– Простите, сэр… – юноша снял шляпу и не без изящества поклонился. – Вы забрали вчера из театра Рэя Роберта, он был в одежде священника.
– А тебе что за дело? – нахмурился Фелтон. Косвенно он чувствовал вину за смерть старика, хотя тот и был презренным актеришкой, но умер невинно.
– Роберт Рэй был моим дедом.
– Сочувствую, – буркнул Фелтон. – Чего ты от меня хочешь?
– Сэр! – голос юноши вдруг стал звонок и тверд. – Мой отец погиб во время боя с испанцами, он был моряком, мать умерла от моровой язвы(6). Дед Роберт заменил мне и отца и мать… Я имею право знать, за что вы его казнили!
Лейтенант уже был готов заткнуть дерзкого, зарвавшегося актеришку, но остановился. Парень, сам того не зная, попал в больное место – родители Фелтона тоже погибли, корабль, на котором они плыли, разбился во время шторма, но ходили слухи, что он был захвачен пиратами; мальчика воспитал дед, Ричард Фелтон.
– Я сочувствую тебе, юноша, – сдержав раздражение, повторил он. – Послушай, даю тебе слово офицера – ни я, ни кто другой из моих людей не виноваты в смерти твоего деда. Он выпил из той склянки, что была с ним на сцене, мы захватили ее с собой. Старик хотел доказать, что в ней нет яда и выпил, а ночью он умер. Так что убийца где-то среди вас.
Парень побледнел. Фелтон безошибочно прочел в его глазах, что тот поверил; когда было надо, лейтенант умел быть убедительным.
– Сэр… Вы не будете искать убийцу? – тихим голосом спросил юноша.
– Конечно, нет, – не сдержал улыбки лейтенант. – Если твой дед даже имел бы титул, то вряд ли я стал бы заниматься этим делом. Потерпевшие или их родственники сами должны притащить виновного в суд. Мы такими делами не занимается(7).
– Значит, убийца легко может остаться безнаказанным?!
– Мир жесток и несправедлив, даже странно, что я говорю это тебе, – пожал плечами Фелтон.
– А если… Если я найду того, кто добавил яд? – юноша открыто взглянул лейтенанту в глаза. – Сэр, если я найду доказательства?
– Тогда можешь на меня рассчитывать, – хмыкнул Фелтон. – Не считай меня зверем, юноша. Кстати, как твое имя?
– Генри, сэр.
– Генри, если ты что-то раскопаешь, то разыщи меня. Меня зовут Сэмюэль Фелтон, я лейтенант дворцовой стражи.
– Как мне вас найти, сэр?
– У главного входа в Тауэр скажешь любому стражнику, что ищешь меня по делу.
– Я сделаю все, чтобы найти убийцу, сэр! – глаза Генри выдавали его решимость. Лейтенант на мгновение даже залюбовался – ему был по нраву эта целеустремленность. Таких бы помощников с десяток, он бы горы свернул… Жаль, что парнишка из артистов.
– Что ж, успеха, – сказал он, поправил шляпу и двинулся в сторону улицы. – Не надо идти следом, – бросил он через плечо. – У меня много врагов, и тебе может дорого обойтись, если они примут тебя за моего человека.
По следам мертвеца
Генри достался характер спокойный и ровный, этим он был похож на деда. Конфликтовать молодой Рэй не любил, проявляя в таких вопросах осторожность, свойственную более зрелому возрасту, нежели юности. Вероятно, поэтому среди труппы у него не было откровенных недоброжелателей, однако друзьями он мог назвать только двоих – Гая Роджерса, своего учителя фехтования, и Эрика Симса, чревовещателя и гримера.
– Ну, что там, рассказывай, – потребовал Роджерс, набивая табаком короткую трубочку, привычку курить которую он приобрел во время своих военных приключений в Голландии. Привычка была крайне расточительной и стоила ему почти половины жалованья, но расстаться он с ней не мог.
Генри, стараясь не упустить ни одной детали, поведал все, что разузнал за эти часы.
– Я разговаривал с лекарем, когда вся суматоха улеглась, – задумчиво проговорил Роджерс. – Тот утверждает, что не существует яда, способного свести в могилу в то же мгновение, в которое его принимают. По крайней мере, в тех количествах, чтобы вкус его был незаметен. Из этого следует, что…
– Джозеф был отравлен раньше, чем прибыл в театр! – ахнул Генри.
