– Ну… мы открыли салон три года назад. Все получилось замечательно – и угощение, и церемония Поклонения Лотосу, и фейерверк. Гости были в восторге, и мы тоже… я имею в виду сотрудников. Но… прекрасное начало – это всего лишь первый шаг. Надо было продолжать. Я… мечтала превратить «Лотос» в нечто необычное, установить традиции, которые привлекали бы клиентов. Одной моей фантазии оказалось недостаточно. Персонал у нас в салоне творческий, молодой… в основном. Я решила прибегнуть к их помощи. Предложила остаться после ночной церемонии, когда гости разойдутся, и посидеть своим коллективом, обсудить в узком кругу дальнейшее развитие «Лотоса».
– Это было в день открытия?
– Скорее в ночь… Да. Я заранее приготовила бумажки, которые раздала всем сотрудникам. Каждый должен был написать, что он придумал.
– Простите… а что они должны были придумать? – уточнил Всеслав.
– Какую-нибудь диковинку, которую можно было бы осуществить в салоне. Что-то нестандартное, будоражащее воображение. Я попросила их не сдерживать своих фантазий, каковы бы они ни были, и разрешила не подписывать бумажки. Чтобы люди не стеснялись. Возможно, чье-то предложение окажется глупым или… неприличным. Мало ли?
– Все согласились?
– Все, – кивнула она. – Разобрали карандаши и принялись писать. Я поставила на стол коробку из-под пряностей и попросила сложить туда бумажки. А сама ушла в свой кабинет, чтобы не мешать. При мне кто-то мог чувствовать себя скованно. Через полчаса пришла Марианна и принесла коробку.
– Марианна? Кто это?
– Наш врач-диетолог. Она сказала, что все устали и пора расходиться. Было уже очень поздно, около четырех утра. Я вызвала для сотрудников такси за свой счет и сама тоже поехала домой.
– А коробка?
– Взяла с собой. Чтобы утром прочесть предложения на свежую голову. Вот… – Гладкие щеки Варвары Несторовны покрылись красными пятнами. – Я плохо спала. Проснулась где-то к обеду и сразу взялась за коробку. Мне не терпелось посмотреть, что они там написали. В общем, ничего особенного… Была пара оригинальных предложений, и я внесла их в ежедневник. Но одна выдумка показалась мне довольно удачной. Вы будете смеяться, а мне не до веселья, поверьте. Это было предложение завести в салоне собственное романтическое привидение.
Господин Смирнов решил, что он ослышался.
– Что, простите?
Неделина смутилась.
– Не смотрите так, – взмолилась она. – Звучит дико, я понимаю. Но тем не менее тогда мне это пришлось по душе. Бывают же в Англии, да и в других странах старинные замки с привидениями? Между прочим, они пользуются большой популярностью у туристов. Людям нравятся острые ощущения.
– Насколько острые?
– Выслушайте до конца, а потом судите, – вздохнула Варвара Несторовна. – Я решила воплотить это предложение. Долго ломала голову, кто мог придумать такое, но тщетно. Решила вынести тему на общее обсуждение. Кое-кто откровенно потешался, и все же нашлись единомышленники, вызвавшиеся мне помочь. Это были Марианна и… еще одна женщина, Зинаида Губанова. Мы остались втроем, долго обговаривали детали, спорили. Наконец пришли к согласию, что это должно быть привидение женщины, умершей от любви, что-то в этом роде… Глупо, да?
Сыщик пожал плечами. Умной эта затея ему не казалась.
– Вы собирались дурачить только гостей или сотрудников тоже?
Варвара Несторовна потупилась, глотнула коктейль.
– Мы решили отомстить им за то, что они осмеяли эту идею, – призналась она. – В шутку, разумеется. Никто не ожидал, что они всерьез поверят. Разве что в первый момент, да и то… они ведь заранее знали, могли догадаться. Мы наметили грандиозную мистификацию. Все должно было произойти, как в хорошей пьесе.
– А кого вы избрали на роль романтического привидения?
– Зинаиду. Она согласилась. Была просто в восторге.
Девушки, которые пили пиво, громко смеялись, так что Славке трудно было воспринимать рассказ Неделиной с должным вниманием.
– Вы меня не слушаете! – рассердилась она.
Это был гнев государыни при виде нерадивого подданного.
– Напротив, я весь поглощен вашей страшной историей, – доверительно перегнулся через стол господин Смирнов.
– Напрасно иронизируете! – вспыхнула она. – Жаль, что у меня нет выбора. Я не могу довериться кому попало! И в милиции меня слушать не станут.
– Придется вам терпеть мое несносное поведение, – усмехнулся сыщик. – Итак?..
