Он обхлопал все карманы на одеже убитого, кряхтя, перевернул труп на спину, отводя взгляд от открытых глаз Горлова, страшной раны, лица, залитого кровью. Полез рукой за пазуху. Пальцы нащупали что-то продолговатое и широкое, в ладонь толщиной. Потянул к себе. Не ладанка. Большой плоский пакет-мешок из телячей кожи, на шнурке.
Леха потянул, но плотный сыромятный шнурок не поддавался, обвивая шею убитого. Шнурок было жаль, только тащить его через разможженную голову вашбродия, мараясь в ошметках мозгов и полусвернувшихся сгустках крови, Леонову-младшему совершенно не хотелось. Леха вздохнул, достал из-за голенища финку и шнурок перерезал.
- Ты каво тут его тормошишь?! - От рыка Брязгина Леха чуть носом не ткнулся покойничку в грудь. Выпустил из пальцев нательную находку, вскочил, тыча ножом в сторону свежевыкопанной могилы:
- Назар наказал, насщет документа. Штоб, значить, имя-фамилие на кресте вырезать.
- Ну, ядрить-тя, будто так не известно! - покачал головой Брязгин.
- А как оне не под своей фамилиёй с нами были. Из-за секретности, - многозначительно сказал Леха, уже придя в себя и стараясь встать так, чтобы урядник не узрел полускрытый одеждой убитого пакет.
- Кака така, ядрить-тя, секретность! А хочь и она, бля. Ну и чо? Господь и без нас его имя знат, а людям в энтих местах, - Брязгин сумрачно посмотрел вокруг, - наши хвамилии на хрен не нужны. Тока лишь, ежели переловить нас, как волков драных да на глазах честного народа перещелкать, громко наши хвамилии выкрикивая.
- Пошто так? - вмиг представив такую картину, испуганно спросил Леха.
- Пошто? Эван-те прострел а башке твоей пустой! Пошто. А не хер было народ нагайками пороть и реквизициями заниматься! В кого из винторезов лупили, а? Кого в шашки брали? Такого же мужика.
- Краснопузых.
- Дурень ты, Леха. Энто мы снаружи разных цветов и фасонов, а кровушка у всех одинакова. Вона, погляди, ежели еще не нагляделся, - лежит цельный полковничек, из дворян столбовых, небось, а кровушка-то одного с твоей цвета. Однотоже - чо и у тебя в жилах, не кака-то там голубая. Чо ты на меня уставился, как оголодалая мышь на крупу? Дать тебе по сопатке, сразу сходство кровей заметным станет. Ха-ха-ха-ха!
- Не ржи ты, Брязгин. При покойнике - нехорошо, - одернул урядника один из подошедших с Петькой Леоновым мужиков. Петька расстелил на траве полог, схватил с мужиками убитого за руки-ноги, перекладывая на брезент.
- Вот и будет ему воинский брезент домовиной, - раздумчиво сказал посуровевший Брязгин. - Заматывай, мужики. Да, глаза ему закройте.
Брязгин отвернулся и пошагал к могиле, а Леха нагнулся и сдернул с тела пакет-мешочек.
- Это чево? - уставился на находку Леонов-старший.
- Дык, видать, документы ихние.
- А ну, дай сюды, поглядим.
- Слышь, Петруха, ешкин кот, чо застыл?! - прокричал один из казачков. - Давай, отдадим охвицеру последнюю почесть. Понесли!
- Ладноть, при себе держи, опосля глянем, - быстрым шепотом приказал Петька брату.
Мужики вчетвером подхватили закутанное в брезент тело Горлова и двинулись со скорбным грузом к бугорку с вырытой могилой.
Уже когда закопали Горлова, и Назар глубоко вогнал крест в землю, появился Новиков. Подошел к свежему бугорку, казачки расступились, постоял, склонив голову, потом глянул пристально на Назара Путинцева и пошел прочь, к костру.
Ваньча Ширинкин резво опередил начальника, засуетился у казанка, черпая большой деревянной ложкой в чистую жестяную плошку свое варево.
- Приятно откушать вам, - протянул плошку Новикову.
- Приятно. Ляпнешь тож. - угрюмо буркнул Новиков. - Ты это. всех кликай, небось, уж кишки в узлы завязались.
Он взял плошку и сел у костра на плоский и горячий от солнца валун.
К костру постепенно подтянулись и все остальные. Ваньча умело и ловко разделил кулеш, благородно оставив себя напоследок. Ели молча, усевшись, кто где - вроде все вместе, рядом, но все равно каждый поодиночке.
Облизывая ложку, больше похожую на деревянную лопаточку, к Новикову неспешно подошел Брязгин.
- Как разведка, начальник?
Новиков не ответил. Отложил плошку, потянулся всем телом. В который раз пристально обвел глазами сопки. Брязгин терпеливо ждал.
- Смеркается. Щас махом темнота навалится, - наконец подал голос Новиков. - Вот что, урядник. Давай определяться с ночлегом и караулом. Распредели по двое, под утро - сам. Не спать и у костра не сидеть. И огня большого не жечь. Зорче - на тропу, по которой пришли, и вдоль ручья. Слушать, не болтать. А утром.
