— Не знаю, что вы ждете, чтобы я ответил, — признался Уилл. — Вы правы. Может, все это глупо. Может, я приеду туда, и это окажется пустой тратой времени, но я просто не могу сидеть сложа руки, Аманда.
— Вы запустили ориентировку на поиск автомобиля Поласки? — Да.
Она помолчала несколько секунд, потом спросила:
— А скажите-ка мне, этот детектив Доннелли… Он был последним, кто покидал дом Майкла Ормевуда?
— Да.
— Эй, вы только посмотрите! — воскликнула Аманда насмешливым тоном, в котором слышалось удивление. — Каролин только что протянула мне сообщение. Это анонимный звонок. Кто-то из сознательных граждан обратил внимание, что задняя дверь дома детектива Ормевуда открыта нараспашку. Думаю, мне следует проверить это лично.
Уилл почувствовал огромное облегчение. Аманда собирается помочь ему! Он буквально слышал ход ее мыслей по телефону.
— Спасибо, — выдохнул он. — Спасибо!
— Я дам вам знать, когда доберусь туда.
Разговор закончился. Продолжая держать телефон в руке, Уилл при повороте на шоссе 575 так резко крутанул руль, что Джон Шелли испуганно схватился за ручку двери, словно боялся, что сейчас они перевернутся. Уилл так торопился, что даже не подумал, как они будут искать этот дом, пока Джон не попросил у него карту. Пятиминутный заезд на заправочную станцию казался вечностью. Если то, что соседка рассказала детективу Доннелли, было правдой, Майкл опережал их примерно на час. С другой стороны, Майкл наверняка не превышал скорость, опасаясь лишний раз засветиться. Уилл не был так осторожен.
— Что она сказала? — спросил Джон.
— Ты мог все это предотвратить, — сказал Уилл. — Ты мог остановить все это еще четыре дня назад.
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Майкл был со мной, когда погибла Синтия Барретт.
Джон смотрел в карту, разложенную на коленях.
— Я слышал, что она бежала через двор и споткнулась. Ударилась головой о камень и умерла.
— А потом отрезала себе язык?
Джон на это ничего не ответил.
— Ты тогда должен был что-то сделать.
— Что? — спросил Джон. — Пойти к вам? Вы, приятель, даже сейчас не особенно верите моей истории. Что еще я должен сделать? Превратиться в копа? Кто поверит бывшему заключенному, который работает на автомойке?
Уилл вцепился в руль. Это Джон навлек на Энджи беду! Если бы не его глупость и самонадеянность, она была бы сейчас в безопасности.
— Ты дразнил его. Ты точно знал, что делаешь.
Джон еще пытался защищаться:
— Расскажите, что мне делать, и я вернусь на машине времени в прошлое и все так и устрою. Впрочем, зачем мелочиться, чего там — четыре дня назад? Давайте вернемся на двадцать лет. Верните мне мою юность. Отдайте мне мать, дедушек и бабушек, мою семью. Если уж на то пошло, черт побери, подкиньте мне жену и парочку детей!
— Она в том дворе от кого-то убегала.
Джон продолжал разглядывать карту, но, когда он ответил, Уилл услышал нотки страдания в его голосе:
— Думаете, я об этом не знаю?
Уилл снова посмотрел на дорогу. Мимо пролетали размытые дорожные указатели, по бокам выскакивали дорожные столбы с жирными цифрами на табличках. До сих пор это не приходило ему в голову, но сейчас он подумал, что здорово подставляет Джона.
— По условиям досрочного освобождения тебе запрещено пересекать границу штата, — сказал он.
— Я знаю.
— Тебя могут арестовать. В Теннесси я тебе помочь не смогу.
— Вы мне и в Атланте помочь не сможете.
Уилл закусил губу, глядя на шоссе. Последние два года он постоянно курсировал между Атлантой и своими горами, так что знал все ловушки с ограничением скорости на этой дороге. В Эллиджее он сбросил скорость и снова разогнался, только когда проехал Мисиак Крик. Он проехал мимо нового и старого «Уол-марта», мимо нескольких блошиных рынков и парочки винных магазинов. В городке Блу Ридж он свернул налево. Он летел по шоссе Кут-Майсон-хайвей через яблоневый сад, когда зазвонил его телефон.
Он открыл его.
— Аманда?
Голос ее был угрюмым.
— Мы обнаружили кровь в гараже. Много и двух типов.
— А Энджи?
— Ее там нет, Уилл.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слов не было.
— Дальше будем действовать так, — распорядилась Аманда. — Я позвонила Бобу Бургу из Бюро расследований штата Теннесси. Сейчас он формирует бригаду. Они в сорока минутах езды от того дома.
— Я ближе.
— Я догадывалась, что так оно и должно быть, — сказала она. — Дайте мне поговорить с педофилом. Я расскажу ему, как проехать на Элтон-роуд.
