— Его зовут Сальваторе. Он незаконный сын Франческо де Пацци, — прозвучал ответ. — Когда убили Джулиано, ему было лет десять. Лоренцо тогда казнил многих его родных, остальные попали в изгнание. Пацци лишились всего — домов, земель… Сальваторе с матерью убежал в Рим. Большинство Пацци хорошие, честные люди. Они несправедливо пострадали по вине Лоренцо и потому накопили много горечи. Но они просто хотели вернуться во Флоренцию, в дома своих предков. В случае с Сальваторе, однако, его мать внушала ему с самого раннего возраста неукротимую ненависть и злобу. Он очень рано повзрослел и воспылал амбициями, сразу решив вернуть Пацци во Флоренцию из мести.
— Все повторяется, — сказала я. — Лоренцо отомстил, а теперь хотят отомстить и Пацци.
— Не все Пацци. Один Сальваторе. Он воспользовался тем, что его семья держит банкирский дом, услугами которого пользуется Папа, для того чтобы втереться к нему в доверие.
Я подалась вперед в недоумении.
— Тогда зачем… Зачем ему связываться с Савонаролой?
Леонардо опустился на стул напротив моего.
— Это очень давняя история, — сказал он. — Началась она с Джованни Пико. В юности он был прекрасным философом, большим любителем женщин. Папа стремился отлучить его от церкви, даже подумывал предать сожжению за довольно нехристианскую идею синкретизма. И только дипломатия Лоренцо де Медичи спасла Пико в тысяча четыреста девяностом году, задолго до того, как отношения Медичи и Папы расстроились. У Пико оказалась короткая память. Он завел любовницу из клана Пацци, и та настроила его против Лоренцо. Когда Джулиано умер и Лоренцо ужасно отомстил Пацци, Пико начал отыскивать способы, как настроить людей против Медичи и вернуть во Флоренцию клан Пацци. Он отправился в Феррару послушать Савонаролу и увидел там харизматическую личность, порицавшую богатых и растленных. Пико почувствовал возможность настроить людей против Лоренцо. А фра Джироламо невероятно легковерный, импульсивный человек. Пико правильно смекнул, что сумеет убедить Савонаролу проповедовать против Медичи. Более того, он сделал так, что монах поверил, будто это его собственная идея. — Я прервала рассказ Леонардо.
— Савонарола знает о Пацци? Об этом Сальваторе?
Художник покачал головой.
— Никоим образом. Савонарола прислушивается к вашему отцу и к фра Доменико, но это уже другая история. Что касается Пико… От своей любовницы он узнал о сыне Франческо де Пацци, Сальваторе. А когда всех Пацци изгнали из Флоренции, Пико обменивался с Сальваторе письмами. Он подогревал ярость мальчишки рассказами об излишествах Медичи, о том, что они запускают руку в общую казну. Когда Сальваторе подрос, он захотел вырвать Флоренцию из рук Медичи, поэтому обратился к Пико за советом, как ему завоевать город. Пико предложил воспользоваться Савонаролой, чтобы изменить общественное мнение, а затем у него родилась идея применить к Лоренцо яд замедленного действия. Пико достаточно хорошо знал Медичи, а потому понимал, что Пьеро не унаследовал отцовских талантов в политике и из него выйдет слабый правитель, которого легко устранить. Первоначальный план состоял в том, чтобы убить Лоренцо, изгнать Пьеро и объявить новым правителем Флоренции Сальваторе. К несчастью — или к счастью, если угодно, — Лоренцо умер, прежде чем Сальваторе сумел собрать достаточно войск или заручиться поддержкой в синьории. Зато Сальваторе удалось отыскать в правительстве одного своего стойкого приверженца — защитника Пацци, некоего Франческо дель Джоконде. И он познакомил Франческо с Джованни Пико. Эти двое состряпали план, как обратить Флоренцию против Медичи. Уверен, план сработал гораздо лучше, чем они даже могли мечтать. Спустя какое-то время, однако, нашего Пико одолели муки совести из-за убийства Лоренцо. Он, в самом деле, начал близко к сердцу воспринимать слова Савонаролы о раскаянии. Это сделало его опасным, ведь он в любую секунду мог во всем признаться. Поэтому его убили.
— Убил мой отец, — подавленно произнесла я.
— Убил Антонио ди Герардини, — поправил меня Леонардо довольно жестко. — У Антонио были свои причины поддерживать Пацци. Он не хотел впутаться в политические интриги.
Я уставилась себе на руки, сложила по привычке одна на другую — именно так Леонардо предпочитал их рисовать.
— А Франческо женился на мне, чтобы иметь возможность контролировать отца.
— Не нужно себя недооценивать, Лиза, — не задумываясь возразил Леонардо. — Вы красивая женщина. Ваш муж знает это. Я видел, как он вел себя рядом с вами на крещении.
