Раздалась команда о начале движения колонны: тридцать пять мужчин и три женщины, прощаясь взглядами с родными, побрели к берегу Оби к лодкам для отправки на баржу. Пока вели арестованных, председатель колхоза Паршин, и несколько колхозных активистов с лейтенантом и солдатами, произвели обыск в отмеченных домах. Что толку было возмущаться людям, когда заранее под документами стояла подпись прокурора. В сопроводительных документах на каждого подозреваемого присутствует ордер на обыск и арест.
Офицеры НКВД наметили сделать несколько рейсов туда и обратно в трех лодках. Один работник НКВД расположился на носу, а двое на корме, пятерых арестованных размещали между ними.
Илья и Петр, выказав желание грести, сели за весла. Матвей весь напрягся, ожидая сигнала сродного брата. Илья жестом осадил Петра, чтобы он не сильно греб и, как только две лодки, заполненные людьми, устремились к барже, братья налегли на весла. Когда лодка достигла условного места, Михеев кашлянул три раза и все трое, как по команде, уцепившись за борта, стали с силой раскачивать лодку. Конвоиры и остальные арестованные, не ожидавшие подвоха, сразу же свалились за борт. Илья, Петр и Матвей, подхваченные течением, устремились вниз по реке. Быстро намокшая одежда и обувь затрудняли движение. Невообразимыми усилиями им удалось оторваться от барахтающихся в воде, и кричащих во все горло конвоиров. Раздались выстрелы с берега и баржи. Трое мужчин нырнули и, ориентируясь на мель, поплыли под водой. Матвей, вынырнув, отчаянно погреб по-собачьи, пытаясь догнать своих родственников, но мешавшие, тяжелые сапоги предательски тянули ко дну. С двух сторон шла непрерывная стрельба из винтовок, и отставший от братьев Матвей, выкрикнул:
— Братцы…
Пуля попала ему в шею. Теряя силы и сознание, он проплыл еще несколько метров и скрылся под водой. С берега закричали люди, и какой-то старик бросился в воду, пытаясь беспомощно плыть, стал захлебываться. К нему на помощь бросились женщины и, отчаянно голося, потащили старика на сушу.
От баржи отплыли две лодки и вовремя подоспели на помощь, снесенным течением конвоирам и двум арестантам. По берегу уже бежали НКВД-эшники и, перезаряжая на ходу винтовки, беспорядочно палили в две удаляющиеся фигурки людей.
Лейтенант и несколько солдат, усадив собак в лодку, бросились в погоню за беглецами. Пока они набирали скорость, со всей силы налегая на весла, Илья с братом успели выбраться из воды и бросились по песчаному берегу к притоку Оби — Черной. Расстояние приличное, пришлось преодолеть километры, но упорные чекисты не отставали, и продолжали «висеть на хвосте».
Вот и река! Пробираясь сквозь камыши, они пробежали вдоль суши несколько километров по воде, чтобы запутать следы от пущенных за ними собак. «Только бы была на месте лодка», — подумал Илья. Под густыми ветвями ивы, он заметил перевернутую верх дном плоскодонку. Чтобы переправляться на другой берег, они с отцом хранили старую лодку в небольшой заводи.
— Хвала батьке, что не избавился от этой рухляди, — крикнул Илья, — Петро, давай помогай, сейчас мы на ту сторону переберемся, а там нас сам черт не сыщет.
В устье Черной, слышались лай собак и перекликания НКВД-эшников, порой следы бежавших скрывались в воде, что мешало конвойным быстро продолжать погоню. Они потеряли на время из виду беглецов.
Илья осторожно греб самодельными веслами, боясь обломить их, и вскоре достиг противоположного берега. Братья спрятали в кустах плоскодонку и, поднявшись на густо заросший кустарниками косогор, скрылись в пихтовом лесу. Но увязавшиеся за ними НКВД-эшники быстро настигали их, переплыв на лодке реку Черную и, растянувшись в цепь, они стали подниматься вверх по склону. Впереди замаячили спины беглецов, и чекисты открыли огонь. Казалось у Ильи и Петра не осталось шансов на отрыв, и они погибнут под пулями преследователей, как вдруг из глубины леса послышались выстрелы. Илья уловил знакомый звук — били из наганов. Чекисты замерли, пораженные огнем незнакомых людей, и когда двое из них уткнулись лбами в землю, окончательно поняли, что беглецов кто-то прикрывает стрельбой. Преследователи не решились продолжать погоню и спешно спустились к лодкам.
