Коронер потер обтянутой в перчатку рукой крючковатый нос— привычка, которая, казалось, способствовала мышлению, точно так же, как у Гвина — чесать пах, а у Томаса — креститься при любой неординарной ситуации.
— Мертвый человек на корабле означает либо бунт, либо пиратство. Мы должны поехать и узнать, что именно.
Тень озабоченности легла на лицо Гвина.
— До северного побережья далековато. Как ты вытерпишь этот путь на спине коня? У тебя больная нога, коронер. Позволь мне поехать вместо тебя.
Коронер наклонился и похлопал оруженосца по плечу.
— Но все же не так далеко, как до Палестины, приятель. Мы отправимся не позднее, чем через час, и не будем торопиться. С наступлением ночи мы сможем добраться до Кредитона, найдем там ночлег, и с утра пораньше поедем в Барнстейпл.
Корнуолльца все еще не покидали сомнения.
— Твоей супруге это не понравится, ведь тебя не будет по меньшей мере три дня.
Но де Вулф уже был охвачен перспективой вернуться к активной деятельности, и у него не было настроения думать о реакции Матильды.
— К черту ее ворчание, Гвин! Езжай и передай этому вшивому писаришке, чтобы он был на своей кляче у Северных ворот к четвертому удару колокола.
И, коснувшись шпорами боков Одина, де Вулф развернул коня и направился назад к городским стенам.
— И прихвати что-нибудь перекусить и выпить. До Илфракума скакать долго, — крикнул он напоследок.
Глава вторая,
в которой коронер Джон осматривает труп
Весь следующий день троица во главе с коронером размеренно передвигалась верхом по графству, следуя по столбовой дороге на северо-запад. В Копплстоуне, лежавшем приблизительно в тринадцати милях от Эксетера, путники провели ночь, устроившись у камина в небольшом поместьице. Было по-прежнему холодно, но сухо. Зимняя грязь затвердела, но еще не высохла в летнюю пыль. Кусты и деревья, росшие вдоль узкой дороги, тянулись к небу ветками с набухшими почками— первым и признаками весны, а в подлеске уже кое-где появлялись первоцветы и фиалки.
Хотя де Вулф никому не признался бы в этом, но к полудню от беспрестанной тряски в стремени опять разболелась нога. Однако коронеру доводилось испытывать и более мучительные страдания от двух серьезных и бесчисленных мелких ран в прошлых походах. И все же он обрадовался, когда Гвин сказал, что коням нужно отдохнуть, попить воды и хотя бы с полчаса попастись. Они выехали с первыми лучами солнца, и даже при умеренном темпе, определяемом ногой Джона и жалкой ездой Томаса, покрыли почти двадцать миль. Достигнув долины реки То, путники преодолели уже добрую половину дороги в Барнстейпл.
На опушке леса, за которым начинались полоски полей у поместья Чалмли, путешественники с облегчением покинули седла и стреножили коней, позволив тем пощипать свежую травку, только начавшую пробиваться после зимы. Ручей по соседству дал людям и животным возможность утолить жажду. Томас, ехавший на своем пони боком, как женщина, едва стоял на ногах, хватался за поясницу и сетовал на долгие переезды, которые ненавидел.
— Перестань, карлик, — поддразнивал его Гвин, подняв брыкающегося и вопящего писаря за талию в воздух. — Забудь о натертой заднице и достань-ка нам хлеба и сыра из той сумки.
Вскоре все уже сидели на пеньке и с аппетитом ели, попивая из кожаной фляги крепкий сидр. Низкорослый бывший священник ненавидел путешествия, коронер же и его помощник были рады снова оказаться в пути: за последние два десятка лет они проехали вместе тысячи лиг — в Ирландии, Франции и Леванте.
— А мы едем быстрее, чем я ожидал, — прорычал де Вулф, перед тем как очередной раз набить рот черствыми корками и еще более твердым сыром. — С такой скоростью нам не нужно будет останавливаться на ночлег на дороге. Мы сможем добраться в Барнстейпл до темноты и потребовать постель у Оливера де Трейси.
— И тогда десять-двенадцать миль до Илфракума останется на завтра, — добавил Гвин, высасывая сидр из свешивавшихся роскошных усов. Даже бодрым шагом или переходя время от времени на рысь, они могли преодолевать четыре-пять миль в час, не слишком утомляя лошадей.
