– Знаешь что, Лева, – морщась и с трудом шевеля разбитыми губами, произнес Крячко. – Давай не будем «Скорую»… Ты же знаешь, что я не переношу больницы. А факт нанесения мне повреждений я сам засвидетельствую. При первой же возможности! – мстительно закончил он.
Гуров с сомнением посмотрел на его разрисованную, оплывшую физиономию и пожал плечами.
– В принципе, я не против, – сказал он. – Но тогда все равно возникает вопрос, что делать дальше. Мне нужно срочно ехать в одно место – возможно, даже в два места, а машина сломана, и ты похож на бомжа, утаившего от соратников бутылку плодово-ягодного… Допустим, с машиной мы разберемся. Слава богу, теперь можно вызвать ремонтников по телефону, но что делать с тобой?
– Да ничего не делать, – равнодушно сказал Крячко. – Вызывай автосервис, а следом такси. Пускай забросят меня домой. В напарники я тебе сейчас не гожусь – буду до утра отлеживаться. У меня дома мазь есть – просто волшебная! Раны затягивает на раз!
– Не у Блока, случайно, купил? – ехидно спросил Гуров.
– При чем тут Блок? – обиделся Стас. – Натуральная мазь, на травах… Между прочим, зря смеешься! Это не меня мордовали – это тебе предупреждение делали, чтобы не совался, куда не следует.
– А что, собственно, случилось? – спросил Гуров, набирая на мобильнике известный ему номер автосервиса.
Крячко дождался, пока Гуров вызовет помощь, а потом ответил:
– Сначала я хорошо заморочил им голову! Три бугая, а ума и на одного не наберется. Мой выход они проследили, среагировали, только когда «Пежо» поехал. А нам с тобой только этого и нужно было… Я, конечно, сразу по газам, будто отрываюсь – они за мной! Но еще молоко на губах не обсохло – со мной состязаться! Потаскал я их по Москве за милую душу!.. И ни разу не дал возможности приблизиться. Они до последнего момента думали, что за тобой гоняются. Но, как на грех, у тебя бензин кончился. Пришлось заправляться…
– И наступил момент истины! – заключил Гуров.
– Именно! – вздохнул Крячко. – А тут еще место такое… Нелюдное, скажем. Ну, они как поняли свою ошибку, так сразу в атаку пошли. Выросли как из-под земли. Сначала со мной разделались, а потом за машину взялись. Персонал на заправке опытный попался – все сразу попрятались кто куда. Я, можно сказать, в гордом одиночестве остался. Хорошо хоть не убили. Вообще-то могли – дерутся профессионально!
– Не стали бы они тебя убивать, – категорически заявил Гуров. – Зачем им это? Ты же главная их надежда, хозяин орудия убийства. Им твоя смерть как нож вострый. Нет, ты правильно сказал – это они предупреждение делали. Значит, мы с тобой в правильном направлении копаем!
– Это ты копаешь, – сказал Крячко. – А я, в основном, по мордасам получаю…
– Не волнуйся! – успокоил его Гуров. – Будет и на нашей улице праздник. Хотя и не скоро. Противник попался могучий. Ты знаешь, что шофер Блока приказал долго жить, а его секретарша, похоже, улизнула?
– Откуда же я что знаю, – обиженно сказал Крячко, – если я с утра как Шумахер…
– Ладно, не расстраивайся! – улыбнулся Гуров. – Ты большое дело сделал. Может, если бы не ты, я бы тоже сейчас сидел вот так, с платочком… И не знал бы ничего. Благодаря тебе у меня руки развязаны были. Правда, узнал я не слишком много, но все лучше, чем ничего…
– Неужели эти подонки под «крышей» прокуратуры действуют? – с негодованием проговорил Крячко. – Дожили!
– Не думаю, – сказал Гуров. – Их связывает только одно – и те и другие стараются угодить кому-то третьему, кто как умеет.
Развить далее эту тему они не успели – подъехало вызванное Гуровым такси, а следом и машина из автосервиса. Препоручив механикам самостоятельно разбираться со своим обездвиженным «Пежо», а заодно договорившись о сроках ремонта, Гуров сначала отвез домой Стаса, а потом поехал на Таганку, где в бывшем здании какого-то НИИ арендовал помещение для своего офиса председатель фонда «Форум XXI» Васильков.
