Неожиданно вместе с советником по национальной безопасности в комнату кто-то вошел. Сказать, что я был удивлен, значит, погрешить против истины. Я был буквально огорошен. Никакими словами невозможно описать то, что я почувствовал в тот момент. Дон Хамерман несколько напыщенно произнес:
— С вами желает говорить господин Президент.
— Доброе утро. Как вас больше устраивает: доктор Кросс или детектив Кросс? — обратился ко мне президент Томас Бернс.
Мне показалось, что «доктор Кросс» в стенах Белого Дома будет звучать более подходяще. Как, например, доктор Банч, доктор Киссинджер или даже доктор Сэвидж.
— Лучше, по-моему, просто Алекс, — наконец решился я.
Лицо президента расплылось в широкой улыбке, такой же харизматической, которую я не раз видел на экране телевизора или на первых полосах газет.
— В таком случае, я предпочитаю обращение «Том». — Он протянул мне ладонь, и, тряхнув друг другу руки, мы словно избавились от своих фамилий. Его ладонь оказалась твердой и надежной. Несколько секунд он уверенно смотрел мне прямо в глаза.
Президенту Соединенных Штатов удавалось производить как серьезное, так и вполне дружеское впечатление. В нем было около шести футов роста, и в свои пятьдесят лет он выглядел аккуратным и подтянутым. Светло-каштановые волосы были чуть-чуть присолены сединой. Он чем-то напоминал военного летчика. Глаза его светились вниманием и теплотой. Он давно заслужил себе репутацию самого динамичного и привлекательного президента за всю историю страны.
Я очень много читал и слышал о человеке, которого, наконец-то, увидел воочию. Когда-то он был преуспевающим бизнесменом и всеми любимым руководителем автомобильной компании «Форд Мотор» в Детройте, пока не решил подняться повыше и заняться политикой. На выборах он баллотировался как независимый кандидат, и избиратели, от всей души жаждавшие перемен, с удовольствием отдавали ему свои голоса. А может быть, просто всем до тошноты опротивели и республиканцы, и демократы. Так, по крайней мере, считают некоторые ученые мужи. До сих пор он показывал себя человеком с современным мышлением, был не похож на своих предшественников и действительно не склонялся ни к какой партии. Как у человека независимого, у него в Вашингтоне было мало друзей, что с лихвой компенсировалось количеством врагов.
— Директор ФБР дал вам исключительные рекомендации, — начал он. — Я считаю, что Стивен Бауэн отличный человек. А вы как считаете? Каково ваше мнение о нем?
— Согласен с вами. За минувшие пару лет Бюро, благодаря ему, значительно изменилось. По крайней мере, с ними можно теперь совместно работать. Раньше такого не было.
Президент кивнул.
— Алекс, эта угроза действительно реальна, или мы просто перестраховываемся на всякий случай? — неожиданно спросил он. Вопрос был задан в лоб, но я считал, что именно так его и следовало поставить.
— Я считаю, что тревога Секретной Службы вполне обоснована. Чего стоит одно совпадение имен убийц и ваших с супругой кодовых обозначений. Это не могло не вызвать беспокойства. Как и то, что преступники охотятся за знаменитостями именно в Вашингтоне.
— Думаю, что вполне подхожу им по всем статьям. Грустно, но справедливо. — Президент Бернс нахмурился. Когда-то о нем говорили, что слишком уж он простой и приземленный, и сейчас он вполне оправдывал такую характеристику. Обычный среднезападный американец в лучшем смысле этого слова. Наверное, больше всего меня тронула теплота, которую так и излучал этот человек.
— Как говорится, вы уже встряхнули ящик с игрушками. Слишком много народу забеспокоилось.
— Приготовьтесь, так как волнений впереди предстоит еще немало. Это правительство необходимо как следует перекроить. Оно подходит лишь под условия девятнадцатого века. Алекс, я готов по всем направлениям сотрудничать с полицейским расследованием. Мне не хочется, чтобы пострадал кто-нибудь еще, а, тем более, погиб. Я много думал об этом, но сам к смерти еще не готов. Считаю, что мы с Салли вполне приличные люди. Думаю, что у вас сложится такое же впечатление, когда вы познакомитесь с нами поближе. Конечно, мы далеки от совершенства, но стараемся быть правильными и вести себя соответственно.
Надо сказать, что по отношению к президенту я испытывал самые теплые чувства. Он сумел очень быстро расположить меня к себе. В то же время я прикидывал, какой части из того, что он мне рассказал, я могу безоговорочно верить. В конце концов, я имел дело с политиком, пусть и самым честным.
