– Поставьте себя на место незамужней служанки, сэр! – как раз говорила Мэйзи управляющему.
Тот удивленно посмотрел на нее, подавив ухмылку.
– Подумайте о последствиях. Вы потеряли работу и крышу над головой, у вас нет средств к существованию, и у вашего ребенка нет отца. Разве вы бы подумали: «А, какие пустяки! Всегда же можно отправиться в больницу миссис Гринборн в Саутуарке»? Нет, конечно. Моя больница нисколько не поощряет разврат. Я просто спасаю их и даю возможность родить не под забором в канаве.
К разговору присоединился брат Мэйзи, Дэниел, сидящий по другую руку от нее.
– Это сродни биллю о банках, который я внес на рассмотрение в парламенте. Он обязывает банки страховать взносы мелких вкладчиков.
– Да, мне известно об этом, – ответил управляющий.
– Некоторые критикуют его на том основании, что он поощряет банкротство и делает его менее рискованным, – продолжал Дэн. – Но никакой банкир ни при каких обстоятельствах не будет желать банкротства.
– Действительно не будет.
– Когда банкир заключает сделку, он не думает о том, что в случае неудачи он оставит вдову в Борнмуте без гроша в кармане. Его заботит только его собственное благосостояние. Точно так же и страдания матерей и их незаконнорожденных детей вовсе не останавливают бесчестных мужчин, соблазняющих служанок.
– Да, в ваших словах есть смысл, – сказал управляющий, причем было заметно, что каждое слово дается ему с трудом. – И вы привели… такую… э-э-э… своеобразную аналогию…
Мэйзи решила, что достаточно помучила управляющего и позволила ему некоторое время заниматься куропаткой.
– Ты заметила, как титулы часто достаются не тем, кто их заслуживает? – сказал ей Дэн. – Посмотри на Хью и его кузена Эдварда. Хью – честный, талантливый и трудолюбивый, тогда как Эдвард глупый, ленивый и никчемный, но при этом Эдвард – граф Уайтхэвен, а Хью – всего лишь мистер Пиластер.
Мэйзи старалась не смотреть на Хью. Она была рада, что ее пригласили, но ей было больно видеть его семейство. Его жена, сыновья, мать и сестра – все они составляли круг близких, в который ей не было доступа. Она знала, что Хью несчастлив в браке с Норой, это было очевидно по тому, как они общались друг с другом: никогда не касались друг друга, никогда не улыбались, не проявляли знаков внимания. Но это ее не утешало. В любом случае они семья, и она никогда не станет ее частью.
Мэйзи уже пожалела, что приняла приглашение.
К Хью подошел слуга и тихо сказал ему на ухо:
– Телефонный звонок из банка, сэр.
– Сейчас я не могу говорить.
Через пару минут вышел дворецкий.
– Вас по телефону вызывает мистер Малберри, просит подойти.
– Я же сказал, что сейчас не могу! – раздраженно повторил Хью.
– Вас понял, сэр. – Дворецкий отвернулся и отошел.
– Ах, нет, подождите!
Малберри знал, что Хью сейчас занят и присутствует на важном для него торжестве. Он не стал бы тревожить своего начальника и настаивать на разговоре, если бы не случилось что-то действительно важное.
Крайне важное.
По спине Хью пробежал холодок тревоги.
– Пожалуй, стоит поговорить с ним.
Он встал, извинившись перед матерью и герцогом, вышел из-под навеса и прошел в дом. Телефон стоял в библиотеке. Подняв трубку, он сказал:
– Говорит Хью Пиластер.
– Это Малберри, сэр, – услышал он голос своего клерка. – Извините за беспокойство…
– Что случилось?
– Телеграмма из Нью-Йорка. В Кордове война.
– О нет!
Для Хью, для его семьи и для банка это была настоящая катастрофа. Хуже ничего придумать было нельзя.
– Точнее, гражданская война, – продолжал Малберри. – Переворот. Клан Миранды напал на столицу, город Пальму.
Сердце Хью бешено заколотилось.
– И насколько дело серьезно? Насколько повстанцы сильны?
Если их нападение быстро отразят, то, возможно, еще есть надежда.
– Президент Гарсия сбежал.
– Черт бы его побрал!
Значит, дело действительно серьезное. Он мысленно проклинал Мики с Эдвардом.
– Что еще?
– Поступила еще одна телеграмма из нашего отделения в Кордове, но ее пока расшифровывают.
– Позвоните сразу же, как ее прочитают.
– Слушаюсь, сэр.
Хью повернул ручку аппарата, вызвал оператора и назвал имя брокера на бирже, услугами которого пользовался банк. Через некоторое время брокер перезвонил.
– Дэнби, это Хью Пиластер. Что с кордовскими облигациями?
– Мы предлагаем их по половине номинальной цены, но никто не покупает.
«Полцены, – подумал Хью. – Значит, Банк Пиластеров уже банкрот».
