колен, из рваных носков тряпочных ботинок торчали грязные пальцы ног. Для достоверности своих слов мальчишка придерживал одной рукой сползавшие с живота штанишки, а другую руку протягивал ему замызганной ладошкой вверх. Из-под державшегося на честном слове облезлого козырька довольно великой для его возраста кепки на Илью умоляюще смотрели синие, как небо, глаза.
– Дядь, ну дай же, – потребовал малец румяными губами, видя, что прибывший пассажир пока еще никак не возьмет в толк, как ему поступить. – Не жадничай.
Журавлев полез в карман, где он в порожнем кисете хранил мелочь, но в это самое время неожиданно объявился Леонтий Семенов, привычно одетый в гражданскую одежду – рубаху-вышиванку, поношенный пиджак и брюки в коричневую диагоналевую полоску, – и цепко перехватил его руку.
– Остынь, дружище, – сказал он. – Не пори горячку. Здесь этой шантрапы водится видимо-невидимо. И все они на побегушках у воров, одни отвлекают беспечных пассажиров, а другие в этот момент крадут их вещи, а то и что поценнее.
Илья быстро оглянулся: чемодан стоял на прежнем месте, и не похоже было, что его хотели украсть, а вот мальчишка-оборванец испарился, словно его здесь и не было.
– А я поверил, – немного смущенно, оттого что его, сотрудника уголовного розыска, чуть не обвели вокруг пальца, улыбнулся он. – Вот проказники.
Они крепко пожали руки, с интересом оглядывая друг друга, как будто давно не виделись, хотя пролетело всего лишь два быстротечных месяца.
– Давай обнимемся, что ли, – сказал Леонтий, – чего мы как не родные?
Они порывисто, горячо обнялись, дружески похлопывая один другого по вспотевшей спине: солнце нещадно припекало, а в затишке, где не ощущалось ни малейшего дуновения, еще и парило от нагретых стен высотных домов.
– А я уже переживать стал, что мне придется самостоятельно добираться до Петровки, – признался Илья, видя, что его приезду искренне рады и не потому, что он прибыл для особого задания, а просто по нему действительно соскучились. – Не привычный я к таким огромным городам, теряюсь.
– Ну, это ты напрасно переживал, – ответил с улыбкой Леонтий. – Вот он я, на месте. – Он крепко стукнул грубым ботинком в асфальт, тем самым как бы подтверждая истинность сказанных им слов. – Да и сам добрался бы в случае чего… не заплутал бы. Ориентироваться в метро очень удобно. Пошли, чего соловья баснями кормить.
Семенов ловко подхватил его легковесный чемодан с кое-каким бельишком и уверенно зашагал в сторону припаркованных неподалеку легковых автомобилей. Стараясь от него не отставать, Илья заторопился следом, с непривычки то и дело скромно уступая дорогу многочисленным жителям и гостям столицы, которые не обращали внимания на окружающих, с непроницаемыми лицами спешили по своим делам.
Такое поведение тамбовского гостя не осталось незамеченным востроглазым оперативником из МУРа.
– Журавлев, – весело окликнул Леонтий, на ходу обернувшись, и сверкнул на него лихими глазами, – шире шаг!
Илья смущенно улыбнулся, но скорость послушно прибавил. Он хоть и неумело лавировал среди живой людской массы, но быстро нагнал еще не успевшего далеко отойти приятеля.
– Другое дело, – одобрительно заметил Семенов и со свойственным ему неуемным характером вновь не преминул беззлобно пошутить: – Теперь я за тебя могу быть спокоен. Теперь ты в Москве точно не потеряешься. Даже ни в коем случае…
Они встретились глазами и от души расхохотались.
– Умеешь ты успокоить, – отсмеявшись, проговорил Илья, сокрушенно качая головой, продолжая время от времени прыскать в кулак. – Прям как Богородица утешительница.
За разговорами он не заметил, как они подошли к большой черной машине, выглядевшей очень солидно, совсем как правительственный лимузин. Хромированные части ярко блестели, пуская в глаза прохожих ослепительные солнечные зайчики.
Сидевший за рулем молодой водитель в форме сотрудника НКВД, в звании младшего лейтенанта, при виде Ильи проворно выбрался из салона. Четко отдав честь, он услужливо распахнул перед ним заднюю дверь, как будто лейтенант Журавлев имел звание не ниже генерала или, в крайнем случае, был важным человеком.
– Видел, как тебя встречают? – с таинственным видом поинтересовался Семенов, тая в уголках губ довольную улыбку, со стороны наблюдая за ошеломленным Ильей; затем наклонился и быстро проговорил ему в ухо, но так, чтобы водитель не слышал: – По возвращении не то еще будет. Привыкай. Но об этом молчок. – Он приложил палец к губам: – Тс-с!
Семенов, как видно, что-то знал о предстоящей операции, но говорить прежде времени не хотел или не имел права, и Илья не стал расспрашивать, лишь покосился в его сторону и молча полез в роскошный салон генеральской «Эмки».
Удобно устроившись на кожаном сиденье, он с интересом глянул в окно, потом быстро придвинулся к севшему рядом Леонтию, наклонился к нему и приглушенно спросил, немного стесняясь своих слов:
– Слышь, Семенов, а мы мимо Кремля, случайно, не будем проезжать?
– Тебе зачем? – не подумав, спросил Леонтий, с удивлением взглянув в его напрягшееся в ожидании лицо.
– Уж больно мне хотелось бы поглядеть, где сам Сталин работает, – чистосердечно признался Илья, и его щеки покрыл густой румянец. – Я ведь на Красной площади никогда не был… Да чего там, на Красной площади! Я и в Москве-то сегодня в первый раз оказался!
Семенов отчего-то смущенно завозился на месте и ответил не сразу. Задумчиво покусывая обветренные губы, он молчал, очевидно, на протяжении целой минуты, потом дружески толкнул плечо Ильи и доверительным тоном сказал:
– Братуха, извини, но сейчас нам некогда заниматься экскурсией по столице, дела у нас впереди предстоят очень важные. Вот закончим их, я тебя лично свожу на Красную площадь, в Мавзолей Ленина, одним словом, куда твоя душенька пожелает. А сейчас не могу, служба… Нас в Управлении ждут!
Он с тяжелым вздохом отвернулся, хмуро разглядывая пробегавшие за окном сталинские высотки, парки, жилые дома; все это он видел уже неоднократно, но, как видно, чувствовал за собой вину перед тамбовским гостем, что не смог в силу сложившихся обстоятельств исполнить его простое человеческое желание. Внезапно Семенов оживился, крепко вцепился рукой в предплечье расстроенного Журавлева, резко затормошил его.
– Илюха, смотри, вон между домами виднеется Спасская башня! Видишь?
Журавлев, как шаловливый мальчишка, с проворной поспешностью перелез через его колени на другую сторону салона, со счастливой улыбкой на сияющем от радости