Илья и Петро, воспользовавшись перестрелкой, бросились в гущу леса, как вдруг из кустов раздался предостерегающий голос:
— Стой! Руки вверх!
Перед беглецами предстали двое мужчин, лица их обросли волосами, в руках они держали револьверы.
— А ну, граждане хорошие, встали лицом к дереву и быстро отвечайте на наши вопросы. Вы кто и почему вас преследуют НКВД-эшники?
— Мы только что бежали из-под стражи, недалеко в деревне Михеевка ЧК арестовали около сорока человек.
— Кажется, в нашем полку прибыло, — улыбнулся один из мужчин, опустив наган.
Справка выдана следователем горотдела НКВД Рогозиным в связи с чрезвычайным происшествием:
«10 августа 1937 г. в городе Колпашево при попытке арестовать опасного преступника, бывшего белогвардейского офицера Шаповалова Григория Романовича, убиты два сотрудника НКВД. Как показали свидетели, предоставившие чекистам информацию на Шаповалова, он является участником Белогвардейско-монархической организации «РОВС» (Российский Общевойсковой союз). В прошлом, окончил Киевское Константиновское военное училище, служил офицером в царской армии в чине поручика, в 1920 г. в Корниловском полку, в офицерской роте. В 1932 году осужден Коллегией ОГПУ по ст. 58–13 УК к заключению и пробыл в лагере 4 года. После отбытия срока, получил пять лет ссылки, и был отправлен в г. Колпашево, Нарымского округа, ЗСК».
… Мирону Семеновичу Балагурзину оставалось четыре года до конца отбытия ссылки. В последнее время тревожно было в Колпашево, шли повальные аресты. На примере многих ссыльных, внезапно арестованных органами НКВД, Мирон был готов к приходу чекистов. Он прекрасно был осведомлен, что идет повторная чистка некоторых прослоек советского общества. Начиная с 20-х годов, а затем и в 30-х, таких, как он, держали «на коротком поводке», и не давали уезжать за пределы контролируемых чекистами округов и краев. Органы, хоть и занимались глобальным искажением фактов, арестовывая сотнями, тысячами невинных людей, но на самом деле существовали хорошо законспирированные, разрозненные группы. Надежной и оперативной связи между собой они не имели. В основном занимались сбором информации, и (и как распинаются органы НКВД) ждали глобального события, которым, по мнению образованных и политических деятелей, будет война, грядущая с запада со стороны Германии или востока с Японии. Вот и подчищала советская власть народ, боясь, что в Западно-Сибирском крае могут возникнуть массовые восстания всех бывших: белогвардейцев, кулаков, священников и многих недовольных партией большевиков.
Балагурзин не исключал ареста и знал, что его фамилия числится в списках чекистов, как самого ярого и опасного врага советского государства, но НКВД-эшники не могли предположить главного — его истинной фамилии от рождения. Имя Григория Шаповалова он взял в 1932 году, когда с группой офицеров был направлен из Харбина и перешел границу Советской России. Настоящий Шаповалов уже отошел в мир иной. По официальной версии, как бывший офицер царской армии и служащий КВЖД он был подвергнут аресту и предан суду.
Недавно Балагурзина известили свои, что от группы в двенадцать человек, осталось в живых только четверо, и то разбросанных по разным областям. Кто же из них мог знать, что в 1937 году Сталин и его окружение объявят большой террор и Шаповалов вновь окажется под угрозой ареста, а то и смерти.
Мирон жил в небольшом, старом доме, хозяйка которого, после ареста мужа, уехала с детьми в деревню, и Балагурзин занял на время пустующее помещение. Он сразу же позаботился о своей безопасности, вырыв подземный ход, ведущий за пределы дома из подпола в сарайку. Там же в тоннеле было спрятано оружие: два нагана, патроны и граната, все это он хранил на экстренный случай.
Работал он на дому: лудил, паял старые самовары, чайники и медные тазы. Люди частенько приносили Мирону прохудившуюся посуду и платили, как придется: когда деньгами, а когда и едой. Трудился в основном ночами до полудня, а потом отсыпался.
Благодаря такому режиму дня, ему удалось избежать внезапного ареста. Ночью залаяла соседская собака, предупреждая, что рядом находятся чужие люди. Мирон оставил зажженной керосиновую лампу и, заскочив в соседнюю комнату, выходящую окнами в огород, увидел, как при лунном свете, его дом окружают люди в форме. Раздался стук в дверь, и послышалась громкая команда:
— Шаповалов открывай, иначе мы выломаем дверь.
— А кто вы такие, люди добрые?
— Сейчас мы тебе покажем, какие мы добрые, открывай белая сволочь!
