Меррик покинул несчастных родителей, испытывая уныние и опустошенность. Выйдя на улицу, он с грустной иронией подумал, что Тим Голдинг в известном смысле стал жертвой повысившегося благосостояния. Харриестаун, где жили Голдинги, когда-то был рабочим пригородом, но потом предприимчивые молодые пары, озабоченные поиском недорогого жилья, стали покупать и реставрировать обветшавшие дома террасной застройки. В результате район преобразился, похорошел, но при этом полностью утратил общинный дух. Алчных адептов телепрограмм «Домашний фронт» и «Как обновить комнату» интересовала лишь собственная жизнь, проблемы соседей их не волновали. Еще десять лет назад Тима Голдинга знали бы все жители с его улицы, а он их. Тогда летним вечером на улице бывало полно народу, кто-то шел из паба, другие с садового участка, третьи переговаривались друг с другом, стоя на пороге и любуясь последними лучами солнца. Само присутствие соседей послужило бы защитой для мальчика, и они непременно заметили бы незнакомца, запомнили время его появления и проследили, куда он держит путь. Теперь же обитатели Харриестауна либо корпели в своих новых шикарных кухнях над каким-нибудь экзотическим рецептом, услышанным по телевизору, либо, отрезанные от соседей высокой стеной, сооружали на заднем дворике средиземноморский сад, устанавливали греческие урны, чтобы вырастить в них петрушку и базилик. Меррик хмуро посмотрел на стандартные двери и чисто вымытые окна, глядевшие на улицу, и затосковал о былых временах.
Измученный, загнанный в угол, он вернулся в отдел по расследованию особо тяжких преступлений. Группа работала всю ночь, снимая показания со всех известных живущих неподалеку педофилов. По-прежнему ни единой зацепки, способной продвинуть следствие. Позвонили несколько человек с сообщениями о белом фургоне «форд-транзит», который примерно в те же часы, когда пропал Тим, медленно разъезжал по узким улицам района. Кто-то случайно запомнил номер, почти все цифры, так что появилась возможность пробить автомобиль по Национальному полицейскому компьютеру. Нашли полдюжины местных фургонов, и это вызвало у сотрудников прилив энергии.
Однако через несколько часов потухла и эта искорка надежды. Третий «форд-транзит» из списка принадлежал компании, развозившей заказы с экологически чистыми овощами. Шофер ехал медленно, потому что был новичком и не знал расположения местных улиц. Конечно, одного этого было недостаточно, чтобы снять его с крючка, но главное — вместе с ним в машине была его пятнадцатилетняя дочь, помогала ему, зарабатывая карманные деньги.
В общем, и тут облом. Меррик сунул руки в карманы брюк и уставился на доску, куда по традиции прикалывали все новые данные. Она была удручающе пустой. Обычно на раннем этапе поисков пропавшего ребенка информация течет ручьем. Во всяком случае, так было в деле Гая Лефевра, хотя впоследствии все сведения оказались пустышкой. Почему-то на этот раз им доставались лишь скудные крохи. Разумеется, были и нелепые звонки — кто-то видел Тима в экспрессе «Евростар» с женщиной азиатского вида, в «Макдоналдсе» городка Таунтон с седым мужчиной, кто-то сообщил, что мальчик покупал на его глазах компьютерные игры в Инвернессе. Меррик знал, что эти так называемые свидетельства не стоят и гроша ломаного. Кто бы ни похитил Тима, он наверняка не станет водить его по улицам у всех на виду.
Меррик вздохнул. Теперь, когда он закрывал глаза, он видел не мальчугана, игравшего с друзьями, ему представлялись то неглубокая могила в лесу, то пятно желтой футболки на краю поля в высокой траве, то худенькое тело в дренажной канаве. Господи, он ощущал себя никчемным тупицей, непригодным для серьезной работы.
Он ломал голову, пытаясь придумать какой-то иной, необычный подход к проблеме, вспоминал своих предшественников, прикидывал, как бы они поступили в данной ситуации. Попей Кросс наверняка заявил бы, что похититель — кто-то из тех, кого они однажды уже брали на заметку. Он рыл бы землю, полный решимости вырвать признание у любого, кто окажется в его руках. Меррик ничуть не сомневался, что Кроссу удалось бы добиться каких-нибудь результатов. Правда, его группа никогда не станет так давить на подозреваемых, как это практиковал Попей. В те дни каждый следователь действовал на свой страх и риск. Сейчас суды не церемонятся с полицейскими, которые наезжают на слабонервных подозреваемых.
