сделал, это гребаный смех. Он определенно не стал бы молчать об этом, учитывая, что он всегда был самым громким в группе.
Он делает паузу, просматривая мою фигуру, и в тот момент, когда я вижу искру в его темных глазах, я точно знаю, что задумал этот ублюдок. На его лице появляется медленная, коварная улыбка.
— Иди сюда, — командует он.
Все, что я могу сделать, это снова покачать головой, как сломанная игрушка, которая может только выполнить один трюк.
Он рычит, выдергивая руку и хватая меня за руку. Я вздрагиваю, когда он втягивает меня в него, мои чувства перегружены запахом тела, несвежими сигаретами и вонючим дыханием.
— Ты, блядь, послушай, что я тебе скажу, бриллиант, или я прикажу Рокко выйти и присоединиться к веселью. Что ты предпочитаешь, а? Я или мы оба? — он резко плюется, хотя тон его голоса остается приглушенным. Похоже, он хочет, чтобы я принадлежала ему, поэтому пока помолчит.
Слезы обжигают мои глаза, и я быстро киваю, надеясь успокоить его. Наркотики, как правило, их раздражают, а их характер непредсказуем.
— Хорошая девочка, — напевает он, ослабляя хватку. — Я хочу, чтобы ты повернулся, сдвиньте эти штаны и коснитесь пальцев ног. Я хочу трахнуть тебя сзади.
Мой разум мчится, когда я поворачиваюсь, замедляя свои движения, пытаясь понять, что, черт возьми, я собираюсь делать. Я ни за что не позволю этому придурку снова меня изнасиловать.
Он решительно толкает меня локтем: «Поторопитесь».
— Позволь мне сначала поставить сумку, — шепчу я дрожащим голосом. Он хмыкает но не протестует, так что я наклоняюсь, ловко хватаю нож и выдвигаю его, надеясь, что мое тело скрывает то, что я делаю.
— Чертова медленная сука, — ругается он, теряя терпение и дергая меня за пояс, пытаясь стянуть их для меня.
Я выпрямляюсь, что позволяет ему засунуть их мне в задницу на полпути, прежде чем
Я изгибаюсь в талии и рублю ножом. Лезвие перерезает ему горло, и его глаза расширяются, почти безмолвные от шока.
И я бросаюсь в бой, натягивая штаны, быстро хватаю мешок, гребаные бутылки с водой и выношу их за дверь, оставляя Джерри захлебываться своей кровью.
Мышцы в моей груди бьются так сильно, что это причиняет боль, когда я несусь через крыльцо и вниз по шатким ступенькам, едва останавливаясь, когда замечаю двух мертвых. тела свалены рядом с лестницей. Охранники — у них перерезано горло.
Задыхаясь, я обхожу дом сзади. Рио нигде нет, и я молю бога, чтобы он уже убрался к черту.
Потому что он может быть единственным, кто выберется отсюда живым.
«Ублюдок, я тебя трахну», — рявкает Дайре со своего компьютерного кресла, его подбородок закинут на плечо, и он смотрит на меня.
Я закатываю глаза.
— Ты говоришь это каждый раз и никогда не делаешь.
Я был бы не против, если бы он попытался. Эти люди — натренированные убийцы, как и я, и старая добрая драка на кулаках могла бы снять часть напряжения, стиснутого в моих мышцах. Тяжесть разочарования, гнева и беспокойства в моих костях берет свое. Я отправился на несколько миссий по уничтожению колец в Орегоне, чтобы снять стресс, но этого всегда недостаточно.
Я отталкиваюсь и хожу по полу позади него. Его офис находится внутри хранилища, но вы бы не смогли сказать, если бы не дверь. Они выдолбили комнату и превратили ее в подвал. Прямо у круглого входа стоит лестница, которая ведет вас вниз, которая была расширена, чтобы проходить под первым этажом, где находится рабочая зона Кейс. Как и остальная часть банка, он окрашен в коричневый, кремовый и черный цвета; все это кричит деньги.
Так что, конечно, его внешний вид — это влажная мечта компьютерного ботаника. Его стол занимает целую стену, заполненную мониторами и телевизионными экранами, висящими над ним. Светодиоды красочно вспыхивают по комнате, подчеркивая острые края Лицо Дайра, когда он снова просматривает свои каналы, проверяя, не отмечена ли Адди в каких-либо местах.
«Ты нависаешь надо мной. Я чувствую твое дыхание на своей спине.».
Я очень сильно выдыхаю, побуждая его развернуться и ударить кулаком по моему члену. Я легко избегаю этого, но он умудряется застать меня врасплох и топает своей ногой по моей ноге, заставляя меня отступить.
Туше.
— Ты зависаешь хуже, чем жена, проверяющая мужа-изменщика, — отрезает он.
— Я бы сказал, что у презираемой жены и у нас обоих есть веские причины.
Он что-то бормочет себе под нос, еще больше прижимаясь лицом к компьютеру, проверяя сетку. Его питомец стоит на коленях рядом с нами, опустив голову, но я улавливаю намек на улыбку на ее лице.
— Вы узнали, откуда взялись Джиллиан и Глория? Я спрашиваю. Дайре качает головой.
— Еще нет. Я могу легко отследить тех, которые хранятся в помещения для содержания — вроде тех, что вы снимаете, — потому что они контрольно-пропускные пункты для перевозки девочек туда и обратно. Но многих жертв перед продажей с аукциона отвозят к грумерам, и это обычно жилые дома и часто автономные, чтобы защитить домовладельцев. Кем бы ни была Франческа, она явно грумер и хорошо скрывает.
У него есть целая карта транспортных маршрутов и контрольно-пропускных пунктов, и он настаивает на том он узнает, если Адди выставят на продажу или перевезут. Есть минимальное количество мест для выставления списка девушек на продажу в даркнете, даже для тех, кто продает собственных детей с целью получения прибыли, и у Дайре есть доступ ко всем этим каналам. Так же есть целая сеть по аукционам, переезжающим девушкам в места содержания под стражей и обратно, а также на другие мероприятия, на которых высокопоставленные лица могут покупать женщин и детей, к которым Дайре также имеет доступ.
Но Адди слишком рискованна, чтобы подвергать ее стандартным процедурам.
Клэр умнее. Итак, мы переключили наше внимание на поиск этой женщины Франчески, но в штате Орегон нет домов, принадлежащих ей.
«Каково было их последнее известное местонахождение перед тем, как они исчезли?» Я спрашиваю.
Мы сузили наш поиск до близлежащих городов в часе езды от Джексонвилля, где проходил аукцион, но, если у них нет камер внутри или снаружи дома, у нас нет возможности подтвердить, что Адди находится внутри любого из них.
«Перед выставлением на аукцион Глорию в последний раз видели садящейся в машину на Грантс-Пасс, а Джиллиан забрали в Портленде. У нее есть записи о проституции, так что, скорее всего, ее заранее продавали таким образом».
— Эти машины —
