— Вот словно бы и похож и не похож. А точно, что один из них?
— Это должны сказать вы.
— Если бы сразу — я бы непременно узнала! Тогда как живой стоял!..
— Будьте добры, каждый произнесите фразу: «Давай деньги! Пристрелю!» — с последней надеждой предлагает Знаменский.
Бондарь выговаривает слова мягко, улыбчиво, а двое других, как на грех, в соответствии со смыслом фразы.
— Этот, наверно! — говорит продавщица о мужчине, «сыгравшем» более выразительно. Нет? Не угадала?.. И что ж теперь делать?
— Расписаться в протоколе, — указывает он место на листе.
— До чего обидно вышло! Уж извините меня! — Она прижимает к груди пухлые руки, так с прижатыми руками и уходит.
— Вы останьтесь, — говорит Знаменский Бондарю, — остальные свободны.
Сорвалось!.. Дальнейший разговор ведется с обеих сторон без азарта. Просто определенные вопросы должны быть заданы для формы. А довольный Бондарь разрешает себе слегка покуражиться.
— Стоило утруждать себя и меня. Вызвали бы и спросили напрямую: «Бондарь, брал магазин или не брал?» Я бы ответил. Бондарь от своего никогда не отказывается. Если, конечно, поймают.
— На что вы живете? Почему не работаете? — кидает Томин.
— Придется, наверно, трудиться. Воровать, товарищи, тяжело, — отложение солей, сердце пошаливает. — Он вольготно развалился на стуле.
— Где ваш пистолет?
— У вас, где же еще.
Пауза. Знаменский и Томин сохраняют невозмутимость, и все же Бондарь понимает, что «ТТ» пока к ним не попал. Он ухмыляется с облегчением.
— Этот «мой пистолет» существует только в протоколах милиции. Из вас кто-нибудь видел его в глаза? Не видел. Записали давным-давно в дело с пустых слов, так он за мной и тянется. Чуть где преступление с оружием — тащат Бондаря.
— Сегодня мы вас отпускаем, — говорит Знаменский. — Но, думаю, понадобитесь. Где тогда найти?
— Не-ет, так не годится! Если есть основания, то либо арестуйте, либо подписочку о невыезде, чин чинарем. А просто так — это, извините, где хочу, там и обитаю. Могу идти? — И приподняв кепку, скрывается за дверью.
— И ушел себе, веселый и довольный. А нам остался сейф, а в сейфе папка, а в папке увлекательная повесть о пяти днях инспектора Томина. Вот тут и работай!
— Саша, Бондарь ведь опасался, что «ТТ» у нас. Значит, судьба его и Бондарю неизвестна?
— Если бы выяснить, при каких обстоятельствах мальчишки получили к нему доступ! Тогда обратным ходом можно бы снова выйти на Бондаря.
Знаменский подпирается кулаком в раздумье. Потом, решившись, набирает номер.
— Зорину, пожалуйста. — И, ожидая, пока Нина возьмет трубку, говорит Томину. — Иного пути не вижу. Заставим ребят посмотреть этому пистолету в глаза. Пусть поймут, что он такое.
* * *
Ранний вечер. Клуб ЖЭКа. В закулисной комнатке — Знаменский, Кибрит и Нина. Все в форме. Из зала доносится ребячий галдеж.
— Ой, Пал Палыч, как я волнуюсь!
— Ничего, Нина-Тоня, рискнем.
— Вот и закончится наша с вами работа…
— Да, хватит чай распивать, — рассеянно отзывается Знаменский. — Взгляну на них пока из-за кулис.
Он выходит, девушка грустно смотрит вслед.
— Нина! — окликает Кибрит. — Учтите, Пал Палыч чрезвычайно наблюдателен.
— Я знаю, — смущается Нина.
— Чрезвычайно! — со скрытой иронией повторяет Кибрит. Кроме тех случаев, когда дело касается неравнодушных к нему девушек.
— Почему вы это говорите?
— Потому что… вы напрасно скрываете свои чувства.
Не знаю, ты ли нужна Павлу, думает Кибрит. Но кто-то нужен наконец. Нужна семья — не мимолетные связи… Я могла бы поделиться с тобой опытом собственных ошибок. С Павлом надо действовать быстро и решительно. Не выжидать. Не откладывать. Не давать привыкнуть к себе. Ты ему нравишься, ты мне нравишься, ты влюблена, и я вас сосватаю!
Знаменский возвращается, говорит, что пора начинать.
Они проходят на сцену. В зале кучками сидят подростки. Несколько девочек. В сборе компании Ледокола и Топоркова. Ребята держатся развязно, преувеличенно громко хохочут при малейшем намеке на шутку.
Знаменского, Кибрит и Нину встречают шумом, ироническими аплодисментами.
