Следующий! - Max Postman

– Следующий! – Крикнул следователь в проем открывшейся двери.

Следующий пропустил бледного, трясущегося, человека, выходящего из кабинета. Затем сам вошел и присел на стул рядом со столом, за которым сидел следователь. В кабинете был полумрак. Свет поступал из маленького окошка под потолком, и от тусклой керосиновой лампы. Возникла пауза, следователь деловито перебирал бумажки, Следующий безучастно сидел в ожидании.

Не то чтобы следователь набивал цену, или не знал с чего начать. Просто реакция, которую вызывали его тихие слова у собеседника, всегда приводила к эйфории. И после этого, требовалось немного времени, чтобы успокоиться и не выдать эмоций. Со стороны, кажется, что ничего не происходит, функционер системы выполняет регламентированные инструкцией предписания: рутинные процедуры, протоколы, признания, согласия. Но внутри него, происходит что-то невообразимое! Ощущение того, что жизнь другого человека находится в твоих руках, и тихим словом, ты решаешь его судьбу, пьянило следователя, и он ничего не мог с собой поделать. В этот миг, он представлял себя римским императором на гладиаторских боях, где от поворота его пальца зависела жизнь раба.

– Осужденный номер 786? – взяв себя в руки, как можно более монотонным голосом, произнес следователь.

– Да, – безучастно ответил заключенный.

– В связи с нехваткой живой силы на фронте, император издал указ, по которому, все осужденные должны быть мобилизованы и отправлены на передовую. Я здесь нахожусь во исполнение этого указа, – дело сделано, сейчас начнется чистый поток эмоций. Это был самый любимый момент. Игра на контрасте: вот он максимально возможным монотонным пренебрежительным тоном произносит пару фраз и ждет реакцию: мощнейший эмоциональный взрыв, в котором переплетено множество эмоций. Следователь затаился и превратился в губку, готовую впитать их все: страх, безысходность, гнев…

– Так же не бывает, что нет выбора. Выбор есть всегда! Поэтому продолжайте. Что там предусматривается в случае отказа? – как-то не по ситуации спокойно и отрешенно ответил осужденный. Следователь пристально посмотрел на него: не такой реакции он ожидал. «Наверно еще не осознал», – пронеслась обнадеживающая мысль у него в голове, взял указ в руки и торжественно зачитал:

– В случае отказа осужденного от мобилизации, по закону военного времени, ответственному лицу предоставляются полномочия выносить решение о применении высшей меры наказания, без суда и следствия!

– А зачем вы читаете? Вы же знаете что там написано, – неожиданный подметил заключенный. Он был так же отрешенно спокоен, как и при входе в кабинет. Казалось, что ситуация ни коим образом не взволновала его, хотя вопрос стоял непосредственно о его жизни. Следователь слегка опешил. Осужденный смотрел ему прямо в глаза, без страха, ненависти, но и без вызова, скорее с интересом. И так неприятно, что следователю хотелось отвести взгляд.

Унижение, подкуп, агрессия, апатия, истерика, разные проявления вызывали в собеседниках слова следователя, но, всеми ими он упивался. Он! Управлял ситуацией, и так было всегда! Потому что, по другому быть и не может, ведь он, орудие закона! А сейчас, ни одной нити не протянул ему осужденный номер 786. Наоборот, он смотрел на него с интересом, как на подопытного, куда-то в самое нутро.

Видя, что следователь не может собраться с мыслями, чтобы что-то сказать, заключенный продолжил сам:

– Вы это делаете для того, чтобы снять с себя ответственность. Мол, это не я, это закон, который я просто исполняю. Но это же называется лицемерие! Ведь закон приняли вчера, а отменят завтра, а то, еще и признают его преступным! Но то, что вы сделаете за этот короткий период его действия, останется только на вашей совести. Только в вашей вечности! И прикрыться им уже не получится, – вздохнул осужденный. – Вам не нужно мне не отвечать, я просто скорблю о том, с какой легкостью люди меняют секунды на вечность…

Да, да, я знаю, в вашей системе координат нет вечности. Жизнь начинается с рождения, и заканчивается небытием смерти. Это ваш выбор, я его не осуждаю. Хотя, конечно, страшно представить парализованное сознание, в гниющем теле, поедаемом червями в заколоченном ящике.

Каждый человек сам, пока жив, своим сознанием, воображением, опытом, стремлением, строит себе мост, по которому продолжит свой путь, закончив земной. И, относительно построенной в своей голове модели вечности, идя по жизненному пути, совершает те или иные поступки.

И если, по-вашему, жизнь, это всего лишь биологическое существование тела от рождения до смерти, возникшего из небытия и, закономерно, туда же уходящего, тогда ответьте на один вопрос. Не мне, конечно, себе. Представьте ситуацию, вернее проникнитесь ситуацией, что к вам подошел доктор и сказал: «вы завтра умрете». Осознайте этот момент. Прочувствуйте. Страшно? Конечно, страшно. А чего вы боитесь? В вашей системе координат это же закономерно. Ведь умирать не страшно.

Я уже умирал, у меня были страшные травмы, врачи совершили чудо, чтобы меня спасти. И, вы знаете, это не больно, а если больно, то не долго. Так чего же вы боитесь? Червей? Так они все равно будут глодать ваше тело, чуть раньше или позже. – Осужденный осекся, поняв, что увлекся, и вернулся к текущему разговору. – Вы думали испугать меня указом? Но мне не страшно. Моя жизнь не была омрачена тяжестью поступков. Расстреляют меня по закону военного времени, как вы выразились, ну, значит, настал мой момент. Мой мост построен! Он прочен и освещен ярким светом, мне не страшно умереть. Но Вы… – осужденный остановился, подбирая слова, – нужно или свято верить в законы, которые приходится исполнять, вопреки человеколюбию и своей сущности, в этом случае, расплата настигнет вас при жизни, когда вы осознаете, что заблуждались, и это хороший вариант! Это честный вариант! Все люди искренне заблуждаются! И когда заблуждение рассеивается, оно бьет по сердцу, и сердце человека сжимается в такой момент, и, даже, может остановиться! – Он снова пристально посмотрел в глаза онемевшего следователя, и с грустью продолжил, – или, страшась честно признаться себе в том, что эта работа приносит ни с чем несравнимое удовольствие, а, признавшись, ужаснуться, и начать с этим бороться, как со злом внутри себя, чтобы успеть выкарабкаться из бездны. А если этого не сделать, и наоборот, лицемерно убеждать себя самого, что твой труд это необходимость, и действуешь ты в строгих рамках закона, слепым и справедливым орудием которого и являешься! А удовольствие, это лишь маленький бонус за преданный труд… В этом случае все сложнее, и тяжесть, от совершенных деяний, за короткий отрезок земной жизни, будет бесконечно глубоко утягивать