Новиков замолчал. Сидел, глядя в одну точку, и молчал. Брязгин раньше за ним такой неспешности не наблюдал. Обзывали Новикова поначалу даже веретеном, хотя потом как-то не до прозвищ стало. Но урядник, уже второй год зная Новикова - вместе делили боевую долю, воюя с красными - мог оценить: был начальник отряда ране еще тот прыгунчик, а теперича что-то приутих. Не к добру это, тревожно подумалось Брязгину.
- А утром, - неожиданно продолжил Новиков, - соберемся всем оставшимся гуртом, поговорим. Всё! Спать и только спать!
ХИТРЕЦЫ Леоновы вызвались в первый караул. Подсупонились и подались вверх по тропе. Обозрев и выслушав округу, присели под доброй сосной, засмолив цигарки, накрученные из какой-то сушеной травы. Леха-то так покуривал, невзатяг, это Петр уже давно смолил, как заправский мужик. Он и травки какие-то, пригодные для курева, когда махорка и самосад иссякли, в лесу шустро надыбал. Хвалил, мол, не хуже самосада, а Леха попробовал - гадость несусветная, но иногда дымил с братом за компанию.
- Ну, доставай, - Петр устроился поудобнее, зажал самокрутку в углу рта. Леха вытянул из-за пазухи кожаный пакет Горлова, протянул брату.
- Ага, полюбопытствуем, - старший Леонов принялся потрошить находку. В кожаном пакете оказался плотный сверток из вощеной бумаги.
- Темно, блядский род! - Зло выругался, зашарил по карманам. Наконец выудил кривой свечной огарок. - На-ка, Леха, запали. Ага. Держи так.
- Ну, че там? - Леха вытянул шею.
Петр зашелестел вощанкой.
- Пачпорт вашего благородия. Ишь, тока и прожил, что неполных сорока годков. Так и есть, Леха, дворянского звания соколик.
- Ты это. Чево там ищо гляди. Пашпортину теперича только с вашбродием рядом закопать. Ну, чево там? - нетерпеливо заелозил Леонов-младший.
- Бумаги какие-то. А вот, вишь, кожанка. Чево-то на ней нацарапано. Ага. Навроде карты. Хер поймешь. Еще, вот, какие-то бумажки. И документ, глянь, в печатях и орлах! Мудрено! Об от-да-че в част-ную екс-плу-та. Тьфу ты к лешему, язык свернешь! Ага! Ишь, чо написано-то, Леха! - Петр многозначительно глянул на брата, тыча пальцем в лист. - Тут чево-то про Китой. Золотопромышленника Кузнецова документ, чуешь?
- Не-а. - озадаченно вытаращил глаза младший Леонов.
- Дурень! В Александровке-то лабаз стоял и две лавки! Чьи, помнишь?
- Иди ты! Думашь, того самого?
- А то! Вот, тут в бумаге так и записано: иркутский это Кузнецов. Только больно мудрено. Завтра, свежей башкой.
- А Китой-то, Петь, неподалеку, - еще больше округлил глаза Леха. - Мож, мы и неспроста сюды перли.
- Можа и неспроста, - прищурился Леонов-старший, перебирая остальные бумаги. Среди них оказалась и тонкая пачка царских ассигнаций. Петька засмеялся. - А вот, Леха, чистый прибыток!
Небрежно свернул бумаги, сунул в кожаный чехол. Деньги отдельно, аккуратно пересчитав и расправив, упаковал в вощеную бумагу и спрятал на груди. Кожаный пакет протянул младшему брату:
- Сунь, Леха, на схрон. Опосля покумекаем. Вашбродь, царствие ему небесное, думаю так, зазря бы энти бумазеи с собой таскать не стали, а ишо и за пазухой таить от чужова глаза. Можа, Леха, в них самое богатство и затырено, не то што в царских «катеньках».
Дунул на крошечный огарок, опасливо прислушался.
- Расселись мы с тобой. Брязгин глаз на задницу натянет за такой караул! Пошли к ручью, послухаем окресть.
НЕСМОТРЯ на многодневную измотанность и явный отрыв от преследовавших отряд красных, провалиться в долгожданный сон у Новикова не получалось. Забылся на час и встрепенулся, хватаясь за холодное ложе карабина. Вновь и вновь чутко вслушивался в ночную тишину. Видел, как, негромко переговариваясь, прошли к ручью караульные. Поплотнее завернулся в потертую старую бурку, но сон не шел.
Вечерняя «разведка» по ручью подтвердила: те самые места! Где-то версты три до золотого водопада. Будто вчера всё это было: басовито гудящая исполинская колонна воды, неяркая радуга-дуга поверх облака водяной взвеси и взрывающая рассудок картина. Как нервный росчерк гигантской кисти - жила! Никогда, ни до, ни после, Новиков не видел подобного. На многих приисках побывал, увесистые самородки в руках держал, но чтобы такое!.. Так и непонятно до сегодняшнего дня, кто же столь фартовым оказался - старый проныра-хозяин Кузнецов или его правая рука - худосочный Минька?..