Всю вторую половину дня троица размеренно продвигалась на север, обгоняя медленные воловьи упряжки и овечьи стада, затем нескольких паломников и коробейников, а также поденщиков, шедших к новому месту работы с инструментами в сумках, перекинутых через плечо. Де Вулф забыл все свои жизненные неурядицы, включая и сварливую Матильду. И даже таинственного незнакомца, следившего за ним на улицах города.
Когда опустились сумерки, путники оказались у устья реки То, на восточном берегу которой, милях в пяти от открытого моря, находилось местечко-порт Барнстейпл. Томас, обладавший энциклопедическими познаниями в области истории, сообщил своим необразованным попутчикам, что горожане заявляли сомнительное притязание на старейшую хартию в Англии, пожалованную саксонским королем, хотя король Генрих дал им новую, нормандскую.
В угасавшем свете дня они благополучно миновали городские ворота, и, сопровождаемые вечерним звоном церковных колоколов, направились к замку. На вершине холма возвышалась небольшая башня, недавно отстроенная из камня вместо прежнего деревянного донжона. Ее окружал треугольный внутренний двор замка, примыкающий к месту слияния небольшой речушки Йо с То. Зал размещался в деревянном здании, расположенном во внутреннем дворе, а башня являлась исключительно оборонительным сооружением, так как была слишком мала для жилья в мирное время.
Именно там приехавшие нашли сенешаля, главного управляющего местного феодала, и узнали, что Оливер де Трейси объезжает сейчас свои поместья. Однако сенешаль, высохший старик по имени Одр, ведший дела своего господина уже четверть века, оказал им радушный прием. Де Вулф уже несколько раз бывал в этом городке в качестве коронера после преждевременной кончины Фитцрого, и имел дело с Одо прежде. На старого управляющего, похоже, производил большое впечатление этот новый блюститель закона, отчасти потому, что Одо восхищался репутацией де Вулфа-крестоносца и его близким знакомством с Ричардом Львиное Сердце.
Гвина и Томаса отослали на кухню, пообещав им тюфяк с чистой соломой в помещении для слуг, тогда как Джону предложили комнату в зале, где была низкая кровать с матрасом, что было настоящей роскошью в такой глуши, как Барстапл.
— Так как мой господин и его семья в отъезде, вечером в зале не будет никакой церемонии, — пояснил Одо. — Но здесь сейчас разместились отбывающие службу рыцари со своими оруженосцами, а также коннетабль, священник, несколько путников и писарей, так что приглашаю отужинать с нами через час.
Де Вулф провел приятный вечер в компании дюжины мужчин, евших и пивших в мерцающем свете настенных факелов и сальных свечей на столе, слушая и рассказывая истории о былых сражениях, вылазках и засадах. По мере убывания эля и вина рассказы становились все более увлекательными и неправдоподобными, но это была жизнь, нравившаяся Джону, — общество сильных мужчин и острых умов. Время от времени пирующих развлекала пара бродячих музыкантов, приплывших на корабле из Нита с другого берега Бристольского залива и направлявшихся в Корнуолл. Они зарабатывали себе еду и ночлег искусной игрой на пипгорне и круге, валлийских духовом и струнном инструментах.
Джон решил воспользоваться возможностью и разузнать о последних событиях в Уэльсе; семь лет назад он сопровождал архиепископа Болдуина в его поездке по стране для набора добровольцев для Третьего крестового похода, в котором сам архиепископ пал под стенами Акры. Разговаривая с менестрелями на родном языке своей матери, валлийском, он узнал, что бесконечная вражда между валлийцами и нормандцами утихла. И даже получил известия о своем друге Джеральде, архидьяконе Бреконском, который был с ними в этой славной поездке по Уэльсу, и теперь, несомненно, писал книгу о тех событиях.
Но не было забыто и дело, приведшее их сюда. Ведь именно Одо послал накануне гонца в Эксетер.
— Десятник из Илфракума приехал позавчера к моему приказчику, как того требует ваш новый закон о коронерах, — сообщил Одо. — Он принес известие об этом мертвеце, найденном на борту корабля накануне ночью.
Де Вулфу нужны были подробности, но Одо мало чем мог ему в этом помочь.
— Похоже, потерпевшее крушение судно выбросило на берег где-то к востоку от Илфракума. На палубе был запутавшийся в канатах труп с характерными ранами от меча или ножа — определенно не от кораблекрушения. Вот и все, что могу сказать, так что я послал вам уведомление. Нам сообщили, что теперь всеми подозрительными и насильственными смертями должен заниматься коронер.
— И морскими кораблекрушениями тоже, — добавил Джон.
