— Через минуту я станцую прямо на тебе! — предупредил ее Деймон, и они оба громко расхохотались.
После занятий мы перешли в гостиную и некоторое время провели у телевизора. Но потом я заметил, как Дженни скрестила руки на груди, прищурилась и начала очень пристально смотреть в мою сторону. Наступало время сна, но на этот раз она решила выразить свой протест.
— Нет, папочка, еще рано, не-е-ет, — затянула эта хитрюга. — Твои часы спешат.
— Да, Дженни, да-а-а, — так же протяжно произнес я. — Мои часы, наоборот, сильно отстали.
— Неправда! — продолжала спорить Дженни.
— Нет, правда, моя дорогая. И никуда тебе от этого не деться. Все! Ты попалась.
Длинная рука нашего домашнего закона настигла Дженни, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Ровно в восемь тридцать я ловко подхватил дочурку на руки и отнес ее в детскую. В доме Кросса всегда торжествовал порядок и послушание.
— А куда мы идем, папочка? — прикинулась она непонимающей и тут же сама рассмеялась. — Наверное, мы отправляемся на праздник мороженого? Мне, пожалуйста, пралине со сливками.
— Ну, возможно, тебе такой праздник сегодня приснится, — предположил я.
Крепко удерживая Дженни в объятиях, я снова вспомнил о Шанел Грин. Когда я впервые увидел убитую девочку, мне стало страшно. Я испугался за свою Дженни, и этот ужасный круг, который в то утро замкнулся в моей голове, продолжал вращаться до сих пор.
Я жил в ужасе, потому что знал, что и к нам в дом могут наведаться люди-чудовища. Один такой монстр несколько лет назад пробрался прямо в детскую. Гэри Сонеджи. Но тогда нам повезло, и в результате все остались целы.
Перед сном Дженни встала на колени и сладким милым голоском прощебетала молитву, слова которой мы изобрели с ней вместе:
— Бог на небе, мои бабушка и папочка любят меня. Даже Деймон меня любит. Я благодарю тебя, Господи, за то, что ты создал меня такой хорошей, симпатичной и иногда смешной девочкой. Я всегда буду стараться делать хорошие вещи, если смогу. Это Дженни Кросс. Спокойной ночи.
— Аминь, Дженни Кросс, — улыбнулся я. Я любил свою дочь больше жизни. Она во многом напоминала мне свою мать. — Увидимся утром, жду не дождусь, когда оно наступит.
Дженни рассмеялась и широко раскрыла глаза. Потом она села на кровати и, на секунду задумавшись, вдруг выпалила:
— А ты можешь со мной побыть еще немного и сегодня вечером. Только разреши мне пока что не ложиться спать. Договорились? Тогда и мороженого не надо.
— Ну, какая же ты хитрющая! — Я поцеловал ее и пожелал спокойной ночи. — А еще симпатичная и очень умная. — Я действительно очень люблю своих ребятишек. И я знал, что именно поэтому на меня так действуют убийства детей. Словно этот псих нанес удар чуть ли не по нашему дому.
Наверное, мне надо было как-то успокоиться, и мы решили с Деймоном немного прогуляться перед сном. Я обнял сына за плечи, и мне показалось, что он буквально с каждым днем становится чуть выше, чуть сильнее, чуть жестче. Мы с ним прекрасно ладили, как настоящие друзья, и мне было приятно, что у меня с сыном сложились такие близкие отношения.
Мы, не спеша, зашагали к школе Деймона. По пути мы прошли мимо баптистской церкви, которая была вся исписана черно-красными сердитыми лозунгами: «Мне наплевать на Иисуса, а Иисусу — на меня». Такое отношение к религии преобладало в наших кварталах, особенно среди беспокойной молодежи.
Одна из учениц школы, куда ходит Деймон, трагически погибла. Это настоящий ужас, но моему сыну уже приходилось видеть очень многое. Деймон в шестилетнем возрасте сам стал очевидцем того, как на парковочной площадке один юноша застрелил другого.
— Тебе никогда не было страшно находиться в школе? Только скажи правду. Это вполне нормально: поделиться чувствами, которые ты испытываешь, — как можно мягче я обратился к сыну. — Иногда я и сам чего-то боюсь. Я пугаюсь Бивиса и Баттхеда, Рена и Стимпи.
Деймон улыбнулся и пожал плечами:
— Да, порой бывает страшновато. Ну, например, когда я пришел в школу в первый день, я немного трясся. Но ведь нашу школу теперь не закроют, нет?
Мне захотелось улыбнуться, но я сдержался и твердо произнес:
— Нет, завтра, как обычно, школа работает, и у тебя будут все уроки. Поэтому не забывай о домашнем задании.
— А я уже все сделал, — тут же парировал Деймон. Бабуля к нему подходит со всей строгостью, но в школе у сына дела идут и вправду хорошо. — У меня почти одни «пятаки», так же, как и у тебя.
