Розыск - Азад Мавлянович Авликулов

Изредка (один раз в пятилетку, как шутливо утверждает он сам) капитан Вахидов доходит до такого состояния, когда не вид, а только мысль об очередном трупе, кажется выворачивает его наизнанку. В такие дни он становится угрюмым и раздражительным, из-за пустяка может обидеть сослуживца, надерзить руководству, накричать на Марьям-опа. Полковник Брукс работает с Вахидовым лет двадцать и успел изучить эту его «болезнь», знает чем лечить.

Недели две назад к Бруксу вошел начальник финхозотдела майор Аскаров. Он кипел негодованием. И начал с ходу, едва приложив руку к козырьку:

— Нет, Георгий Александрович, в такой обстановке работать невозможно! Даже этот старый хрыч показывает характер! Я к нему, понимаете, с уважением, мол, Касым-ака и прочее, а он...

— Что он? — спросил Брукс, догадываясь, что капитан видно вновь «заболел». Он мысленно перебрал последние дела, которые Вахидов расследовал и подумал, что при таком обилии крови немудрено захандрить.

— Послал меня...

— Надеюсь, вы туда не дошли, — пошутил Брукс и предложил сесть.

— Пришел к вам, — сказал майор.

— Из-за чего сыр-бор?

— Из-за пустяка. Предложил ему отчитаться за последнюю командировку в Новосибирск.

— И только?

— Ну.

— Я поговорю с ним. Отчет он сдаст. Идите.

— Есть...

Это было утром. После обеда полковник пригласил к себе Вахидова. Посадил за столик напротив, протянул пиалу чая. Расспросил о семье, делах, здоровье. Капитан отвечал сдержанно, без обычных в таких случаях шутливых комментариев.

— Касым-ака, — перешел к делу полковник, — мы получили анонимку из колхоза «Коммунар». Неизвестный автор сообщает, что руководство хозяйства и молочного комбината химичат что-то с маслом и молоком. Механику этой «химии» он не раскрывает, но утверждает, что очковтирательства в ней навалом. Так и пишет «навалом».

— Предлагаете активно отдохнуть, товарищ полковник? — спросил Вахидов.

— Да. Смена деятельности, пожалуй, самый лучший отдых. Наука!

— Хорошо, я согласен, — кивнул капитан.

— Добро. — Полковник вытащил из ящика стола письмо и протянул Вахидову: — Это пока единственная улика... — Когда капитан был уже у двери, будто вспомнив незначительное, добавил: — Выпадет время, Касым-ака, составьте авансовый отчет, хоп [1]?

— Ладно...

И вот капитан Вахидов зашел к Бруксу с предварительным докладом.

— Хитрая механика, — сказал он, поздоровавшись и сев на стул, — прямо-таки электроника. До самого истока добраться не удалось, хотя в общем-то все ясно.

— Ну, что ж, давайте вдвоем искать этот исток, — сказал Брукс, — но сначала, как говорится, введите меня в курс дела.

— Значит, так. Колхоз «Коммунар» купил за наличные деньги в магазине шесть тонн сливочного масла. Сдал его в молочный комбинат, как молоко.

— По эквиваленту?

— Да. Дальше это молоко в кавычках, пройдя цикл переработки, снова превратилось в масло, поступило в торговую сеть, его опять купили, ну, и так шесть раз. Шесть круговоротов!

— И что оно накрутило?

— По моим, самым грубым, подсчетам тридцать тысяч рублей ущерба. Это в основном зарплата доярок, других работников фермы, молочного комбината...

— Без учета премий за перевыполнение плана, износа оборудования, транспортных расходов, конечно? — перебил его полковник.

— Это надо поручить специалистам.

— Поручим. Вы, Касым-ака, не учли еще и победных рапортов очковтирателей, резко «поднявших» продуктивность буренушек и производительность оборудования.

— Кроме бумаги, на которой они написаны, рапорты ничего не стоят, — сказал капитан.

— Очень даже дорого стоят. К сожаленью. Ведь их ставили в пример другим, писали о них в газетах, хвалили на каждом совещании, черт возьми!.. Ну, ладно, результаты расследования доложим обкому партии, уверен, он сполна воздаст любителям легкой славы; а в чем выразилась «электроника» дела?

— Шесть тонн масла — это двадцать тысяч рублей. Из кассы колхоза такая сумма не списывалась, проверял документы. С неба эти деньги тоже не свалились.

— Вы имеете в виду самые первые, те, за которые приобрели начальные шесть тонн?

— Да, да.

— Попросили взаймы, наверное.

— У кого? — удивился капитан.

— У тех же доярок, Касым-ака. У работников молкомбината. Собрали необходимую сумму, купили масло, пустили его по кругу, а дальше... снова повторили. Выходит, что каждый вложенный рубль дал полтинник чистой прибыли кому-то. Капиталист за такую выгоду любому, кто встанет на его пути, перегрызет горло... Исток нужно искать в платежных ведомостях, посмотреть, когда доярки и другие стали получать более высокую, чем обычно зарплату. От той печки и плясать. Может, не шесть, а десять тонн масла пошло в оборот?

— Шесть. У меня имеются показания заведующего магазином, который только раз отпустил реальное масло, а потом бумаги подписывал.

— Он тоже не был в накладе?

— Наверно.

— Это между нами, конечно, — произнес, вздохнув, полковник, — я бы таких мошенников... Без разбора чинов и рангов на каторгу отправлял! Они на бумаге создают видимость изобилия, а от этого страдает дело партии. Вот что обидно. Мы напали на след одного преступления, а если такое уже было, было не раз?! Страшно!

— Я пойду, товарищ полковник, — сказал Вахидов, встав, — надо довести до конца дело-то.

— Ага. Вы отдохнули?

— Обрел прежнюю форму.

— Тогда передайте все бумаги обэхеэсесникам, они привлекут ревизоров из управления сельского хозяйства, и разберутся до конца, а вам...

— Новое убийство?

— Еще не знаю. Но человек погиб. Прочтите телефонограмму Шурчинского РОВД. — Брукс протянул капитану лист бумаги.

— Интересно? — спросил полковник, когда Вахидов оторвался от бумаги.

— Непонятно пока.

— Согласен. Я только что звонил в Шурчи. Сообщили новые детали. Оказывается на машине есть