— Где она? Где? — кричал он, а Конгрион только выл и стонал.
— Метон, я уже допросил его! — сказал Экон.
Он сделал шаг, чтобы прекратить избиение, но Метон взмахнул кочергой, и ему пришлось отступить. Он продолжал колотить пухлое тело повара. Даже не видя его лица, я понимал, какое наслаждение ему это доставляет, ведь я и сам его испытывал. Вся злоба и отчаяние перенеслись на эту вопящую фигуру.
— Папа, да останови же его! Он убьет бедного раба! — крикнул Экон.
— Пусть убивает, только после того, как мы вытянем из него всю правду, — сказал я. — Хватит, Метон. Хватит!
Вытянув перед собой руки, я шагнул вперед и схватил его за руку. Метон некоторое время боролся, потом переложил кочергу в другую руку, но тут Экон вовремя выдернул ее, и мы долго удерживали его, пока он не успокоился. Конгрион тем временем лежал на полу, всхлипывая и тяжело дыша.
— Пусть его пытают, папа! Заставь его говорить! — проворчал Метон.
— Хорошо, если на то пошло, — сказал я, поворачиваясь к Конгриону, чтобы со всей силы пнуть его ногой, но он представлял такое жалкое зрелище, что я сдержался.
— Пожалуйста, хозяин, не бейте меня! — плакал он, а когда Метон подался вперед, заверещал: — Я ничего не знаю!
— Лжешь! — прокричал я. Теперь я уже не удержался и пнул его, испытав злорадство, как и Метон. — Лжешь! Я все про тебя знаю. Скажи спасибо, что оставлю тебя в живых. А теперь скажи, где Диана, или, клянусь Юпитером, тебя будут пытать, пока не признаешься!
После такой угрозы он стал очень сговорчивым.
— Не стоит сразу сдаваться, — сказал я Метону и Экону, когда мы свернули с Кассиановой дороги. С нами также ехал и Билбон, и еще десять рабов, вооруженных кинжалами. Впереди, за рощицей, показался дом. Из очага подымался дым, значит, хозяин никуда не убежал. Я молил богов, чтобы Диана тоже находилась в этом доме, только вот что с нею? При этой мысли мне стало нехорошо.
— Поскольку ты, Экон, вчера уже побывал здесь, то тебе не удивятся. Важно проникнуть внутрь, а тогда уже надо действовать очень быстро.
— Не волнуйся, папа, мы уже обо всем договорились, — сказал Метон, — мы знаем, что делать.
В рощице рабы спешились и привязали к деревьям своих лошадей. Метон, я и Экон поскакали дальше. Был полдень, никто не показался во дворе. Подъехав к двери, мы спешились. Экон постучал. Открыла старая рабыня с седыми волосами.
— А, это вы, — сказала она, потом уставилась на меня с Метоном.
— Это мои отец и брат, вернулись из поездки, — сказал Экон. — Они пришли спросить насчет моей сестры, как и я. Ну, чтобы удостовериться наверняка.
Рабыня неопределенно кивнула.
— Да-да, ждите здесь, я сейчас схожу…
— Экон, это ты опять, — пропел знакомый голос изнутри. В проходе появилась фигура. — Ах, мальчик мой, хотела бы я сообщить тебе приятные новости, да не могу… — Ах, и твой отец здесь. И Метон — с ужасной повязкой! — сказала она, выходя на свет и откидывая прядь рыжих волос со лба.
— Да, Клавдия, мы пришли попросить твоей помощи, — сказал я.
— Значит, бедную Диану до сих пор не нашли?
— Да.
— Ах, а я так надеялась, что она отыщется еще вчера, до захода солнца. Вы, должно быть, так беспокоитесь!
— Да.
— Особенно Вифания. Мне-то самой неизвестны ни радости, ни печали материнства. Но боюсь, что не могу сообщить ничего полезного. Мои рабы тоже все обыскали, как посоветовал Экон, но не нашли никаких следов. Если хотите, можете и моих рабов послать на розыски — чтобы быть уверенными наверняка. Я вас понимаю.
— И ты позволишь, Клавдия?
— Конечно.
— А можно обыскать твою конюшню и подсобные помещения?
— Если хотите. Не думаю, что она могла там оказаться без ведома моих рабов и оставаться незамеченной — если, конечно, она не прячется нарочно. Пожалуйста — ищите.
— А дом осмотреть можно?
Ее дружелюбная маска немного поблекла.
— Ну…
— Твою спальню, например? Те места, где обычно не принимают гостей?
— Не знаю, чего ты хочешь этим добиться, Гордиан. Ведь ребенок не мог оказаться в моем доме без моего ведома.
— И я так думаю.
На мгновение ее глаза сверкнули, затем она собралась и снова сложила губы в улыбку.
— Ах, Гордиан, как, должно быть, ты расстроен. Конечно, делай, что захочешь. И прямо сейчас, чтобы потом не сомневаться и продолжить поиски в других местах.