Он ощутил отчаяние.
– И как сильно они могут еще упасть?
– Думаю, до нуля. Никто не платит по правительственным облигациям в разгар гражданской войны.
До нуля. Пиластеры только что потеряли два с половиной миллиона фунтов. Восполнить такую потерю в ближайшее время невозможно. Цепляясь за последнюю надежду, Хью спросил:
– Допустим, нападение повстанцев отразят через несколько часов, что тогда?
– Не думаю, что нам удастся продать облигации даже тогда. Инвесторы предпочтут подождать развития событий. В лучшем случае пройдет пять-шесть недель, прежде чем начнет восстанавливаться какое-то доверие.
– Понятно.
Хью и сам знал, что Дэнби прав. Брокер только подтвердил то, о чем догадывался Хью.
– Надеюсь, с вашим банком будет все в порядке, мистер Пиластер? – озабоченно спросил Дэнби. – У вас довольно много этих облигаций. До меня дошли слухи, что вы не распродали и половины облигаций гавани Санта-Марии.
Хью помедлил. Он не любил лгать, но правда точно разрушила бы банк.
– У нас их гораздо больше, чем следовало бы, Дэнби. Но у нас имеются и другие активы.
– Это хорошо.
– Извините, я должен вернуться к своим гостям.
На самом деле Хью вовсе не хотелось возвращаться к гостям, но нужно было сохранять видимость спокойствия.
– Сейчас я на торжественном обеде в честь бракосочетания моей сестры.
– Да, я слышал, сэр. Поздравляю.
– До свидания.
Но едва Хью повесил трубку, как телефон снова зазвонил.
– Здесь мистер Канлифф из Колониального банка, сэр, – сказал Малберри, в голосе которого была заметна паника. – Он требует полной выплаты по задолженности.
– Черт бы его побрал! – процедил Хью сквозь зубы.
Колониальный банк одолжил Пиластерам миллион фунтов, чтобы они удержались на плаву, но эти деньги нужно было вернуть по первому требованию. Узнав новости, Канлифф, по всей видимости, тут же поспешил в банк, зная, в каком положении находится Банк Пиластеров. Понятно, что он хочет получить свои деньги, прежде чем банк разорится.
И это была лишь первая ласточка. Вскоре за ним последуют другие кредиторы. Завтра утром перед банком выстроится целая очередь. А Хью не сможет с ними расплатиться.
– У нас есть миллион фунтов, Малберри?
– Нет, сэр.
Хью вдруг почувствовал себя старым и усталым, словно на него навалился весь груз мира. Это конец. Кошмар любого банкира. К нему придут люди, доверившие ему свои деньги, а он не сможет их вернуть.
– Скажите мистеру Канлиффу, что не смогли получить разрешение поставить подпись на чеке, потому что все партнеры на свадьбе.
– Хорошо, мистер Хью.
– А потом…
– Да, сэр?
Хью помолчал. Он понимал, что у него нет выбора, но не смог заставить себя произнести эти страшные слова. Он закрыл глаза. Лучше покончить с неизбежным как можно быстрее.
– А потом, Малберри, закройте двери банка.
– Ох, мистер Хью…
– Мне очень жаль, Малберри, но так нужно.
В трубке послышался какой-то странный звук, и Хью догадался, что Малберри плачет.
Хью положил трубку. Вглядываясь в книжные полки библио-теки, он видел перед собой величественный фасад Банка Пиластеров и его богато украшенные железные двери. Он видел, как перед ними останавливаются прохожие, чтобы рассмотреть их получше. Вскоре тут соберется целая толпа, шумно переговаривающаяся и возбужденно кричащая. Слухи о банкротстве Пиластеров распространятся по Сити быстрее, чем огонь на складе бочек с маслом.
Банкротство Пиластеров.
Хью закрыл лицо руками.
– Теперь ни у кого из нас нет ни пенни, – объявил Хью.
Собравшиеся поначалу не поняли, о чем он говорит, и только обескураженно смотрели в ответ.
Они собрались в гостиной его дома, заставленной мебелью с цветастой обивкой и кружевными салфетками, которые так любила Нора. Недавно Нора как раз сменила тут обстановку по своему вкусу, и теперь комната казалась слишком тесной и захламленной. Гости наконец-то разошлись, но родственники до сих пор были облачены в свои парадные платья и костюмы. Августа сидела рядом с Эдвардом с таким же выражением недоверия на лице, как у своего сына. Дядя Сэмюэл сидел рядом с Хью. Остальные партнеры – Молодой Уильям, майор Хартсхорн и сэр Гарри – стояли за диваном, на котором сидели их жены: Беатрис, Мадлен и Клементина. Нора, раскрасневшаяся от шампанского, сидела в своем любимом кресле у камина. Невеста с женихом, Дотти и Ник, взялись за руки и обменялись взволнованными взглядами.
