— …и если вы собираетесь выйти на улицу сегодня во второй половине дня, не забудьте одеться потеплее — температура резко падает в связи с установившейся областью низкого атмосферного давления…
— Без вопросов.
Она переступила с ноги на ногу, щеки вымазаны в красном соусе и желтом яичном желтке.
— Кто такая миссис Керриган, почему вам нужно ее видеть, она что, кто-то вроде…
— Никуда не ходить, с незнакомыми людьми не разговаривать. Я скоро приду. — Я повернулся и зашагал к «Вестингу».
— ВЕРЫ СТОЛП И БЛАГОДАТЬ, ДАЙ К НОГАМ ТВОИМ ПРИПАСТЬ!
Голос Билла пророкотал над парковкой:
— Потом не говори, что я тебя не предупреждал!
В небольшой нише на фасаде «Вестинга» скрывались турникет и вход в мрачный туннель. За невысокой перегородкой, отделенной от остального мира металлической решеткой, сидел волосатый голем.[83] Я постучал в клетку, и она, оторвавшись от книги, взглянула на меня. Ни одна из густых бровей не шевельнулась.
— Доброе утро, Арабелла, я бы хотел встретиться с миссис Керриган.
Она фыркнула и отметила место на странице заскорузлым ногтем:
— Даже так?
— Так.
— Пффф.
Она взяла мобильный телефон и молча потыкала в кнопки. Секунд тридцать спустя он зажужжал и зачирикал. Арабелла покосилась на него, затем, кряхтя, наклонилась и щелкнула выключателем. Турникет клацнул, и решетка отошла в сторону. Она снова вернулась к своей книге.
Я прошел в длинный темный коридор с маленьким квадратиком дневного света в конце.
В мрачной тишине раздался тихий голос с ирландским акцентом:
— Детектив-констебль Хендерсон?
Я застыл, сжимая руки в кулаки:
— Миссис Керриган.
Над неприметной дверью зажегся свет. И вот она — черный костюм с красной шелковой блузкой, золотой крест, покоящийся на морщинистой, покрытой веснушками коже, выглядывающей в вырезе блузки. Седеющие волосы собраны в небольшой хвостик, выбившиеся локоны шевелит слабый ветерок. Миссис Керриган улыбнулась, обнажив острые мелкие зубы:
— Мистер Инглис хочет переговорить с вами.
Щелк, и свет снова потух.
Ну вот, началось…
Я сунул руку во внутренний карман.
Но на меня никто не прыгнул. Вместо этого миссис Керриган закрыла дверь и пошла но туннелю по направлению к внутренним помещениям «Вестинга». Скрип ее резиновых сапог эхом отдавался от бетонных стен.
— Если хотите, можете следовать за мной.
О’кей…
Я сократил расстояние, все еще не вынимая руку из кармана и чувствуя в ладони успокаивающую тяжесть «беретты». Быстро подойти, сунуть пушку в ухо и забрызгать коридор кровью и мозгами. Но потом придется вернуться и проделать то же самое с Арабеллой, чтобы избавиться от свидетеля.
А поскольку глушителя не было, то за ней последуют и все те, кто оставался на парковке: они видели, как я заходил внутрь. Доктора Макдональд тоже пристрелить придется.
По какой-то непонятной причине это было уже не так привлекательно, как мне казалось пару дней назад.
Туннель вышел к подножию лестницы, которая вела к киоскам — блок бетонных ступеней разделялся на секции линиями белых перил. Окошки букмекерских будок были закрыты ставнями, рядом с ними старик с метлой вел ожесточенную войну с обрывками билетных корешков и явно в ней проигрывал.
Трек «Вестинга» представлял собой вытянутый овал коричневато-песочного цвета с большим островком травы посредине.
В самом центре этой лужайки стоял «ренджровер» Энди Инглиса, посверкивая темно-синей краской в свете низко стоящего солнца.
Я остановился:
— Вы кого-то ко мне домой посылали.
Миссис Керриган сделала пару шагов, потом, повернувшись ко мне лицом, улыбнулась:
— И вы, как я могу догадаться, хотите принести извинения за те слова, которые ваша грязная пасть произнесла в тот вечер по телефону?
— Вы послали человека изувечить меня.
— Откуда мне знать?
— Разгромили мой дом.
— Должна же быть какая-то причина для того, чтобы человек стал возвращать свои долги.
— Вы наняли Джозефа и Френсиса, чтобы они избили Сьюзан.
— Человек должен возвращать долги, чтобы не подвергать себя и своих близких ответным действиям.
Я вытащил руку из куртки.
Она бросила взгляд на то, что в ней находилось, потом снова посмотрела на меня. Облизала губы:
— Это то, что я думаю?
Я протянул ей конверт:
— Пятнадцать штук. Остальные четыре получите через пару недель.