— Хорошо, — сказал я как можно более ласково и взял ее руку, словно намереваясь ее поцеловать, но немедленно завернул ее и приставил к шее Клавдии кинжал.
Она раскрыла рот, чтобы крикнуть, но, почувствовав острую сталь возле горла, только хрипнула. Я выволок ее наружу. Метон забежал внутрь, а Экон позвал рабов.
Никто не оказал нам сопротивления. Старая рабыня, правда, закричала, и на ее крик выбежало несколько рабов с кинжалами и дубинками, но, увидев, в каком положении находится их госпожа, они встали и спокойно принялись смотреть, как наши люди обыскивают конюшни, сараи и сам дом.
— Ты глубоко заблуждаешься, Гордиан, — сказала Клавдия.
— Это ты заблуждаешься, если считаешь, что тебе удастся скрыть ее от нас, — проворчал Экон и побежал в дом вслед за остальными.
— Девочки там нет.
— Но привели ее именно сюда, — сказал я. — Не стоит лгать, Клавдия. Конгрион предал тебя. Ну, давай, вырывайся, если порежешь горло, то это будет твоя вина.
Она завыла, и я почувствовал, как вибрирует ее горло.
— Если твой повар лжец, то я-то при чем?
— Он не лжет, а говорит правду, Клавдия. Вчера ты послала одного из рабов, занятых на кухне, в мой дом под предлогом торговли, что случалось довольно часто, вот никто его и не заметил. Но на самом деле он пришел, чтобы передать твои указания Конгриону, что тоже случалось часто. Согласно его показаниям, в твои новые планы входило использование яда. Конгриону это не понравилось, он отказывался, а твой человек спорил с ним. В кухне никого не было, Экон находился снаружи, Вифания спала, и они говорили шепотом. Но вдруг они обернулись и увидели Диану, которая стояла возле двери и слушала их разговор.
Они забеспокоились. Конгрион заткнул ей рот, и они оба обвязали ее веревкой. Твой человек пришел с тачкой, туда они ее и положили, а затем твой раб быстро отправился обратно. Мой охранник клялся, что видел его, но мне кажется, он лжет, под страхом наказания, потому что невозможно, чтобы Диана не поднимала никакого шума, даже будучи связанной и лежа в тачке. То, что он приходил, рабы помнили, но, как я уже говорил, не обратили особого внимания, поскольку он был частым гостем. Так что, как видишь, мне все известно. Твой раб был в заговоре с моим поваром! Итак, где она?
— Спроси Конгриона! — прокричала она. — Лжец! Разве ты не понимаешь, что он сотворил нечто ужасное с твоей дочерью, а теперь хочет свалить всю вину на меня! Он все выдумал; как ты можешь подозревать меня?
— Как ты можешь врать мне? — спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не воткнуть кинжал ей прямо в горло.
— Если ты считаешь, что она здесь, то найди ее. Пожалуйста, ищи сколько угодно, но ее здесь нет. Ничего ты не найдешь.
Я неожиданно понял, что она, очевидно, права. Диану сюда привезли, в этом я не сомневался, но здесь ли она осталась? Нет, Клавдия слишком хитра, чтобы держать ее здесь. Тогда где она? Где она могла спрятать девочку — или ее тело?
В задумчивости я ослабил хватку, и она неожиданно освободилась. Когда я попытался снова схватить ее, она укусила меня за руку. Из дома выбежали Метон с Эконом, но было слишком поздно. Она побежала к своим рабам, и те обступили ее кругом, выставив оружие.
Экон позвал наших рабов.
— Мы их одолеем, папа. Ее рабы завопят и убегут при первой же крови.
— Только попробуй, Гордиан, и я не отвечаю за последствия, — сказала Клавдия, тяжело дыша. — Ты что, в самом деле хочешь кровной вражды Клавдиям?
— Скажи только слово, папа! — крикнул Метон, так сильно сжимая кинжал, что его пальцы побелели.
— Нет, Метон, никакого насилия! Месть подождет. Сейчас важно найти Диану, и, мне кажется, я знаю, где она находится. Экон, оставайся здесь со своими рабами. Следи за Клавдией, чтобы она не сбежала. Метон, садись на лошадь и поезжай за мной.
Клавдия, должно быть, всю жизнь знала про шахту. И ей сразу же пришло в голову это место. Так я убеждал сам себя, пока мы скакали по Кассиановой дороге. На это я надеялся и этого опасался.
Мы проехали мимо тайной тропы. Подъем по ней был бы слишком медленным, а скрываться сейчас мне было ни к чему. Мы открыто въехали на территорию Гнея, поднялись в лес, миновали пастушью хижину, где когда-то жил бедный Форфекс, проехали мимо мрачноватого дома Гнея, где собаки залаяли, чувствуя наше приближение.
Мы доехали до конца дороги, привязали лошадей и продолжили путь пешком. Никто из нас не проронил ни слова. Мы не осмелились поведать друг другу свои мысли вслух.
