— Ни че, к станции подкатим, там связь должна быть, — сказа один из них другому.
После всего этого Астафьев успокоился.
"Хрен они нас так расшифруют", — решил он, и, прикрыв глаза, даже задремал. Проснулся он минут через десять, как раз от голосов торских спутников.
— Да-да! Слышу, Хомут, слышу! Счас…
После установления связи оба качка рванулись в тамбур. Астафьев напряг слух, и, даже сквозь шум колес и полуоткрытые двери тамбура отчетливо слышал некоторые слова, которые торские братки вынуждены были орать на весь тамбур.
— Нет, Хомут, нет таких. А так… да мы два раза прошли, нету их!
Что отвечал им неизвестный ему Хомут, Юрий, естественно, не услышал. Но оба качка вернулись в вагон с недовольными лицами. Их места к этому времени уже были заняты, так что качки сели уже буквально рядом с Юрием, один на двухместное сиденье рядом с ним, второй — лицом к Астафьеву.
— Ему бы только орать, козлу рыжему, — пробормотал один из них, тот, что рядом.
— Да, сам бы он так побегал по электричке. Сам хрен знает что надиктовал, а сейчас орет. Пидор горластый!
Они еще немного поматерили этого своего Хомута, а потом пригрелись и уснули. Зато Астафьеву не спалось. Время от времени он поглядывал в сторону Веры, подмаргивал ей. Та, вроде, успокоилась.
Еще через час Юрий с облегчением услышал, как динамик прохрипел самое ожидаемое им объявление: — Станция Уральск-Затонский. Стоянка три минуты.
Юрий встал, этим, невольно, разбудив и своего соседа. Тот толкнул своего собрата.
— Айда, нам уже выходить надо, — предложил он.
— Пошли, — согласился тот.
К этому же тамбуру подошла и Вера со своим, все-таки уснувшим чертенком на руках. Юрий хотел спуститься первым, но нетерпеливые пассажиры, рванувшие с перрона в тамбур, оттеснили его от женщины. Но, не все были столь невежливы. Кто-то из находившихся внизу галантно принял из руки Веры спящего сына, потом, когда она спустилась, отдал его ей. И тут к Вере подлетела дебелая девица в черной, старомодной шубе.
— Верка! Голубева! Сто лет тебя не видела! Это твой сын? Ты из своего Кривова надолго к нам!?
Юрий увидел, как из губ одного из качков выпала сигарета. Он явно оценил новую для себя информацию.
— Бля, Санек, да она не…
Астафьев не дал ему договорить. Со всей силы он толкнул сметливо качка в спину, так, что тот ракетой вылетел из вагона, и, проскочив узкую платформу, упал с метровой высоты на железнодорожные пути. Санек ничего не успел понять, поэтому Юрий сделал ему подсечку, и когда тот грохнулся на железный пол тамбура, ногой же столкнул его вниз.
— Вера, быстро сюда! — крикнул Юрий, спрыгивая на перрон. Он схватил ребенка, и птицей взлетел обратно в тамбур. Ничего не понимающая женщина последовала за ним, но не одна она. Отшвырнул от тамбура взвизгнувшую даму в шубе, в вагон рванулся и второй из качков. Но Астафьев успел развернуться и ударить его носком своего тяжелого ботинка в лицо. Ему повезло, удар пришелся в переносицу, так, что кровь хлынула как из носа, так и из разбитой брови. Все это, как и искры из глаз, привели к тому, что качок минимум как на минуту потерял ориентацию в пространстве. Этой минуты хватило для того, чтобы двери электрички закрылись. Астафьев успел еще увидеть, как на платформу с болезненной гримасой на лице, начал карабкаться второй его торский собрат. Что еще не обрадовало Юрий, когда электричка тронулась от перрона, мелькнула привокзальная площадь, и на ней, темно-синяя «девятка» с белым квадратиком транзитного номера на лобовом стекле. От нее к вокзалу шли трое людей, удивительно похожих на своих торских друзей по качалке фигурами и все теми же красными пуховиками. Они это или не они, Юрий не разобрал. Может, и машина была совсем другой, да и в этих пуховиках тогда ходило полстраны, но Астафьев уже не хотел рисковать.
— Что случилось, Юра? — спросила Вера. Но, тут с другой стороны, на нее набросилась с расспросами толстуха в шубе, все-таки успевшая попасть в электричку.
— Верка, что происходит?! Что это за драка тут была? Давай, милицию вызовем!
— Спокойно, милиция уже здесь, — успокоил ее Астафьев.
Вера подтвердила.
— Да, он из милиции, провожает меня. Знакомься, Юрий, друг мужа. Любка, ты скажи, ты то, как сюда попала? Ты же куда-то в Киргизию уезжала?
