Я разлил по чашкам горячую воду:
— Кого он на самом деле пытает?
— Точно. — Она с хрустом вонзила зубы в другой пирог. — Я знаю, что вы не вегетарианец, потому что у вас ссадины на кулаках и на лице, потом, то, как вы говорите с людьми, — этакий напыщенный вид альфа-самца. Я, конечно, отношусь к вам с глубочайшим уважением как к офицеру полиции, пожалуйста, не поймите это неправильно, но вы — жестокий человек, это просто… сочится из ваших пор. И совсем необязательно, что соотносится с вегетарианством.
— Я напыщенный? — Рассмеялся. — Когда-нибудь видели выступления против встреч «Большой двадцатки»? Половина этих митингующих придурков убежденные вегетарианцы. Откуда они только энергию берут?
Она откашлялась:
— Да, знаете… иногда мужчинам бывает нужна только ненависть.
В двадцать минут одиннадцатого Генри еще не нарисовался, но доктор Макдональд выяснила, как обращаться с центральным отоплением, и сейчас на кухне было весьма комфортно. Она и сама слегка приободрилась — три кружки кофе, два пирога, и окружающий мир уже выглядел несколько по-другому.
Доктор Макдональд склонилась над ноутбуком, который достала из своей сумки:
— Кто-то входит…
В динамиках что-то звякнуло, потом зашипело и щелкнуло, и громадное серое лицо Сабира заполнило собой весь экран. Он прищурился и наклонился вперед:
— Всем привет и доброе утро. Вот черт, хреново выглядите, док.
Я встал за спиной у доктора Макдональд, чтобы меня было видно в маленьком окошке, и спросил:
— Есть новости по продавцу книг?
— Аа, затащили его в комнату для допросов, весь из себя негодует, ну, типа, я никогда ничего никому не делал… Все как обычно.
Я наклонился ближе к экрану:
— А что по расследованиям для меня?
— Да, конечно… — Скривился. — Я вроде как должен перед тобой извиниться. Сделал тут исследование по двенадцати семьям. Четыре точно невозможно найти, никаких зацепок по недавнему прошлому. — Сабир пощелкал по клавишам. — Вот, например, отец и мать Ханны Келли — ни фига нет. Поэтому я поколдовал с главным полицейским компьютером и предложил ему сделать список лиц, которые делали запросы по критериям, относящимся к семьям жертв Мальчика-день-рождения. За последние четыре года.
На экране компьютера доктора Макдональд всплыло диалоговое окно: «Sabir4TehPool. Хочет Отправить Файл. Принять — Отклонить».
Доктор Макдональд кликнула на «принять», и в следующем окне открылась электронная таблица. Длинный список имен и дат.
— Я распределил их по семьям, годам, по тому, кто делал запрос и откуда этот запрос делался.
Я хмуро взглянул на имена:
— И?
— Если вы думаете, что эти запросы делал кто-то один, то вы ошибаетесь. У нас получилось около шестидесяти двух запросов, распределенных по почти сорока лицам, причем никто не делал запроса по всем двенадцати семьям. Кроме меня, конечно, когда я занимался этим.
— Значит, тут нет Мальчика-день-рождения.
— Нет, разве что он един в десяти лицах.
Я попросил доктора Макдональд прокрутить список. Большинство было из Олдкасла, там были имена Роны, Вебера, Хитрюги Дейва — в общем, почти всего криминального отдела. Из всех больше всего запросов сделала Рона: целых три. Вот черт.
— Извини, Сабир. Похоже, зря потратили твое время.
— Ничего, не беспокойся. Мы то же самое делали лет пять назад, когда предположили, что наш Мальчишка может быть полицейским. Один раз даже подумали, что нашли его — это был один сержант из Инвернесса, — но оказалось, что он был просто грязным педофилом. Мы его потом проверили.
По дверной раме постучал Генри:
— Ах, Элис, вы уже встали. Хорошо.
Он снял с себя похоронный костюм и облачился во фланелевую пижаму с кардиганом, с протертыми локтями. Поставил на стол литровую бутылку «Беллз»:
— Вы готовы вернуться к нашим делам?
Доктор Макдональд судорожно глотнула. Натужно улыбнулась:
— Супер…
— Сабир? — Я повернул ноутбук так, чтобы экран смотрел на Генри. — Помнишь доктора Форрестера?
Лицо Сабира на экране расплылось в улыбке.
— Как поживаете, док? Что-то вы не очень хорошо…
Генри протянул руку и захлопнул крышку ноутбука, отключив его.
— Я тебе сказал, что не хочу быть вовлеченным в процесс расследования. — Генри похоже рассердился не на шутку. — Я просто помогаю тебе и Элис. Сделаешь это еще раз, и я перестану иметь с вами дело.
