Договорив последнее слово, он скрестил руки на груди, потупил взгляд и принялся раскачиваться с пятки на носок.
– Почему вы так решили? – спросила я.
– Собаки не бывают такими здоровенными.
Не закрывая рта, "Хвостик" принялся ощупывать языком одно из тех мест на верхней десне, где когда-то крепился зуб. Кончик языка в дырке между уцелевшими зубами напоминал копошащегося в земле червяка.
– Это все? – спросила я.
Червяк исчез.
– Что вы имеете в виду?
– Может, помимо костей, вы нашли еще что-нибудь? – уточнила я.
– Нет, но... – "Хвостик" развел руки в стороны, показывая размеры чего-то довольно крупного. – Там лежит большой полиэтиленовый пакет, а в нем... – Он повернул руки ладонями вверх, а предложение так и не закончил. – Мы увидели в костях...
– Что? – спросила я, тревожась все сильнее и сильнее.
– Une ventouse, – быстро, растерянно и в то же время возбужденно произнес он.
Джил, судя по всему, чувствовал себя так же взволнованно, как я. Теперь он опять смотрел по сторонам, но еще более суетно, чем прежде.
– Что, простите? – переспросила я, думая, что неправильно поняла последнее слово "Хвостика".
– Une ventouse, – повторил тот. – Вантуз. Для ванной.
Он изобразил процесс применения приспособления, о котором толковал: наклонившись, обхватил ладонями воображаемую ручку, делая руками характерные движения. Сия маленькая пантомима была в данных обстоятельствах настолько неуместной, что подействовала на меня ужасающе.
– Проклятие, – пробормотал Джил по-французски, вновь опуская голову и уставясь в землю.
Я внимательно оглядела его, кое-что добавила к своим записям и убрала блокнот.
– Там сухо?
Мне жутко не хотелось без особой надобности облачаться в спецодежду и резиновые сапоги.
– Ага, – ответил "Хвостик" и повернулся к Джилу, ожидая, что тот подтвердит его "ага".
Но Джил никак не отреагировал, даже не пошевельнулся.
– О'кей, – сказала я. – Показывайте мне дорогу.
Я очень надеялась, что выгляжу спокойной.
"Хвостик" зашагал по траве в сторону леска. Мы с Джилом последовали за ним.
Постепенно мы спустились в небольшой ров. Кусты и деревья на его дне росли густо. Я шла вслед за "Хвостиком", углубляясь в самые заросли, принимая у него из рук крупные ветки, которые он отгибал в сторону, и передавая их Джилу. Тонкие ветки хлестали по лицу, цеплялись за волосы.
Сильно пахло сырой землей, травой и перегнившими листьями. Солнечный свет сквозь кроны деревьев проникал сюда неровными потоками, покрывая землю причудливыми узорами, похожими на рассыпанные повсюду частички паззлов. Косые лучи тут и там отыскивали проходы среди густой листвы и пробирались вовнутрь. Было видно, как в пространстве, залитом светом, в медленном танце кружат пылинки.
Перед лицом моим роились насекомые, я слышала их приглушенное жужжание. В ноги впивались колючки каких-то растений.
На самом дне рва "Хвостик" остановился, чтобы лучше сориентироваться, потом повернул налево. Я зашагала за ним, хлопая ладонями по пикирующим на меня комарам, отгибая ветки, щуря глаза и осматриваясь по сторонам сквозь тучи мошкары. Одна какая-то букашка так и норовила сесть мне на роговицу. По лицу стекали струйки пота, волосы повлажнели, а те пряди, что выбились из-под берета, прилипли ко лбу и к шее. Но волноваться за свой внешний вид мне не было нужды.
Когда до трупа оставалось ярдов пятнадцать, провожатый мне был уже не нужен. Я почувствовала дух смерти – еще довольно слабый, смешанный с суглинистым запахом леса и теплого предвечернего солнца, однако ясно ощущаемый. Так смердит только разлагающееся тело. С каждым последующим шагом сладковатое зловоние, подобно стрекоту приближающейся цикады, становилось все более и более интенсивным, а вскоре поглотило все остальные запахи. Ароматы мха, перегноя, сосны и неба – ничего этого больше нельзя было различить. Чувствовалась лишь вонь гниющей плоти.
Джил остановился, решив, по-видимому, не смотреть на кошмарную находку повторно. Запаха было вполне достаточно. Молодой рабочий, прошагав вперед еще футов десять, повернулся ко мне, тоже остановился и без слов указал на бесформенное возвышение, частично покрытое листвой и почвой. Над ним кружила стая жужжащих мух.