Потом он подумал о Кэрол Джордан и потянулся за сигаретами. Вот она бы точно придумала какую-нибудь хитроумную обходную атаку — в этом он не сомневался. Ее мозг работал непостижимым для него образом, работал иначе, чем у него, и он даже за миллион лет не пришел бы ни к одному из ее остроумных решений. Впрочем, есть один ход, который Кэрол непременно бы сделала. Он по силам и ему.
Меррик глубоко затянулся и снял трубку.
— Босс у себя? — спросил он у секретарши и выслушал ответ. — Мне надо переговорить с ним насчет Тони Хилла.
***
Джон Брэндон доехал до станции метро «Барбикан» и теперь поднимался по ступенькам к выходу. Грязноватые желтые кирпичи, казалось, сочились липким потом, и даже цементный пол был горячим. В лондонском воздухе витали всевозможные человеческие запахи. В общем, не самая удачная прелюдия к разговору, который, как он подозревал, окажется не самым легким.
Сколько Джон ни пытался приготовиться к встрече с Кэрол Джордан, на самом-то деле он не имел ни малейшего представления о том, что увидит. Уверен он был лишь в двух вещах: во-первых, что он даже приблизительно не представляет, как ей удалось пережить страшное испытание, выпавшее на ее долю, и, во-вторых, что работа станет для нее спасением.
Известие о провале затеи с внедрением агента, итогом которого стало жестокое насилие над Кэрол, потрясло его до крайности. Коллега, сообщивший ему об этом, делал упор на пользе, которую принесла деятельность Кэрол, как будто это могло компенсировать нанесенную ей травму. Однако Брэндон раздраженно отверг рациональные доводы. У него существовал свой взгляд на обязанности руководителя. Всю свою сознательную жизнь он отдал службе в полиции и добрался до иерархических вершин, не растеряв большинство своих принципов. Один из них гласил: ни один сотрудник никогда не должен подвергаться чрезмерному риску. Разумеется, опасность была частью их работы, особенно в последние годы, когда оружие стало таким же элементом имиджа в некоторых социальных группах, как смартфоны в других. Но риск бывает приемлемый и неприемлемый. Кэрол Джордан подвергалась недопустимому, неадекватному риску. Брэндон просто не желал верить, что существует результат, способный оправдать такие средства.
Впрочем, бессмысленно злиться на то, что ушло в прошлое. Виновники были недоступны даже для начальника полиции, и Брэндон не мог никак повлиять на их жизнь. Зато мог помочь Кэрол вернуться к профессии, которую она любит. Пожалуй, она была лучшим сотрудником среди всех, кто когда-либо работал под его началом. Интуиция подсказывала ему, что ей очень важно снова оказаться в «упряжке», что в этом ее спасение.
Он обсудил это с женой Мэгги, изложив ей свои планы.
— Как ты считаешь? — спросил он. — Ты ведь знаешь Кэрол. Согласится она или нет?
Мэгги нахмурилась, задумчиво помешивая кофе:
— Лучше задай этот вопрос Тони Хиллу. Он психолог, а не я.
Брэндон покачал головой:
— Тони последний, кого я могу спросить про Кэрол. К тому же он мужчина и не может понять всех последствий насилия.
Мэгги криво усмехнулась, признавая его правоту:
— Наша Кэрол — могучая тетка, ей палец в рот не клади. И все равно мне трудно представить, что с ней теперь творится. Некоторые женщины разваливаются после такого испытания на куски. Для других это самое яркое в жизни событие. Третьи выбрасывают все из памяти и делают вид, что ничего не случилось, но это сидит в них как бомба замедленного действия, может взорваться в любой момент и проделать в их жизни дыру. А кто-то находит способ преодолеть этот ужас и жить дальше. Если уж тебя интересует мой прогноз, то Кэрол либо заставит себя все забыть, либо справится с этим как-то еще. Если она задвинет пережитое подальше, то неизбежно попробует вернуться к серьезной работе и доказать себе и остальному миру, что она не слабого десятка. И станет после этого чем-то вроде взбесившейся пушки. Тебе это сейчас нужно? Впрочем… — Она помолчала. — Если она ищет пути возвращения к нормальной жизни, ты сумеешь ее убедить.
