Постепенно толпа на перроне рассосалась, и тогда Иваныч увидел того, кто должен был его здесь, в Тольятти, встречать. Худой, будто затянутый в корсет, блондин с непроницаемым узким лицом шел ему навстречу, и даже чемоданчик в его левой руке не покачивался в такт ходьбе, а висел как приваренный. Иваныч называл про себя этого человека Истуканом, хотя в глаза величал как все – Борисом. Из всей команды он был самым странным и непонятным. Никогда ничего о себе не рассказывал, никогда не пил ни капли вина, и все, что ни делал, выполнял пунктуально, аккуратно, с механистичностью, доведенной до совершенства. Ребята между собой поговаривали, что Борис – вообще не человек, и шеф выписал его из Японии, где давно научились делать таких роботов, что нипочем не отличишь от человека. Одним словом, неприятный был тип этот Борис, но, надо отдать должное, партнер он был исключительно надежный – работая с ним в паре, можно было ни о чем не беспокоиться. Никто еще не видел, чтобы у Бориса сдали нервы. Не то что тот же Палец. Стрелок он, конечно, от бога, но мозгов не больше, чем у воробья. Чем такой помощник, лучше вообще никакого. Только что о нем думать – Палец и Вик сейчас, наверное, уже катят в Крым. Шеф им отпуск обещал – сразу после дела. Понятно, что хочет убрать их с глаз долой на время, но все равно немного обидно. Кто-то на курорт едет, а кто-то пашет и пашет. Верно говорят, кто везет, на того и грузят.
Иваныч оторвался от столба, возле которого стоял, и шагнул навстречу Борису. Тот вытянул вперед узкую бледноватую ладонь. Они обменялись рукопожатием.
– Поезд опоздал на двадцать три минуты, – бесстрастно, но словно бы с упреком, констатировал Борис.
– Там в одном месте путеукладчик работал, – объяснил Иваныч. – Стояли минут двадцать. Ну да это не беда. А ты давно прикатил?
– Ночью. Самолетом, – сказал Борис. – Снял номер. Тебе надо переодеться.
– Сам знаю. Сначала купить надо, во что переодеться, – хмуро отозвался Иваныч. – И пожрать бы не мешало. Я со вчерашнего вечера не ел. Устал как собака. Всю ночь проспал. Как упал на полку, так и вырубился.
– Поесть можно на вокзале, – невозмутимо сказал Борис.
– На вокзале будешь свою девушку кормить, – отрезал Иваныч. – А у меня гастрит. С угрозой перехода в язву. Мне съедобная пища нужна. Берем такси и едем в ресторан. Или у тебя есть возражения?
Возражать Борис не стал. По его лицу вообще было непохоже, что он может возражать против чего-нибудь. Таксист подбросил их до ресторана, где они позавтракали. Разговора за столом практически не получилось. На вопрос Иваныча, нет ли вестей от шефа и не просил ли он ему чего-либо передать, Борис лаконично ответил, что шеф в порядке и ничего нового не говорил.
– Действуем по плану, – заключил он с воодушевлением автоответчика.
После ресторана Иваныч категорически заявил, что должен переодеться.
– Найдем приличный магазин, – решил он. – В таком виде я не могу валять ваньку. Мне нужен хороший костюм и солидный галстук. Башмаки тем более надо поменять.
Еще около часа ушло на то, чтобы найти магазин и купить подходящий костюм. Так в обновке Иваныч и ушел из магазина, оставив старые шмотки в ближайшей урне.
– Что теперь? – спросил Борис.
В его тоне можно было бы заподозрить иронию, но Иваныч знал, что на нее Истукан не способен.
– Теперь по адресам, – спокойно распорядился он. – Я буду разговаривать, а ты будешь на подхвате. Если он здесь, упустить его ни в коем случае нельзя.
– Если он здесь, мы его не упустим, – сказал Борис. – Берем такси?
– С этой минуты никаких такси, – отрезал Иваныч. – Чем меньше будем светиться, тем лучше. Поедем на автобусе.
Долго тряслись в переполненном автобусе. Вышли почти на окраине, где стояли однотипные высокие дома и зеленели молодые бульвары. Нашли дом под номером 91, сориентировались.
– Сиди в сквере, – распорядился Иваныч. – Квартира на пятом этаже. В случае чего в окно не выпрыгнет. Через подъезд выйдет. Связь будем держать по мобильному. Конечно, с первого раза вряд ли что получится. Прошлые два адреса пустые оказались.
Борис выслушал внимательно, но ни капли интереса не появилось в его глазах. Иваныча такая реакция все больше начинала раздражать.
«Честное слово, даже Пальца добрым словом вспомнишь, – с досадой подумал он. – Не человек, а чушка какая-то. Мужик он, конечно, хваткий, но общаться с ним тяжело – как с холодильником. Белая горячка, а не общение!»
Он оставил Бориса сидеть в сквере, а сам направился к дому. Нужный подъезд был на замке, но ему даже не пришлось воспользоваться домофоном – какие-то смешливые девчушки как раз перед его носом открывали дверь. Иваныч приветливо им улыбнулся и расчетливо придержал ногой дверь.
– Как удачно, – сказал он. – А я в шестьдесят пятую. Переверзевы ведь там проживают, а, девочки?
– А мы не знаем, – делая честные глаза, сказала одна из девчонок. – Мы недавно переехали, а это моя подруга, она вообще не тут живет.
– Ясно, – сказал Иваныч. – Ну, думаю, я не ошибся.
Его спокойный тон и солидная внешность нисколько не насторожили девушек, однако и в лифте Иваныч продолжал усердно улыбаться, чтобы не портить впечатления.
Он вышел на пятом, а девушки поехали дальше. Иваныч подошел к двери шестьдесят пятой квартиры, поправил узел галстука, сделал значительное лицо и нажал на кнопку звонка. Мысленно он прикидывал, что его может ждать за дверью.
Анатолию Переверзеву, по чью душу он приехал в Тольятти, сейчас не больше сорока. Значит, родителям за шестьдесят. Вполне возможно, что живы и здоровы. Жаль, он не успел посмотреть табличку на двери – спешил проскочить за девчонками. Если Переверзевы переехали, придется узнавать новый адрес, и хорошо, если новые хозяева его знают. Иначе все затянется на неопределенный срок.
Он еще раз позвонил. Неужели никого нет дома? Придется ждать. Хорошо, что он нормально позавтракал, на сытый желудок жизнь не кажется такой уж паскудной. А она именно такая. Что может быть паскуднее, чем шататься по чужим квартирам, лезть в чужую жизнь, пугать людей? Но это работа, за нее деньги платят, а деньги предполагают ответственность.
Позвоню еще раз, решил он, и спущусь на этаж пониже. Если осторожничают, могут выглянуть. Но вряд ли. Скорее всего, Переверзевы отсюда съехали, а новые хозяева на работе.
Он надавил на кнопку звонка, потом задумчиво почесал нос и только собирался повернуться, как вдруг дверь щелкнула и открылась. Перед Иванычем нос к носу стоял Анатолий Переверзев.
Иваныч никогда в жизни не видел этого человека, но фотографии его, которые показывал шеф, изучил внимательно. Ошибиться было невозможно. Значит, шеф был прав – тем, кто вернулся, некуда больше сунуться, только в родное гнездо. Два раза была осечка, на третий сработало.
Иваныч кивнул, поздоровался. Переверзев что-то буркнул в ответ, сверля его тяжелым, недоверчивым взглядом. Был он приземист, мускулист, с короткой борцовской шеей. Плоская как блин физиономия была испещрена шрамами, видимо, любил по молодости человек подраться. Одет Переверзев был в джинсовый костюм, свитер грубой вязки и тяжелые ботинки на толстой подошве. Это Иванычу не понравилось. «Как будто в поход собрался, – подумал он. – Еще пять минут, и не застали бы». Легенда про корреспондента тут уже, само собой, не годилась. Иваныч развил запасную версию.
– Я из милиции, – сказал он. – По поводу паспортного режима. Это ведь квартира Переверзевых?
– Ну, допустим, а в чем проблема-то?
– Может быть, пройдем в квартиру? Я все объясню, – вежливо сказал Иваныч.
– Ну, пошли, – подумав, согласился Переверзев.
Он отступил в темноту прихожей, пропуская гостя через порог. Иваныч шагнул вперед и сунул руку под пиджак.
– Может быть, насчет документов сомневаетесь? – спросил он. – Я сейчас удостоверение достану...
Пальцы его уже нащупали рифленую рукоятку пистолета, но в этот момент Переверзев выхватил из-за спины обрезок двухдюймовой стальной трубы и что есть силы шарахнул ею Иваныча по челюсти. Тот не успел среагировать. У него просто вдруг потемнело в глазах, и, слыша хруст собственных костей, он отключился, повалившись на истоптанный коврик у порога.
Переверзев хищно оглянулся и быстро захлопнул входную дверь.
– Документы... – пробормотал он, наклоняясь над бесчувственным телом. – Насчет документов я сомневаюсь, да... Но достану сам. Тебе не надо напрягаться, парнишка... Не надо...
Он быстро обшарил карманы потерявшего сознание Иваныча, внимательно просмотрел паспорт и содержимое бумажника. Найдя удостоверение сотрудника «Московского комсомольца», удивленно поднял брови. Одобрительно хмыкнул, обнаружив заряженный пистолет, и, не раздумывая, переложил его в свой карман. Забрал он также все деньги и мобильный телефон. Потом поднялся и, приложив ухо к двери, несколько секунд вслушивался в тишину на лестничной клетке. Наконец решив, что пора, он снова отпер дверь и выволок незваного гостя на площадку. Затем открыл лифт – кабина все еще стояла на пятом этаже, втащил тело туда и нажал кнопку девятого этажа. С удовлетворением выслушал, как загудели моторы, унося вверх кабину, и стал спускаться по лестнице.