Желудок свело. Внутренний голос навязчиво заталдычил: "Я же тебе говорила!" С ежесекундно усиливающимся страхом я положила рюкзак у дерева, достала хирургические перчатки и осторожно направилась к возвышению. Приблизившись, сразу заметила свежую траву, выдернутую рабочими из земли. Представившаяся мне картина подтвердила самые худшие опасения.
Из засыпанной листвой почвы выдавалась аркада ребер. Их концы, отделенные от грудины, напомнили мне шпангоуты корабля. Я наклонилась, тщательнее рассматривая кости. Мухи с переливающимися на солнце сине-зелеными тельцами в знак протеста зажужжали громче. Я смахнула с ребер землю и увидела, что они крепятся к куску позвоночника.
Сделав глубокий вдох, натянула латексные перчатки и начала удалять с костей сухие листья и сосновые иглы. Когда на очищенный позвоночник упали солнечные лучи, из него выскочили перепуганные жуки. Насекомые бросились врассыпную, одно за другим исчезая из виду.
Я не обратила на них особого внимания, продолжая заниматься делом. Медленно и осторожно я очистила участок примерно в три квадратных фута. Минут через десять мне было уже ясно, что именно нашли Джил и его товарищ. Убрав волосы с лица тыльной стороной ладони, я выпрямила спину и осмотрела кости.
Передо мной лежало туловище, частично превратившееся в скелет: грудная клетка, позвоночник и таз, все еще скрепленные высохшими мышцами и связками. Соединительные ткани прочны, они на протяжении нескольких месяцев, а то и лет удерживают кости в суставах. Не то что мозг и внутренние органы, разлагающиеся при помощи бактерий и насекомых порой за несколько недель.
Я осмотрела коричневые засохшие остатки мягких тканей, прилипшие к внутренним поверхностям костей в районе груди и брюшной полости.
Я сидела на корточках, окруженная стаей мух и желтыми пятнами света. Ясно было, что найденный труп – человеческий и что пролежал он здесь довольно недолго.
Еще я понимала, что на территории семинарии кости оказались отнюдь не случайно. Этого человека убили, а от тела, привезя его сюда, просто избавились. Останки лежали на полиэтиленовом пакете – на кухне в такие выбрасывают мусор. Пакет этот, видимо, использовали для перевозки туловища. Голова и конечности жертвы отсутствовали, личных вещей или каких бы то ни было других предметов я тоже не увидела. Кроме одного.
В самом центре таза, прижатый к крестцу боковой частью красного резинового наконечника, с устремленной ровно вверх, к шее, деревянной ручкой, лежал хозяйственный вантуз. Он почему-то напомнил мне перевернутую вверх ножкой церковную чашу. Было понятно, что кто-то поместил сюда эту штуковину намеренно. Я в ужасе подумала, что мысль о церковной чаше пришла мне в голову не случайно.
Я поднялась на ноги и осмотрелась вокруг, ощущая из-за смены положения легкую боль в коленях. По опыту я знала, что иногда отдельные части трупов вырывают из помойных баков и уволакивают на довольно приличные расстояния животные. Собаки часто прячут подобные находки в низкорослых кустарниках, а норные зверьки растаскивают потом отдельные их фрагменты – кости и зубы – по своим подземным обиталищам. Я отряхнула с рук землю и внимательнее оглядела почву, ища глазами входы в норы, но ничего такого не обнаружила.
Мухи продолжали жужжать. Откуда-то с Шербрука донесся звук сирены. Воспоминания о других лесах, других могилах, других костях замелькали в мозгу, как отрывки из разных кинофильмов. Я стояла абсолютно неподвижно, предельно напрягая внимание, и продолжала всматриваться в кости. Неожиданно я скорее почувствовала, чем увидела некое несоответствие. Подобно солнечному лучу, отразившемуся от зеркальной поверхности, это ощущение исчезло прежде, чем мои нейроны сумели сформировать образ. Заметив какое-то едва уловимое движение сбоку, я повернула голову. Ничего. Я насторожилась, хотя уже сомневалась, что вообще что-то видела, и отогнала мух от лица.
Становилось прохладнее.
Черт возьми! – выругалась я мысленно. Налетел ветерок, и сухие листья на земле заколыхались. Внезапно я опять почувствовала нечто похожее на солнечный луч, отразившийся от какой-то поверхности. Не понимая, чем вызвано это ощущение, сделала несколько шагов в сторону и остановилась. Каждая клеточка всего моего существа сосредоточилась на солнечном свете и тенях.
Ничего.
Конечно, ничего, глупая, сказала я себе. Что тут может быть? Здесь даже мух-то нет.
В это мгновение взгляд мой зафиксировал колебание света в воздухе над куском земли, освещенным солнцем и обдуваемым ветерком. Не было в этом месте ничего необычного, но меня туда словно повлекло. Едва дыша, я подошла и наклонилась. И не удивилась тому, что увидела. Вот! – подумала я.
