом этаже, как раз над нами.
— Говорил, — кивнула краснощекая Варвара Тимофеевна. — Это года два назад было, летом. Жарища была, вот я и выставила табурет на улицу, чтобы воздухом подышать. Смотрю — он идет. Разговорились от нечего делать. Куда это вы, спрашиваю. К приятелю, говорит, он у меня вон в том дворе живет. В 23-м доме, значит. Вот туда и ходил. Правда, в последнее время что-то я его не замечала. Так я за ним и не слежу. Мне работы хватает, да и зима не лето — окна заморожены, топят у нас не ахти, весь день в фуфайке и в валенках сидишь, а то не дай бог ревматизм наживешь, как вон у Петра Ивановича за стенкой. Как он, бедняга, мучается, особенно в сырость. А тоже в молодости в подвале в сапожной мастерской сидел, себя не берег. Вот в старости и хворает.
— Ясно. А к кому же Коростылев ходил в 23-й дом? Может, по имени знакомого своего называл или по фамилии? Или говорил, откуда знакомы? А может, вообще к женщине ходил? — не хотел отказываться от своей версии лейтенант.
— А вот это уж чего не знаю, того не знаю, — развела руки Варвара Тимофеевна. — Мне говорил, что к приятелю какому-то, а что за приятель — я не спросила. Да мне и незачем.
Значит, придется снова опрашивать жителей. На улице уже стемнело, мороз стал мягче, и в свете неярких фонарей кружились крупные пушистые хлопья. Алексей стоял посреди двора, смотрел на темно-синий квадрат неба над головой, на лицо мягко опускались холодные снежинки, и ему казалось, что он на дне огромного колодца. Уютно светились окошки, горку и качели запорошило снегом, во дворе было тихо, словно жизнь замерла по волшебству, и только он один избежал злых чар.
Хлопнула дверь подъезда, еще. Послышался смех, возня, на горку посыпалась ребятня — уже не карапузы с бабушками, а народ постарше и похулиганистее. Они толкались, потом залезли дружно на горку и съехали все вместе. Сказка закончилась. Алеша вытер мокрое от снега лицо, завистливо улыбнулся и, оскальзываясь и взмахивая руками для равновесия, поспешил к метро. Кажется, отец говорил, что по телику хоккей вечером.
— Где ты ходишь? — свистящим шепотом набросилась на Алешу мать, едва он переступил порог дома. — Утром убежал — ничего не сказал, за весь день ни разу не позвонил. Ноги промочил? Причешись хотя бы! Рубашку хоть свежую с утра надел?
— Мам, а почему шепотом? — Он закинул на вешалку ушанку и готов был двинуться в сторону кухни, откуда доносились вполне привлекательные ароматы.
— Что значит почему? Ты хочешь, чтобы я тебя при гостях отчитывала?
— При гостях? — В коленях появилась неприятная слабость.
— Забыл? — укоризненно глядя на любимое чадо, вздохнула Зинаида Андреевна. — Я тебе сто раз на неделе говорила, что приедут тетя Рая, Анна Семеновна с мужем и их племянница. Зовут Наташей, учится в педагогическом, очень славная девушка. А ты целый день пропадаешь неизвестно где!
— Я по работе. У нас убийство, полный завал, весь отдел работает без выходных, — мгновенно сориентировался Алексей, поздравив себя с удачно проведенным днем.
Последние полгода мама особенно настойчиво пыталась его женить. Какая-то сослуживица наболтала ей, что с его профессией трудно устроить личную жизнь, у нее вон племянник-милиционер в сорок лет холостяк, и если парня не женить до двадцати пяти, потом уже поздно будет. Алеша как раз подходил к роковой отметке — в марте должно было стукнуть двадцать четыре. Да и большинство его приятелей уже благополучно женились, а некоторые успели даже обзавестись потомством. Федька Синицын, тот вообще двойню родил — всем бывшим классом ходили поздравлять. Подарили коляску, большая такая, даже в квартиру не влезла. Пришлось на лестнице оставить.
— Какое еще убийство? — заволновалась мама, тут же забыв о невесте.
— Да не волнуйся ты. Сторожа в секретном НИИ ночью убили. Какой-то новичок действовал — хотел оглушить и силы не рассчитал. Теперь ищем. Нас много, а он один, скоро поймаем. Ну, успокоилась? Пойду-ка я руки мыть, есть жуть как хочется, — лязгнув зубами, протиснулся он в ванную.
— Ох ты, бедненький мой. Конечно, иди и сразу за стол, я тебе пока салат положу. И пирог с капустой! Пирог Наташа пекла! — проговорила она уже в дверях. — Такая умница!
Когда Алексей вошел в комнату, сразу понял, что гости сидят уже не меньше двух часов, вполне освоились, не один раз выпили и закусили. Отец с Иваном Николаевичем о чем-то увлеченно спорили, тетя Рая с Анной Семеновной обсуждали, как лучше растить помидорную рассаду, мама суетилась вокруг стола. В уголке дивана скучала «невеста».
Девушка, как ни странно, оказалась хорошенькая. Светловолосая, с большими серыми глазами, чуть вздернутым носиком и пухлой верхней губой. На лице ее читалось тоскливое «что я здесь делаю», так что Алеша ей искренне посочувствовал.
— Алешка! Наконец-то, — радостно загудели отец с Иваном Николаевичем и потянулись к стопкам. — Давай садись, выпей с мороза. Замерз небось.
— Алешенька! — потянулась обниматься тетя Рая. — Холодный какой — щеки ледяные! Зина, положи ему сразу горячее, что ему салат? Целый день на ногах, бедный.
— Алешенька, познакомься, племянница моя Наташа, — отодвигая в сторону тетю Раю, спешила представить главную гостью Анна Семеновна. — Умница, красавица, на третьем курсе в педагогическом учится, — шептала она ему на ухо громким шепотом, который при желании можно было расслышать и у соседей за стенкой.
Наташа покраснела и, глядя куда-то под стол, протянула руку. Застенчивость он тоже записал ей в плюс. Мамины невесты, как правило, такой щепетильностью не отличались. Да и, если честно, те были не такими хорошенькими и какими-то перезрелыми. А еще кокетничали так, что становилось ясно — девушка мечтает немедленно бежать в ЗАГС. Это и более опытного мужчину могло бы отпугнуть, что уж говорить об Алексее.