— В Таджикистан, — поправила Любка. — С Рустамом, он у нас в техникуме учился, и я за него замуж вышла. Как уехала, так вот и приехала. Там такой ужас начался! Мы с Рустамчиком еле ноги унесли. Я сейчас живу в Усольске.
— Это где? — спросил Юрий.
— Это следующая остановка. Поселок такой, рабочий. Рустам, он у меня тоже сейчас в милиции служит, участковым.
— А потом? Потом что будет? Дальше что тут, по железке? — настаивал Юрий.
— А потом уже конечная, она так и называется, Тупичок. До Усолья идет федеральная дорога, а там уже так, одноколейка, к комбинату.
— Надо нам там сойти и попробовать вернуться в этот, как его Уральск-Задольный, — ответил Юрий, неотрывно смотрящий в окно. Чтобы оно не замерзало, он постоянно его протирал ладонью.
— Чего это? — удивилась Вера.
— Кажется, от нас не хотят отставать.
По дороге, параллельно идущей относительно железной дороге, мчалась знакомая «девятка» с белым квадратом транзитного номера.
— А вы больше никак не сможете выйти, — прояснила ситуацию одноклассница Веры.
— Почему?
— Там, у нас, в Усольске, вокзала нет, одна платформа. Ну, закуток есть рядом с кассой, и все. А обратная электричка до Уральска-Задольного будет только через четыре часа. Она рабочую смену повезет.
Замерзнете там просто, и все. Вера охнула.
— А поезда? — спросила она.
Люба, как будто, даже обиделась.
— Какие поезда, Вер? Я ж говорю — тупик там! Там только грузовики ходят, с рудой, да дрезина два раза в сутки смену на шахты завозит.
— Что же нам теперь делать? — растерянно спросила Вера.
До подружки начало доходить истинное положение вещей.
— А так вам что, вам ночевать не где? Так к нам пойдемте! — Обрадовалась она. — У нас домик хоть и маленький, но теплый. Рустам плов сварит, он так шикарно готовит плов, вы просто пальчики оближите! А какую я самогонку гоню! На черносливе ее настаиваю, лучше любой водки. А еще у меня перцовка есть!
Люба закатила глаза. Эта жизнерадостная толстуха все больше и больше начинала нравиться Астафьеву. Тем более что дорога, идущая вдоль дороги резко ушла в сторону, а с ней исчезла и проклятая «девятка».
— Хорошо, Люба, уговорили, — сказал Астафьев Любе. — Переночуем у вас. Я бы сейчас от стаканчика перцовки не отказался.
Так они и поступили. Вышли на полустанке с одноклассницей Веры, и провели у них вместо ночи более двух суток. После этого Астафьев отвез Веру к родителям, и еле успел вернуться в Кривов к очередному дежурству.
Давно кривовские опера не проявляли такого рвения при раскрытии уголовного дела. И дело было как раз не в том, что их подталкивало руководство всех степеней и не личный надзор президента. Просто убили своих, таких же, как они парней в милицейской форме.
Паша Зудов с Лужковым объезжали владельцев кривовских внедорожников. Большей частью это были люди, весьма занятые, поэтому приходилось их просто вылавливать где-то в городе.
— О, гляди: Ланд Крузь — Беларусь.
Лужков ткнул пальцем в сторону стоящего перед зданием ЦУМа автомобиля. Они подрулили к нему вплотную, вылезли из машины.
— Шины как раз те — Мишлем, хотя и не зимние, — сообщил гаишник, присев около колес автомобиля.
— Так, тогда я пойду искать хозяина, а ты, Семен, возьми пробы резины, — решил Зудов.
— Хорошо.
Впрочем, далеко ему идти не пришлось. Не успел Лужков склониться над колесом «японца», как словно из-под земли появился мужчина лет тридцати пяти, с солидным пивным животиком, одетый во все светлое.
— Э-э, мужики! Какого хрена вам надо?! Ну-ка, пошли отсюда!
Зудов достал свое удостоверение, Семен же решил, что достаточно того, что он сам в форме. Но на толстяка корочки Зудова не произвели никакого впечатления.
— Ну и что!? Валите отсюда, говорю! Без санкции прокурора я с вами даже срать рядом не сяду!
Паша разозлился.
— Ах, даже так!
Он достал из папки желтый бланк повестки, начал его заполнять.
— Фамилия?
— Моя, что ли? — ухмыльнулся толстяк. — Не скажу я вам. Нахрен мне это надо.
— Ладно, это не проблема. Сема, глянь там, в списке, кто это такой.
Тот достал список, нашел нужный номер.
— Гуревич, М.С. Ленина шестнадцать, квартира сто.
Зудов быстро заполнил квитанцию, отдал ее толстяку. Тот продолжал кочевряжиться.
— Завтра в девять у меня встреча в Железногорске, так что я не приеду.
— Если в полдесятого вы не будете у нас в третьем отделении милиции, то мы приедем к вам всем отделам, и увезем силой, — пообещал Зудов.