Она вскрыла конверт и пересчитала банкноты. Две с половиной тысячи из ломбарда Крошки Майка, двенадцать за проданный «мерседес» Итана и пять сотен из полутора тысяч, которые он спрятал под своим рабочим столом в своем кабинете. Шесть сотен оставил себе — хватит, чтобы заплатить за вечеринку в честь дня рождения Кети, загородную прогулку на пони и приличный подарок.
Миссис Керриган сунула банкноты обратно в конверт, а конверт положила себе в карман.
— Вы имели в виду остальные шесть, — сказала она, и на ее лице появилась хищная улыбка.
— Четыре. Всего было девятнадцать тысяч, а не…
— Подотри свою задницу, констебль Хендерсон, это было до того, как ты перестал платить. Теперь ты должен двадцать одну тысячу, вместе с процентами.
Ну же, сделай это. Прямо сейчас подойди к ней и сделай дыру в башке, чтобы оттуда дерьмо полезло. Достань пушку и, мать ее, сделай это.
Я сделал шаг вперед.
Она ощерилась:
— В прошлый раз мы просто слегка поболтали с вашей подружкой. Хотите, чтобы мы поговорили с вашей женой и ребенком?
— Слушайте меня, миссис Керриган, и хорошенько раскройте уши, потому что это будет единственное предупреждение, которое я вам сделаю.
— Да ты представляешь, с кем говоришь, твою мать…
Она открыла рот и выпучила глаза.
Я приставил ствол «беретгы» к ее лбу:
— На тот случай, если вам это интересно, — эта штука французская, без предохранителя.
Она закрыла рот и облизала губы.
Я продолжил:
— Вот вам единственное мое предупреждение. Если вы только приблизитесь к Кети… или Мишель, я приду за вами. Не будет никаких сирен, никаких полицейских в форме — буду только я, вы и неглубокая могилка в лесу под городом. И это будет длиться долго, очень-очень долго. Вы поняли меня?
Пауза. Потом очень тихо:
— Да.
— Один шаг в сторону моей семьи — и я заставлю вас сильно пожалеть об этом.
— Я сказала, что поняла. А сейчас убери эту штуку, пока сам не поранился. — Она сделала шаг назад, повернулась и заскрипела сапогами в сторону «ренджровера» Энди Инглиса. — Все равно ты должен шесть тысяч.
Большие двустворные ворота на противоположной стороне трека распахнулись. В них, тарахтя и сотрясаясь всем корпусом, въехал древний «форд-капри» и, вздрогнув, остановился. За ним в ворота вошел здоровяк в куртке-аляске и затворил их с глухим стуком Он вытащил из багажника человека — это был юноша в джинсах и черной футболке, руки за спиной, как будто связанные.
Футболка, пошатываясь, поднялся на ноги. Аляска врезал ему но ночкам, и тот снова упал. Аляска схватил его за волосы и потащил но треку в сторону поросшего травой островка, направляясь к «ренджроверу». Парнишка беспомощно дрыгал ногами. Совсем не кричал.
Я сунул пистолет обратно в карман и пошел вслед за миссис Керриган.
— Эш, ах ты старый бастардо.[84] — Энди Инглис протянул пятерню. Пять футов четыре дюйма,[85] широкие плечи, короткие руки, акцент уроженца Глазго. Длинные, до воротника, седые волосы обрамляют небольшую, покрытую веснушками, лысину. Двубортный костюм из темно-синей, в тонкую полоску, ткани. В точном соответствии с образом. — Как дела?
Словно тисками сжал мне руку — мои суставы завопили от боли.
Я стиснул зубы и выдавил улыбку, не отводя глаз от мистера Инглиса. И не смотря в сторону Аляски, выбивавшего дерьмо из лежавшего на траве молодого человека.
— Не могу пожаловаться — просто ни один урод меня слушать не захочет.
Мистер Инглис хлопнул в ладоши и взревел от смеха, наклонившись вперед и слегка переступая ногами, как будто под ними шаталась земля:
— Помнишь того русского? Как там его звали, Михаил Громадныйсукинсынович? Кулаки как две совковые лопаты?
Рот молодого человека был заклеен упаковочной лентой — этим объяснялось его молчание, — по костлявому лицу текли слезы и кровь. С каждым новым ударом ботинка Аляски в его живот он вздрагивал и мычал, а удары все сыпались и сыпались — в живот, в бедра, в ребра и спину. Он был худой как щепка, каштановые волосы всклокочены, как у Кита Ричардса.
— Тринадцать раундов! — разулыбался мистер Инглис. — Старик, это был крутой бой.
Аляска, спотыкаясь, сделал пару шагов назад, согнулся пополам и, упершись руками в колени, стал отдуваться. Из отороченного мехом капюшона куртки поднимался пар.