Я пожала плечами, не воспринимая лести.
— А что это за «письмо проповедника»? Каким образом оно все разрушило?
Леонардо слегка улыбнулся.
— Управлять Савонаролой оказалось очень трудно. В минуту самовозвеличивания он написал правителям Европы — в том числе Карлу во Францию, Федерико[25] в Испанию, императору Максимилиану, — призывая их объединиться и свергнуть Папу. В письме он заявил, что Александр не христианин и вообще не верит в Бога.
У меня рот раскрылся от изумления.
— Да он сумасшедший.
— Вполне возможно.
— Тут не обошлось и без вас, — заметила я. — Кто-то ведь передал письмо герцогу Лодовико, а от него оно попало к брату, кардиналу Сфорца, а тот, в свою очередь, вручил письмо Папе.
Художник не ответил. Просто ласково смотрел на меня.
— А если, — сказала я, — это так называемое чудо не случится… Если народ откажется пойти за Савонаролой… что тогда произойдет?
— Бойня, — ответил он.
— Если у них не будет другого выбора, как позволить Савонароле погибнуть — если они убьют его или сделают так, чтобы он умер, — тогда им больше не будет нужен мой отец. То есть Антонио…
Леонардо смягчился, ему было жаль меня, но я все же почувствовала прохладцу в его тоне.
— Как мне быть? — Я всем сердцем верила в пророчество мамы о том, что монаха ждет смерть. — Чем дольше я остаюсь в городе, тем опаснее становится ситуация для моего отца. Вы должны нам помочь. Увезите нас из Флоренции. Возьмите с собой в Милан.
— Лиза… — В его голосе послышалась жалость. — Если бы я только мог, я бы давным-давно это сделал. Но это не просто. Речь ведь идет о вас, вашем отце, вашем ребенке… и вашей рабыне, я полагаю. Четыре человека. Вы сами знаете, за каждым вашим шагом следят. Я потому и остановился здесь, в монастыре, чтобы вы могли приходить сюда регулярно, не вызывая подозрения. Но вам ни за что не удастся проскользнуть за городские ворота, пока ваш муж пользуется властью.
— Выходит, я должна здесь оставаться до тех пор, пока не будет слишком поздно? Ждать, пока отец умрет?
Мои слова задели Леонардо, но его голос по-прежнему звучал мягко.
— Ваш отец вовсе не беспомощный человек. До сих пор ему удавалось продержаться. И скоро наступит время, когда вы сможете уехать. Это я вам обещаю. Оно обязательно наступит.
— Поскорее бы, — вздохнула я.
Теперь я жалею, что тогда поторопила время.
Флоренция жаждала увидеть обещанное чудо Савонаролы, что и привело к событию, названному Испытанием огнем.
Пока фра Джироламо хранил молчание, его место за кафедрой в Сан-Марко занял фра Доменико. Он не пользовался такой славой, как его хозяин, отличался упрямством и некоторой туповатостью, зато обладал чрезвычайной силой и был фанатично предан Савонароле. Он упорно твердил, что каждое слово из уст фра Джироламо подсказано самим Всевышним.
Тут громко заявили о себе и другие проповедники, включая прямодушного францисканца из церкви Сайта-Кроче, фра Франческо да Пулья, бросившего смелый вызов:
— Я пройду сквозь костер с любым, кто пожелает доказать, что Савонарола — пророк, устами которого глаголет Всевышний. Ибо я считаю фра Джироламо лжецом и еретиком, и любой, кто шагнет в костер, думая иначе, погибнет. Я и сам не жду, что выживу… Но, разумеется, если кому-то удастся успешно пройти сквозь пламя с верой во фра Джироламо, тогда все убедятся, что монах изрекает правду.
Доменико узнал о вызове. И однажды в воскресенье он объявил с кафедры Сан-Марко, что намерен пройти сквозь огонь. Его страстное заявление настолько тронуло прихожан, что все мужчины и женщины, пришедшие на проповедь, с энтузиазмом выразили желание ступить в костер вместе с ним.
Город охватило дикое воодушевление. Впервые «беснующиеся» и «плаксы» пришли к соглашению: Савонароле следует принять вызов и доказать раз и навсегда, является ли он помазанником Божьим или нет.
Обе партии выступили с этим предложением перед синьорией, которая тут же его одобрила и объявила, что на площади Синьории будет сооружена сцена и что событие состоится в субботу, седьмого апреля, в час пополудни. Всем не терпелось увидеть воочию, как все произойдет. Уважаемый представитель «беснующихся» Леонардо Строцци так выразился по этому поводу:
— Мы требуем скорейшего выяснения вопроса о том, кто является вдохновителем Савонаролы — Господь или дьявол.