– Вот именно. Но тогда кому потребовалось отравлять вино в фиале? – задав вопрос, Роджерс выпустил клуб сероватого дыма.
– Есть человек, которого стоило бы опасаться покойному Саттону, – ворчливо встрял Эрик. – Уж кого-кого, а его стоило опасаться после той дурацкой выходки, когда он изменил ночной вазе с бутылкой для полоскания.
– Ты имеешь ввиду Паркера? – хмыкнул Роджерс. – Это исключено. Все время до спектакля он торчал у входа и продавал билеты. Да и решиться на такой шаг наш билетер не мог, он только во хмелю буйный, а так – чисто овца.
– Тогда, выходит, яд могли добавить в вино или дед, или мастер? – Голос Генри от удивления даже сорвался на фальцет.
– Я видел, как они наливали в склянку вино, – еще подумал, что неплохо было бы сделать глоточек, – покачал головой Симс. – Они и сами его пили, – и мастер, и бедный Роберт…
Где-то в недрах театра раздался вопль недовольного чем-то Уильяма.
– Видишь, – прокомментировал его Симс. – С мастером ничего не случилось, значит, и вино отравлено тогда не было… Да и какой смысл, скажи на милость, травить лучшего актера театра?
– Ты намекаешь, что отраву мог добавить лишь мой дед? – с обидой в голосе спросил Генри.
– Все указывает на него… – пожал плечами Роджерс. – Но разрази меня гром, если я понимаю, зачем бы ему это делать! И главное, чего бы он добился, отравив Саттона? Роли Джульетты для тебя?
– Знаете, что я думаю, – добавил Эрик, – тот, кто уже отравил Джозефа ранее, видимо, не был уверен в результате, и попытался отравить его еще и в театре. Вот как было, думается мне.
– Согласен, – Роджерс отрешенно пожевал губами и выдал: – Если бы найти первого отравителя, то можно было бы проследить всю цепочку: кто покушался на жизнь Саттона. Твой дед, Генри, скорее всего стал просто пешкой в этой игре, случайной жертвой.
– Но для этого мне надо будет узнать, куда ездил Джозеф ночью! – отчаянно вскричал Генри.
– Эй, тихо ты! – Гай осуждающе сверкнул на него глазами и приложил к губам палец. – Как мы видим, в театре, возможно, есть кто-то, кто отравил вино, и ни к чему его оповещать о наших делах.
После этих слов друзья придвинулись плотнее и снизили голоса до шепота, чем стали похожи на настоящих заговорщиков.
– Кто первым видел Саттона, когда он вернулся из ночной гулянки? – Эрик оглядел всех внимательным взглядом.
– Так это же… – Генри просветлел лицом и победно глянул на друзей, – Паркер! Он мне еще жаловался, что пришлось «открывать этому уроду» дверь.
– Отлично, надо его расспросить как следует.
– А если он заартачится? – спросил Генри.
– Заартачится, скажем, что думаем – отравление Саттона его рук дело, ведь только он обещал что-то налить в склянку! – отрубил Роджерс. – Пошли к Паркеру!
И друзья, объединенные теперь еще и общим делом, отправились на поиски билетера.
* * *
Лавка букиниста Джейкоба Флетчера размещалась в самом бойком торговом месте Лондона, на единственном каменном мосту через Темзу(8). Домик, сплющенный соседними лавками, нависал над каменной мостовой уступами трех этажей.
Дверь в лавку была гостеприимно открыта. Генри Рэй и Роберт Парк вошли в полумрак, пахнущий пергаментом, чернилами и мышиным пометом. Узкое длинное помещение с окном в торце, выходящем на Темзу, было сплошь заставлено книгами разных размеров, в разных переплетах и на разных языках.
Основатель магазина был преподавателем католического колледжа, закрытого при короле Генрихе, отце нынешней королевы. Когда тот порвал отношения с католической церковью, то не преминул воспользоваться оказией и наложил лапу на все церковное имущество папского престола(9). Были закрыты многие церкви, монастыри и школы. Флетчер утаил от комиссаров короля библиотеку своего колледжа и позже, от крайней нужды, стал ею приторговывать. Торговля переросла в комиссионную торговлю. Потом подвернулся случай жениться и получить в качестве приданого жены лавочку на Лондонском мосту. Теперь за прилавком стоял сын Джейкоба, а он сам доживал свои дни на мансарде, куда и проследовали актеры.