То, что Варвара Несторовна изложила далее, повергло Смирнова в транс. Он отложил все остальные дела и поехал домой, чтобы спокойно поразмыслить.
* * *
Иван Данилович Неделин вставал раньше всех, принимал горячий душ, брился, завтракал в одиночестве и отправлялся на работу. Машина с водителем ждала его у подъезда. Он разваливался на заднем сиденье и всю дорогу до офиса мурлыкал себе под нос незатейливые мотивчики.
Москва в лилово-розовых красках рассвета потрясала его своим величием. Она медленно просыпалась, блестя золотыми луковицами храмов, масляными, ленивыми водами реки, как заморская великанша, вся в золоте и серебре. Иван Данилович пугался ее чрезмерного великолепия, оно подавляло его, напоминало ему о собственной малости и ничтожности. Он казался себе песчинкой, затерянной в каменных складках ее мантии. Город стоял задолго до появления на свет всех его нынешних жителей и будет так же стоять, когда их не станет. Существует ли господин Неделин или приказал долго жить – Москвы это не касается. Она не только слезам не верит, она не верит ни одному порыву души.
Именно поэтому Иван Данилович предпочитал не смотреть в окно. Замкнутый мирок автомобиля, пахнущий кожей и сигаретами, вполне его устраивал. Здесь он был полноправным хозяином: захочет – велит водителю остановиться, захочет – поедет дальше. Захочет – вообще продаст машину другому человеку, а себе купит новую.
Так же он чувствовал себя и в офисе, и на своих многочисленных оптовых складах – хозяином, где всё и все подвластны его воле.
А разве Москва станет его слушать? Она живет по своим законам, ей нет дела до какого-то там Ивана Даниловича.
В последнее время господин Неделин начал сдавать. Этого пока никто не замечал, кроме него самого. Он чувствовал странное недомогание: вроде бы ничего не болит, а тело вялое, непослушное, тяжелое, как мешок с цементом. И настроение никудышное. Ничего не хочется, ничего не радует. Варенька и та стала его утомлять. А уж как он ее любил, как боготворил!
Ту встречу в Кинешме, на втором этаже универмага, он до сих пор помнил до мельчайших подробностей. Как увидел ее… и обомлел – неужто такая краса может наяву существовать?! Сердце Ивана Даниловича рванулось, затрепыхалось, как пойманная птица, и вспыхнуло, загорелось. От того пожара ныне только угольки остались. Если так гореть, и года не протянешь – иссохнешь.
Чтобы потушить то пламя, Неделин бросился в омут с головой. Старый закоренелый холостяк, привыкший все обдумывать, сто раз примеривать, – он в тот же вечер примчался с охапкой цветов и шампанским, упал на колени, обхватил руками точеные, теплые под юбкой ноги Вареньки и помутившимся взглядом пожирал ее лицо. Не отвергнет ли, не прогонит?
– Если не полюбишь, брошусь в Волгу, и поминай как звали! – сказал помертвевшими губами.
И бросился бы! Такое на него затмение нашло, сродни помешательству. Великий соблазн – этакой красотой завладеть, стать единственным ее хозяином, сорвать душистый цветок и унести с собой, в свою каморку, чтобы любоваться до конца, до последнего смертного вздоха.
Насчет «каморки» – это он лукавил, конечно. Тогда уже был чиновником не из последних, имел приличный доход, квартиру в Москве, куда молодую жену привести не стыдно.
Честно говоря, для Неделина до сего дня оставалось загадкой, почему Варенька ему не отказала. Сразу блеснула глазами, зарделась, как малиновая заря, вздохнула кротко и обняла его, прижала к мягкой груди.
– Уедем вместе! – сказала. – Завтра.
Он был на все готов. Поспешно собрался, побросал вещи в кожаный чемодан, а у Вари только и было что узелок с парой кофточек и короткие сапожки, купленные на последнюю зарплату. Не стала она родительского благословения спрашивать, да и он тоже. Давно привык сам все решать.
После уже, когда расписались, посидели в ресторане узким кругом, Неделин спросил: ничего, мол, что свадьбы пышной не устроили, родню не собрали? Боялся, как бы невеста не сочла его жадным, не разочаровалась. Деньги, дескать, на свадьбе сэкономил, бедных родственников чурается. Что достаток у Вари невелик, он по тому узелку понял. Но ему ее барахла не надо, он ей все новое купит, самое лучшее. И денег ему не жалко. Столько лет на одного себя тратил, а много ли ему требуется?
Варвара подняла на него глаза, будто к месту пригвоздила.
– Про родню больше не поминай, – сказала как топором рубанула. – Никогда. Обещаешь?