Энджи едва не потеряла сознание, когда отдирала руку от осколка стекла, зацементированного в нижнюю ступеньку, — и не столько от боли, сколько от ужасного ощущения рвущейся плоти. Крови было немного, и по сравнению с пульсирующей болью в запястье эта рана была вполне терпимая. Ей повезло. У нее, похоже, было сломано правое запястье, и она каким-то чудом упала на нижнюю ступеньку тоже правым плечом. Как и Уилл, Энджи была левшой.
— Жасмин! — прошептала она, и голос ее эхом отозвался во мраке погреба. — Жасмин!
Ответа не было.
Энджи оперлась здоровым плечом о стену и встала. На мгновение замерев, чтобы перевести дыхание, она осторожно двинулась по земляному полу в сторону девочки.
— Жасмин! — повторила она, коснувшись ее ногой. — Ты как?
Девочка либо была слишком напугана, чтобы ответить, либо мертва. Энджи присела, наклонила голову к тому месту, где, по ее расчетам, должны были находиться рот и нос Жасмин, и замерла, пытаясь разобрать хоть какие-то признаки жизни.
Полная тишина.
Энджи повернулась и вслепую вытянула связанные за спиной руки. Она провела пальцами по ее обнаженному телу, нащупала запекшуюся кровь и наконец различила еле заметное движение грудной клетки. Энджи редко прикасалась к своей матери, но все же несколько раз делала это, когда навещала Деидре в доме престарелых. Именно такие ощущения были у нее сейчас — мертвая плоть, оболочка, которая выглядит как человеческое тело.
— Жасмин? — прошептала Энджи.
Девочка даже не дернулась, когда Энджи дотронулась до ее лица. Но вот она коснулась головы, и Жасмин вздрогнула.
— О боже!
Энджи согнулась пополам, сдерживая тошноту. Коснувшись черепа, она нащупала проломленную кость и мягкое, влажное серое вещество под ней.
Они должны выбраться отсюда. Им необходима помощь.
Энджи снова поднялась на ноги и прошлась по погребу. Три метра шириной и где-то четыре глубиной. Перед тем как лампочка погасла, она успела заметить встроенные в стену полки из неструганых деревянных досок. Со связанными за спиной руками трудно было проверить, что там наверху. Пальцы Энджи встречали только пустоту, когда она, шаря по нижним полкам, пыталась найти что-то, что можно было бы использовать в качестве оружия.
Подвал был пуст. Даже утоптанный земляной пол был чисто подметен.
Может быть, запястье и не полностью сломано. Она по-прежнему могла шевелить пальцами, хотя они были опухшими и очень горячими, как будто в кровь попала инфекция. Энджи уже стала привыкать к боли и почти радовалась ей, поскольку боль отвлекала от шума в голове и выворачивающегося наизнанку желудка. Да и темнота помогала тоже. Глазам не за что было зацепиться, нечему было вывести ее из равновесия.
Майкл был наверху. Она подумала, что он, возможно, как раз ест свой ленч или обед. Неизвестно, какое сейчас время суток и сколько она пробыла в этой чертовой дыре.
Каждый шум, который производил Майкл, — движение стула по полу, скрип половиц, когда он шел через комнату, — только разжигал ее ярость. Энджи просто кипела от ненависти. Он достал ее! Он проник к ней в сознание и заставил почувствовать себя бесполезным куском дерьма. Внутри ее тела побывало столько мужчин, что всех она уже и припомнить не могла, но ни один из них не внедрялся к ней в голову так, как он.
Она убьет его, когда он вернется сюда. Убьет его или заставит убить ее. Тут было всего два варианта.
Энджи скользнула по стене вниз и опустилась на колени. Два шага до лестницы, до битого стекла в ступеньке. Она повернулась, нащупала острые края и осторожно, чтобы не порезать свои и без того израненные пальцы, уложила веревку на самый крупный из осколков. Сжав зубы и стараясь не думать о боли, она начала ее перепиливать. Наручники Майкла были на Жасмин, поэтому Энджи ему пришлось связать.
— Ах ты ублюдок! — тяжело дыша, повторяла она, словно собственную, персональную мантру.
Майкл Ормевуд не делает ошибок. Он всегда выше всех, он всегда держит все под контролем. Все, кроме того факта, что стекло разрежет веревку.
— Ах ты тупой ублюдок!
Кровь заливала руки, пропитывая веревку, державшую ее запястья вместе. Энджи перестала пилить, чтобы перевести дыхание. Она чуть не потеряла сознание, когда только попробовала перерезать веревку, но с каждой новой попыткой оттачивала свою технику, лучше понимая, как он завязал узлы и как веревка обмотана вокруг рук. Она чувствовала, что путы немного сдвинулись и терли уже другой участок кожи. Ее кровь работала как смазка.