— Здравствуйте, ребята, — начинает Пал Палыч стоя. — Если будете так галдеть, никто ничего не услышит. — Он дожидается относительной тишины. — Зорину, вашего инспектора, представлять, видимо, нет нужды. Это — Зинаида Яновна Кибрит, эксперт-криминалист, начальник отдела нашего НТО. Со мной уже многие встречались, вижу знакомые лица.
— И как мы — смотримся? — спрашивают из зала.
— Смотритесь, смотритесь, давайте только потише. Судя по настроению, публика ждет, что дядя милиционер побеседует о правилах в общественных местах. Но разговор предстоит более серьезный. Собираюсь рассказать вам одну уголовную историю.
Волна оживления: «Это подходяще!», «Обожаем!»
— Да, уголовную историю, которая прямо касается кое-кого из вас. И чем она завершится, еще неизвестно… Около двух недель назад здесь по соседству был ограблен галантерейный магазин.
— Дядя милиционер, это не я! — дурашливо вскакивает здоровенный детина.
— Разумеется, не ты, малыш, тебя бы давно поймали… Тихо! А то я замолчу… Это сделал человек опытный и опасный, и он еще на свободе.
— Плохо работаете, — доносится из другого угла зала.
— Учту критику. При ограблении преступник был вооружен пистолетом «ТТ». Вот о пистолете у нас с вами и пойдет речь. — Он коротко молчит, обводит глазами лица ребят. — История сделала неожиданный виток. В вашем районе обнаружили два трупа.
Аудитория замирает.
— Два трупа голубей.
Хохот. И снова Знаменский присматривается: кому не смешно?
— Смех — смехом, но выяснилось, что голуби убиты не камнем, не палкой — их застрелили. Из пистолета марки «ТТ».
— Как же это выяснилось? — спрашивает Миша Мухин.
— Законный вопрос: я его ждал. На месте стрельбы нашли гильзы. А по гильзе можно определить и тип оружия и то, какой именно пистолет выбросил данную гильзу. Прошу вас, Зинаида Яновна. — Он остается на ногах: так видней.
— Я думаю, вы примерно представляете механизм выстрела, — ее глуховатый низкий голос заставляет ребят немного присмиреть. — Но вряд ли вы знаете, что на гильзе всегда остаются следы от внутренних частей пистолета. Следы бойка, отражателя, выбрасывателя. Так вот, каждый пистолет оставляет лишь одному ему присущие следы.
— Как отпечатки пальцев? — спрашивает девочка из задних рядов.
— Примерно. Дай эксперту две стреляные гильзы, и он безошибочно скажет тебе, из одного или разных пистолетов производился выстрел. Понятно, да? Слушайте дальше. Когда оружие пускают в вход и нашим сотрудникам удается разыскать стреляные пули и гильзы, их обязательно сохраняют. Получив новую гильзу с места происшествия, мы сравниваем ее с теми, которые уже имеем. И сразу видим, какое оружие заговорило. Есть вопросы?
Зал гудит, но вопросов не задают.
— Прошу внимания, ребята! — вступает Знаменский. — У «ТТ», из которого подбили голубей, оказалась страшная биография. Впервые он заговорил давно и долгие годы был орудием преступлений. С его помощью один человек тяжело ранен. Двое других убиты… И вот теперь он в ваших руках.
Зал словно тряхнуло.
— Да-да! Здесь, среди вас сидят те, кто недавно опробовал его в нежилом квартале!.. Успокойтесь немного, чтобы мне досказать… Хранение оружия запрещено. Держа его у себя, вы нарушаете закон и скрываете от следствия решающую улику. Мне важно знать все обстоятельства, связанные с пистолетом.
— А что бывает за хранение оружия? — та же бойкая любознательная девочка.
— Если сдать добровольно, то это освобождает от ответственности. И последнее. Почти наверняка «ТТ» очутился у вас случайно. Но если так, то прежний хозяин охотится за ним и постарается вернуть. А он не стесняется в средствах, поверьте. Берегитесь, ребята, опасность смертельная!
Теперь в зале тихо.
— Подумайте о себе, — негромко говорит Знаменский. — Подумайте о крови на пистолете. Подумайте о тех, чьей жизни он будет угрожать дальше. И совсем вполголоса. — Ты, к которому я обращаюсь, думай и решай, пока не случилось непоправимое… Для сведения, вот мой телефон. — Он показывает лист с крупно написанным номером. — Сегодня буду у себя до десяти вечера, завтра утром с восьми. Зорину в те же часы застанете в отделении. Все! Можете расходиться.
По-разному приняли ребята рассказ Знаменского и Кибрит. Одни ошарашены и напуганы — некоторые искренне, другие напоказ, смеху ради; многие переглядываются — кто вопросительно, кто испытующе — не о тебе ли, приятель, речь? В компаниях шушукаются.
Парни из группы Топоркова в подражание своему главарю слушали с нагловатыми ухмылками, но под конец ухмылки потускнели.