— Пятаки! — рассмеялся я. — Ну, что это за слова?
— Абсолютно точные слова. — Он оскалился и стал походить на маленькую гиену, которой только что рассказали смешной анекдот про заповедник Серенгети.
Я играючи зажал Деймона в «замок», и тут же нежно провел костяшками пальцев по его коротким стриженым волосам. Да, с сыном было все в порядке: сильный и добрый парень, которого я любил до безумия и хотел, чтобы он всегда знал об этом.
Деймон вывернулся из захвата и, исполнив нечто вроде ту-степа в стиле Рэя Леонарда, играючи, несколько раз ткнул меня в живот. Он хотел лишний раз подчеркнуть, какой из него крутой маленький боксер. А я в этом и не сомневался.
В этот момент я заметил, как кто-то выходит из здания школы. Это была та же женщина, которую я видел рано утром, когда обнаружили тело Шалел Грин. Та самая, которая так поразила мое воображение. Она остановилась и наблюдала за нашей с Деймоном возней.
У женщины была стройная и высокая фигура. Лицо ее скрывала тень здания, но я помнил его черты с утра. Кроме того, я не забыл той самоуверенности и некоторой таинственности, с которой незнакомка держалась.
Она помахала нам рукой, и Деймон сделал то же самое в ответ. Затем женщина направилась к темно-синему «мерседесу», припаркованному возле угла школы.
— Ты знаешь ее? — обратился я к сыну.
— Это наш новый директор, — поставил меня в известность Деймон. — Миссис Джонсон.
Я кивнул. Миссис Джонсон.
— Она работает допоздна. Это впечатляет. А тебе она нравится? — поинтересовался я, наблюдая, как женщина подходит к машине. Мне припомнилось, как хорошо отзывалась о ней Нана, называя ее «одухотворенной», замечая при этом, что у нового директора очень мягкий характер.
Миссис Джонсон была, безусловно, привлекательна, и при ее появлении мое сердце сладко заныло. Если говорить начистоту, я уже здорово устал от одиночества. Еще недавно я переживал довольно сложные дружеские отношения, сложившиеся между мной и Кейт Мактирнан. Я специально уделял этой осенью максимум времени работе, чтобы не слишком увязнуть в данной проблеме. Сегодняшним вечером я тоже постарался избежать ее.
Деймон ответил, не задумываясь:
— Да, нравится. Вообще-то она всем нравится, но миссис Джонсон будет покруче тебя, папочка.
Правда, сейчас, на фоне своего «мерседеса» она не производила такого впечатления, но я был склонен доверять суждению Деймона. Она наверняка обладала недюжинной храбростью, чтобы вот так запросто, в одиночестве, сидеть в школе до темноты. Может быть, даже излишней храбростью.
— А не пора ли нам двигать домой? — наконец, спросил я сына. — Ведь тебе завтра в школу.
— Только давай не будем ложиться, а посмотрим, как «Буллетс» сыграют с «Орландо Мэджик», — принялся уговаривать меня Деймон, ухватив за локоть.
— Ну, конечно, обязательно. Заодно разбудим Джанель, и после матча все втроем отправимся гулять, — очень серьезно согласился я, и тут же расхохотался. Деймон с удовольствием присоединился ко мне, и так, смеясь, мы отправились домой.
В ту ночь я устроился в детской и никак не мог отделаться от мыслей об убийстве Шанел Грин. Иногда мы бросали одеяла и подушки прямо на пол и спали, как бездомные. Мало сказать, что подобные ночевки вызывают неодобрение Наны: она буквально свирепеет. Но мне кажется, что такие вспышки гнева дают ей заряд бодрости, поэтому мы практикуем это по меньшей мере раз в неделю.
Я лежал с открытыми глазами, и пока мои дети мирно спали, продолжал думать о совершенном у школы преступлении. Хотя сейчас это было не самое необходимое, ради чего можно пожертвовать сном. «Почему же ее тело притащили на школьный двор?» — мучился я. В любом деле, конечно, встречаются тупики. Но то, что случилось, выходило за рамки логики, поэтому-то и беспокоило меня. Это был именно тот фрагмент, который никак не желал ложиться в общую картину мозаики.
Потом мои мысли перепрыгнули на миссис Джонсон, что было куда приятнее. Она будет покруче тебя, папочка. Что и говорить, мой маленький мужчина дал ей блестящую рекомендацию. Это звучало, почти как вызов. Деймон сказал, что она нравится всем.
Интересно, как же ее зовут? Я не придумал ничего лучше, как начать прикидывать, какое имя больше подходит. Кристина… Пожалуй, Кристина — это то, что надо. Мне даже было приятно вертеть это слово на языке, произнося его с разными интонациями.
