я слышал, что практика делает совершенным.
Она стонет и толкает меня, и я смеюсь, когда она поворачиваясь ко мне спиной. Мы оба знаем, что она тоже смеется, но она просто еще не готова признать это.
Это нормально. У меня нет ничего, кроме времени.
— У меня неловкий вопрос, — начинаю я и почти сразу же жалею, что вообще что-то сказала, когда Зейд лукаво улыбается мне. Он, наверное, думает, что я попрошу его сделать что-нибудь странное.
Это будет первый раз, когда я планирую покинуть собственность с тех пор, как я был дома, и я очень беспокоюсь. Прошло чуть больше недели с тех пор, как я говорил о маме с Зейдом, и мне стало… лучше. Достаточно вставать каждый день, принимать душ, гулять к скале, подышать свежим воздухом и просто… жить.
Я думаю, что достиг той точки, когда мне нужно снова почувствовать себя человеком, но в моей голове есть одна ноющая тревога, которая мешает мне чувствовать это.
«Можно… Не мог бы ты отвезти меня в клинику?»
Обычно я водила сама, но мысль о том, чтобы сесть за руль снова заставляет меня вспыхнуть в крапивнице. Моя машина попала в аварию, и хотя Зейд купил мне новую, я с трудом могу сесть в нее без приступа паники. Кроме того, на крыше отсутствует пятно от кетчупа, и я скучаю по этому пятну. Я до сих пор не помню, откуда он взялся, но я почти уверена, что это был улетевший картофель фри после того, как я слишком сильно врезался в лежачего полицейского.
Так или иначе, я решила, что Зейд, забрав меня, вызовет больше раздражения, но меньше паники.
Его лицо расслабляется, и я думаю, что он понимает, о чем я спрашиваю.
— Конечно, детка, — соглашается он, кивая на дверь. — Я буду в машине.
Он встает, затем останавливается и смотрит на меня. «И, кстати, ничего неловко между нами. Если тебе нужно, чтобы я выщипал волосы на твоей сочной попе, я это сделаю». Он пожимает плечами: «Или, знаешь, выдави вросшие волосы во влагалище».
Мой рот открывается, но глаза сужаются, и я скрещиваю руки на груди.
«Сколько дерьма ты видел, когда был маленьким слизняк?»
Его улыбка только расширяется в ответ, прежде чем он выходит за дверь.
Клянусь, я ненавижу его.
Но я благодарна, что он не задает вопросов. Как сказать, ему что, я хочу провериться на ЗППП, потому что во мне было много членов, и хотя бы один человек не чувствовал себя некомфортно? Не очень получается, как ни крути.
Я всегда буду благодарна Франческе за то, что она заставила Рокко и его друзей использовать презервативы, если не считать первого случая, когда Рокко напал на меня. Она сказала, что мы будем бесполезны, если они заразят нас болезнями. Но все равно это было бесполезно — они точно не использовали презервативы, когда заставляли нас заниматься оральным сексом. Я думаю, что Франческа почувствовала, что на ней лежит ответственность.
По словам Рио, задолго до моего приезда был случай, когда один из парней заразил всех девушек сифилисом. С тех пор Франческа усердно следила за тем, чтобы их проверяли, если они хотели участвовать в наших «уроках», но я бы не доверила никому из них, чтобы они действительно содержали свои члены в чистоте.
Ксавье тоже пользовался презервативами, но был один случай, когда презерватив порвался. Я кусаю губу, вспыхивая тревогой при одной мысли о том ничтожном шансе, что я все равно забеременела, несмотря на то, что у меня есть ВМС. Это маловероятно, но не невозможно.
Мое сердце замирает, когда я представляю, какое отвращение было на лице Зейда, когда я узнала, что беременна ребенком от другого мужчины.
Я уже знаю его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что на самом деле он не посмотрел бы на меня так, но этот образ все равно изводит меня.
Я бы не стал его винить, если бы он это сделал. Это отвращение я чувствую каждый раз, когда смотреть в зеркало. Вот почему я стремлюсь избегать этого любой ценой.
Я делаю тест на беременность, и если мне не повезет, я брошусь со здания в следующий раз.
* * *
Я была вне дома в общей сложности два часа и сорок семь минут, и я чертовски устала. Меня все еще пронизывает тревога, меня тошнит от мысли, что я настолько грязна, насколько себя чувствую.
«Ты выглядишь так, будто тебе нужно мороженое», — объявляет Зейд, кладя ладонь на руль и поворачивая налево. Жарко. Смотреть, как Зейд водит машину, — это прелюдия.
Хуже того, сегодня на нем кожаная куртка поверх худи, а я до сих пор не могу оторвать язык от нёба.
Я моргаю, потеря крови вызывает у меня легкое головокружение. Я сказал доктору проверить меня на все ЗППП, известные человеку, особенно на герпес, поскольку он один из самых страшных и в основном молчаливых, — и я сбился со счета, сколько пробирок с кровью она взяла. Она почти все время смотрела на штрих-код на моем запястье, а после того, как марля остановила кровотечение, прилепила пластырь с улыбающимися лицами мне на руку. Я смеялась, а потом плакала, когда тест на беременность оказался отрицательным.
«Мороженое?» — тупо повторяю я.
«Тебе нравится мороженное?»
— Я… ну, да, — запинаюсь я, мой мозг медленно улавливает случайность.
«Какой твой любимый вкус?»
— Мятный шоколад, — отвечаю я, наблюдая, как он делает еще один поворот. Он направляется в противоположном направлении от Парсонса, и я думаю, что он стремится в Lick n’Crunch в нескольких кварталах — семейный магазин, в котором продается лучшее мягкое мороженое в Сиэтле. Мысль о том, чтобы получить мороженое с Зейдом, настолько нормальна и обыденна, что кажется самой захватывающей вещью после нарезанного хлеба. И смотреть, как Зейд облизывает рожок мороженого, наверное, будет так же странно, как будет жарко.
— Так зубная паста?
Я вздыхаю. «Эт ты, Брут? Это не зубная паста. Они не похожи на вкус».
Ухмылка появляется на одном уголке рта Зейда, и его глаза блестят, когда он въезжает на парковку. Ублюдок просто пытается вывести меня из себя.
«Это зубная паста», — подтверждает он, хотя я не уверен, верит ли он в это на самом деле. Он выглядит чертовски озорным, но я все равно не могу не возразить.
Я расстегиваюсь и поворачиваюсь к нему, мои глаза сужаются.
— Мята — это деликатес, а ты просто простак, не