— Каждый год несколько человек пытаются проникнуть в Белый Дом, Алекс. Один умудрился присоединиться к последним рядам оркестра морской пехоты. Некоторые пытались на автомобилях таранить ворота. В девяносто четвертом году некий Франк Юджин Кордер прилетел сюда на одномоторном самолете «Цессна».
— Но ведь ничего подобного нашему случаю, слава Богу, не происходило.
Наконец, президент задал мне вопрос, который, видимо, давно его занимал:
— Так каково же ваше окончательное мнение об этих Джеке и Джилл?
— Не окончательное, а, скорее, самое поверхностное, — поправил я президента. — Я не согласен с выводами ФБР. Мне не кажется, что мы имеем дело с серийными убийцами. Они прекрасно организованы, но то, что они строят свои преступления по одному и тому же рисунку, говорит о некоторой наигранности. Наверняка оба они белокожие, обладают привлекательной внешностью и имеют высокий интеллектуальный коэффициент. Скорее всего им присущ талант убеждения, поэтому-то они так легко попадают туда, куда им требуется. Они играют на публику, и им хочется потрясти ее чем-нибудь сверхъестественным. То, что мы видели до сих пор, не более, чем закладка фундамента. Они наслаждаются своей властью и тем, с какой легкостью манипулируют и средствами массовой информацией, и общественным сознанием. Вот, пожалуй, и все, чем я располагаю на нынешний момент.
Президент задумчиво покачал головой:
— У меня сложилось о вас очень хорошее впечатление, Алекс. Рад, что нам удалось побеседовать. Мне говорили, что у вас двое детей. — С этими словами он полез в карман и извлек оттуда президентский зажим для галстука и дамскую булавку, специально выполненные в детском дизайне. — Подарок на память. Я считаю это очень важным. Я привержен традициям точно так же, как и курсу перемен.
Глядя мне прямо в глаза, президент пожал мне руку и вышел из комнаты.
Я понял, что мне окончательно сказали «добро пожаловать в команду», основной целью создания которой была защита жизни президента. Внутренне я почувствовал, что у меня для этого появились вполне весомые личные мотивы. Я был странным образом тронут, когда разглядывал подарки, предназначенные для Деймона и Дженни.
— Так ты уже успел познакомиться с королевской семьей? — сразу начала бабуля Нана, когда я появился на кухне в четыре часа дня.
Она готовила в сотейнике какое-то яство, которое по запаху напоминало вошедшую в поговорку амброзию. На самом деле это был суп из белой фасоли, один из моих любимых. Кошка Рози слонялась по углам и довольно мурлыкала. Рози — обитательница кухни.
Нана успевала одновременно готовить и разгадывать кроссворд из «Вашингтон Пост». На столе я увидел также ее любимую книгу словесных загадок, и, кроме того, «Все камни перевернуты — Жизнь Мэгги Кун». Своеобразная и очень сложная женщина моя бабуля, не так ли?
— Познакомиться с кем? — переспросил я, словно не понял ее идеально поставленный вопрос. Я продолжал играть с ней в игру, длящуюся вот уже сколько лет. Наверное, эта игра прекратится лишь тогда, когда нас разлучит смерть. Как-нибудь, когда-нибудь и где-нибудь.
— Познакомиться с кем, доктор Кросс! Разумеется, с президентом и его супругой. С преуспевающей парочкой белокожих, проживающих в Белом Доме. С теми, которые смотрят на всех остальных свысока. С Томом и Салли, живущими на самом верху. В Камелоте девяностых годов.
Я улыбнулся, выслушав ее безобидную и чуть горьковатую шутку, и заглянул в холодильник:
— Я прихожу домой, чтобы получать только самое хорошее, как ты понимаешь. Поэтому сейчас сотворю себе сэндвич из грудинки. Она на вид такая нежная и сочная. Или ее внешность обманчива?
— Бывает и так, но на этот раз грудинка действительно настолько нежная, что можешь резать ее хоть ложкой. Похоже, в Белом Доме не слишком длинный рабочий день, судя по тому, что они успевают сделать. Впрочем, я так и думала. Но только никогда не смогла бы доказать. Разве что теперь. Итак, с кем ты уже успел познакомиться?
Я не мог долее сопротивляться. Мне нужно было рассказать ей все:
— Сегодня утром я встречался и разговаривал с президентом.
— Ты? С Томом?
Нана приняла такую позу, словно получила удар в живот. Она покачивалась, как боксер тяжелого веса Джордж Форман на ринге. Шатаясь, она даже отошла от плиты, изобразив на лице некое подобие улыбки:
