Одновременно он направил пистолет на женщину, которая стояла наверху спиной к нему.
В ту же минуту прогремел выстрел. Анн-Бритт Хёглунд вздрогнула и упала плашмя в грязь. Валландеру показалось, что кто-то прострелил его самого. Он глядел на тело, неподвижно лежащее в грязи, и только почувствовал, что женщина быстро обернулась. Он отскочил в сторону и начал стрелять в нее. Попал с третьего выстрела. Она дернулась всем телом, и выронила пистолет Хансона. Валландер помчался мимо вышки, по глине. В канаве он свалился и вылез на другую сторону. Увидев Анн-Бритт Хёглунд, лежащую на спине, в грязи, он решил, что она умерла. Ее застрелили из пистолета Хансона, и во всем виноват он, Валландер.
За какую-то минуту он понял, что у него нет иного выхода, как только самому застрелиться. Прямо на месте, в нескольких метрах от нее.
Потом он заметил, что она пошевелилась. Он опустился рядом с ней на колени. Ее куртка спереди была вся в крови. Лицо побелело, как мел. Она смотрела на Валландера испуганными глазами.
— Все хорошо, — сказал он. — Все хорошо.
— Она была вооружена, — пробормотала она. — Почему мы этого не знали?
По лицу у Валландера текли слезы. Он вызвал «скорую помощь».
После он вспоминал, что все время, пока он ждал, он безостановочно и взволнованно молился богу, в которого, вообще-то, не верил. Как в тумане, он видел, что приехали Сведберг и Хамрен. Сразу после этого Анн-Бритт Хёглунд унесли на носилках. Валландер сидел в грязи. Им не удалось заставить его подняться. Какой-то фотограф, увязавшийся со «скорой», так его и сфотографировал. Грязного, покинутого, безутешного. Фотограф успел сделать только один снимок, перед тем как Сведберг, вне себя от бешенства, прогнал его. Лиза Хольгерсон добилась, чтобы снимок не был опубликован.
За это время Сведберг и Хамрен сняли с вышки Ивонн Андер. Валландер попал ей в верхнюю часть бедра. Рана сильно кровила, но никакой опасности для жизни не представляла. Ее тоже увезли на «скорой». В конце концов Сведбергу и Хамрену удалось поднять Валландера и дотащить его до дома.
Тогда же пришло первое сообщение из истадской больницы.
Анн-Бритт Хёглунд ранена в живот. Рана тяжелая. Состояние критическое.
Валландер поехал со Сведбергом забрать свою машину. Сведберг сильно сомневался, стоит ли пускать Валландера одного. Но Валландер сказал, что все будет в порядке. Он сразу поехал в больницу и там просидел в коридоре, дожидаясь сообщений о состоянии Анн-Бритт Хёглунд. Ему даже некогда было помыться. Только когда врачи спустя много часов смогли гарантировать, что ее состояние стабилизировалось, Валландер уехал.
Он вдруг просто исчез. Никто не заметил, как он уехал. Сведберг начал волноваться. Но, зная Валландера очень хорошо, он понял, что тот просто хочет побыть один.
Валландер уехал из больницы незадолго до полуночи. Ветер дул все такой же порывистый, и ночь обещала быть холодной. Валландер сел в машину и поехал на кладбище, где был похоронен его отец. Он в темноте разыскал могилу и остановился, совершенно опустошенный, весь перепачканный в глине. Где-то около часа он вернулся домой и, позвонив в Ригу, долго разговаривал с Байбой. Только после этого он снял с себя всю одежду и лег в ванну.
Вымывшись, он снова оделся и поехал в больницу. Тогда же, в начале четвертого, он вошел в палату, где под усиленной охраной лежала Ивонн Андер. Когда он осторожно вошел, она спала. Он долго стоял и смотрел на ее лицо. Потом молча вышел.
Но через час он снова был у нее. Рано на рассвете в больницу приехала Лиза Хольгерсон и сказала, что они разыскали мужа Анн-Бритт Хёглунд, который находился в Дубаи. Он прилетит в «Каструп» днем.
Никто не знал, понимал ли Валландер, что ему говорили. Он неподвижно сидел на стуле или же стоял у окна и смотрел на свирепствующий ветер. Когда медсестра предложила ему чашку кофе, он вдруг заплакал и ушел в туалет. Но в основном он неподвижно сидел и неотрывно смотрел на свои руки.
Примерно в то же время, когда муж Анн-Бритт Хёглунд приземлился в «Каструпе», врач сообщил им известие, которого они все ждали. Она будет жить. Скорее всего, никаких осложнений у нее тоже не будет. Ей повезло. Но выздоровление будет долгим.
Валландер стоя слушал, что говорил врач, как будто выслушивал собственный приговор. После этого он уехал, исчезнув в осеннем холоде.
В понедельник 24 октября Ивонн Андер было предъявлено обвинение в убийстве. Она пока еще лежала в больнице. До сих пор она не произнесла ни слова, не поговорив даже с назначенным ей адвокатом. После обеда Валландер попытался допросить ее. Но она только смотрела на него, не отвечая на его вопросы. Выходя из палаты, Валландер повернулся в дверях и сказал, что Анн-Бритт Хёглунд будет жить. Ему показалось, что он заметил на ее лице выражение облегчения, а может, даже радости.
Мартинсон был на больничном с сотрясением мозга. Хансон вернулся на службу, хотя в течение нескольких недель ему было больно ходить и сидеть.
Но самое главное, в эти дни они приступили к сложной работе — им предстояло разобраться, что же на самом деле произошло. Единственное, чему им так и не удалось найти окончательного подтверждения, это — принадлежал ли найденный ими полностью, за исключением таинственно отсутствующей берцовой кости, скелет Кристе Хаберман или нет. Ничто не свидетельствовало против. Но доказать что-либо было невозможно.
И все же они знали. И по трещине на черепе было понятно, как Хольгер Эриксон убил ее больше двадцати пяти лет назад. Все постепенно прояснялось, хотя и очень медленно, и хотя не все вопросы были полностью разрешены. Убил ли Ёста Рунфельдт свою жену? Или имел место несчастный случай? Единственный, кто мог знать ответ — это Ивонн Андер, а она по-прежнему молчала. Они занялись расследованием ее жизни и узнали историю, которая только частично раскрывала, кто она и давала возможное объяснение ее поступков.
Как-то в конце долгого совещания Валландер произнес слова, над которыми он, казалось, долго думал.
— Мне никогда в жизни не приходилось встречать такого человека, как Ивонн Андер — умного и сумасшедшего одновременно.
Он не стал пояснять свои слова. Но никто не сомневался, что он хотел сказать именно это.
Каждый день Валландер навещал в больнице Анн-Бритт Хёглунд. Его не оставляло чувство вины перед ней. И тут не помогали никакие слова. Он был твердо убежден, что ответственность за случившееся лежит на нем. И от этого никуда не деться.
Ивонн Андер продолжала молчать. Как-то поздним вечером Валландер сидел один в своем кабинете и заново перечитывал ее огромную переписку с матерью.
На следующий день он посетил ее в тюрьме.
В тот же день она заговорила.
Это было 3 ноября 1994 года.
В это утро поля вокруг Истада побили первые заморозки.
Четвертого декабря Курт Валландер беседовал с Ивонн Андер в последний раз. Что этот разговор окажется последним, Валландер предвидеть не мог, хотя они и не договорились о следующей встрече.
К тому времени они подошли к некоторому завершению. Неожиданно для обоих добавить больше было нечего. Не о чем больше спросить, и нечего ответить. И только тогда долгое и запутанное расследование постепенно начало выходить у Валландера из головы. Несмотря на то, что с того дня, как они задержали Ивонн Андер, прошло уже больше месяца, расследование продолжало занимать главное место в его жизни. Никогда раньше за многие годы работы в полиции он не чувствовал такой острой необходимости по-настоящему понять ход мыслей преступника. Преступные деяния — это всегда поверхность. Часто такая поверхность срастается потом с собственной подводной растительностью. Поверхность и дно связаны напрямую. Но иногда, когда удается пробиться через эту поверхность, под ней открываются такие глубины, существование которых невозможно было и предположить. Именно это произошло в случае с Ивонн Андер. Валландер пробил отверстие в поверхности и обнаружил, что под ней — бездонная пропасть. И тогда он решил, обвязавшись символической веревкой, начать спуск, не зная заранее, чем закончится этот спуск — ни для него самого, ни для Ивонн Андер.
Первый шаг был сделан, когда ему удалось заставить ее прервать молчание и начать говорить. Это случилось после того, как он во второй раз прочел переписку, которую она всю свою взрослую жизнь вела с матерью и потом аккуратно сохранила. Валландер тогда интуитивно предположил, что именно с помощью этих писем он сможет пробиться сквозь оболочку ее неприступности. И он оказался прав. Это произошло третьего ноября, месяц тому назад. Валландер в то время был все так же подавлен из-за Анн-Бритт Хёглунд. Он уже знал, что она выживет и, более того, снова будет здорова, и от раны не останется ничего, кроме шрама на левой стороне живота. Но чувство вины давило на него так сильно, что грозило задушить. Больше всего Валландера тогда поддержала Линда. Несмотря на собственную занятость, она приехала в Истад и заботилась о нем. Но она также пыталась надавить на него, внушая ему, что он не виноват, что виноват случай. Благодаря ей он смог пережить первые ужасные недели ноября. Ему стоило огромных усилий не сломаться самому, и тем не менее все остальное время он посвятил Ивонн Андер. Это она стреляла в Анн-Бритт Хёглунд, она могла убить ее, если бы того захотел случай. Но с приступами агрессивности и желанием ударить ее он боролся только поначалу. Потом ему стало важнее понять, что она за человек. Именно Валландеру в конце концов удалось пробиться через ее молчание. Он заставил ее говорить. Он обвязался веревкой и начал спускаться.