— Ладно… Просто подумал, что тебе захочется его поприветствовать.
— Кхмм. — Он открыл виски и взял с сушилки пару стаканов. Поставил один перед доктором Макдональд и щедро в него плеснул. — А сейчас, с вашего позволения, нам действительно нужно вернуться к работе.
Кухню наполнял запах жареного чеснока, пар от кипящих макарон делал окно матовым, чему упорно сопротивлялась вытяжка.
Генри, держа обеими руками литровую бутылку «Беллз», плюхнулся на стул рядом со столом:
— Знаешь, а мне Элис нравится — она настоящий боец.
— Все еще блюет?
Я выложил в сковороду хвосты лангустинов и куски копченой пикши, хорошенько перемешал. В кармане завибрировал мобильный телефон — не звонок, а текстовое сообщение. Кухонные часы показывали без десяти два. Это, скорее всего, миссис Керриган. Наверное, хочет узнать, где ее деньги и какую из коленных чашечек мне раздробить первой.
Да пошла она. Оставил сообщение непрочитанным.
Генри произвел едва слышный фыркающий звук:
— Ты извини меня… Ну, за это… За то, что случилось. — Вздохнул. — Возможно, моя очаровательная дочь права, и я всего лишь озлобленный эгоистичный старик. — Пожал плечами. — Скажи Сабиру, чтобы не обижался на меня, но я больше не хочу иметь с этим никаких дел.
Я нарезал немного свежей петрушки и зеленого лука, бросил в сковородку, потом добавил туда немного густых сливок.
— Тебе известно, что в ящиках у тебя на кухне ничего нет, за исключением виски, пустых бутылок и пакета лежалых овсяных хлопьев?
— Что, у меня овсяные хлопья есть? — удивился Генри.
— В магазин пришлось идти.
Как будто мне больше нечего было делать, пока эта парочка разглагольствовала о стрессогенных событиях и психологических триггерных точках.
Генри отвинтил крышку и плеснул себе приличную порцию:
— Не знал, что ты фея домашнего очага.
— Всегда готовил, когда сидел с Ребеккой и Кети. Никогда не приходило в голову тусоваться где-то одному. — Я попробовал спагетти. Сыроваты еще. — Так что это был за полицейский, на которого вы наткнулись?
— Вместо Мальчика-день-рождения? Фффффф… Ты еще спрашиваешь. — Поднес стакан к губам. — Глен Синклер, кажется. Или Страхан? Стратерс? Что-то вроде этого. Он был сержантом в северном полицейском участке, все время делал запросы по семьям в центральной компьютерной системе полиции. Ну, мы его дернули и допросили. Взяли пару кайфоломов, чтобы те последили, куда он ходит да с кем встречается. А два дня спустя он спрыгнул с моста в Кессоке. — Отхлебнул. — Долго летел.
— Значит, это был не он.
— Еще один мой выдающийся провал. — Генри сгорбился. — Я составил уточненный психологический портрет, и он идеально совпал, вплоть до желания работать с детьми.
— Скауты?
— Младшая футбольная лига. После его смерти мы вскрыли его компьютер — он был под завязку забит голыми мальчиками. Совсем не наш Мальчик-день-рождения.
Я слил воду от спагетти в раковину, отчего по кухне заклубилось громадное облако пара.
— Только у тебя «поймать педофила» звучит как нечто нехорошее.
— Мы ведь не поймали его, да? Мы думали, что он был кем-то другим, а он убил себя до того, как мы узнали о его коллекции фотографий. Возможно, он был частью цепочки, а мы упустили шанс сделать что-нибудь.
— Иди-ка покричи доктору Макдональд. Если она закончила блевать, то у нас время ланча.
Генри уставился на свои руки:
— Эш, надо рассказать ей о Ребекке. Я серьезно говорю.
Я опрокинул спагетти в сковородку, покрутил их в соусе:
— Нет.
— Нельзя ждать от нее точного психологического портрета, когда она не обладает всей информацией, и ты это знаешь. Она делает предположения на основании того, что у нее имеется, и это не будет…
— Тогда направь ее в нужном направлении. Толкай ее. Веди ее. Заставь ее сделать все так, как надо. — Кастрюля со стуком отправилась обратно на плиту. — Если я скажу ей, она скажет Дики, и меня пинком под зад выкинут из расследования. Отпуск по семейным обстоятельствам и работа с психоаналитиком Буду вынужден сидеть дома и наблюдать, как они терпят неудачу за неудачей, а Мальчик-день-рождения продолжает заниматься своими делами.