По некоторым признакам Гуров уже успел составить для себя представление об этой организации. Скорее всего, дела ее шли далеко не блестяще – это было видно уже из того, какие суммы платил фонд за аренду помещений и операционные расходы – они были одними из самых низких в Москве. Видимо, Васильков в своей деятельности больше полагался на заступничество нечистой силы, чем на силу денег. Впрочем, и деятельность эта была не до конца Гурову понятна – о влиянии фонда Василькова на политической или какой-либо другой арене практически нигде не упоминалось.
В действительности все оказалось гораздо хуже, чем Гуров мог себе представить. Когда он наконец добрался до дверей офиса Василькова, неожиданно выяснилось, что от загадочной организации ничего не осталось, кроме блестящей голубой таблички, на которой строгими золотыми буквами значилось: «Всероссийский фонд экологии и этнографии – Форум XXI». Неразговорчивые работяги выносили из помещений мебель и потрепанную оргтехнику. На полу валялись окурки и смятые документы с лиловыми печатями. Что происходит, никто внятно объяснить не мог.
Наконец после долгих уговоров молодой человек, руководивший рабочими, любезно согласился ответить на вопросы. Вообще-то, ему лично было на все наплевать, и его задача – всего лишь освободить помещение, но вроде бы он слышал, что интересующий Гурова фонд капитально прогорел, наделал долгов по аренде и вообще чего-то там начудил, и теперь ему кранты – окончательно и бесповоротно, а Гуров ищет вчерашний день.
Гуров и сам уже склонялся к этой мысли. Правда, он придерживался мнения, что фонд здесь ни при чем, а начудил в основном сам Васильков, но вряд ли его версия заинтересовала бы рабочих – они и не слышали такой фамилии.
Гуров попытался разузнать о судьбе Василькова в администрации офисного центра, но там ничего конкретного сообщить не смогли или не захотели. Единственная информация, которую удалось выудить, коренным образом расходилась с мнением бригадира работяг – оказалось, что никаких долгов за «Форумом» не числится. Фонд самораспустился, предварительно покрыв все свои задолженности.
Это вселило в Гурова некоторые надежды. Он подумал, что у него еще есть шанс увидеть господина Василькова живым. Вряд ли человек, которому грозит смертельная опасность, стал бы столь щепетильно разбираться со своими долгами. Однако такая предусмотрительность давала понять, что на скорое свидание Гурову рассчитывать не стоит. Скорее всего, Васильков был уже где-то далеко. Его домашний телефон упорно молчал, а номера сотового Гуров не знал.
Для очистки совести он все-таки съездил на Покровку – по единственному домашнему адресу Василькова, который был ему известен, но, как и предполагалось, там его ожидала наглухо запертая дверь. Расспросы соседей ни к чему не привели – о судьбе Василькова никто из них осведомлен не был.
Гуров вышел на улицу и, заглянув в ближайший киоск, ткнул наугад пальцем в витрину с сигаретами. Продавец подал ему «Мальборо». Гуров остановился на краю тротуара и выкурил две сигареты подряд, почти не заметив вкуса. Как правило, Гуров не курил, и тот, кто хорошо его знал, без раздумий мог бы сейчас сказать, что Гуров столкнулся с очень серьезной проблемой.
В самом деле, круг замкнулся. Гуров старательно проделал весь путь и в результате оказался там, откуда вышел. Причем приобретений на этом пути было гораздо меньше, чем потерь. Впору было не то что закурить, а вообще опустить руки. Может быть, впервые Гуров ощутил, как ему сейчас не хватает всей мощи отлаженной милицейской машины. Он не слишком-то задумывался об этом, когда любой рычаг был у него, что называется, под рукой и он в любую минуту мог воспользоваться информацией, людскими ресурсами и прочим. Действовать на свой страх и риск было совсем не так удобно и увлекательно, как могло показаться со стороны. Откровенно говоря, Гуров чувствовал себя сейчас абсолютно беспомощным, как человек, у которого связаны руки.
Он не то чтобы не доверял тем людям, которые вели следствие, – вполне возможно, что рано или поздно они установят истину, но находиться в стороне, когда друг попал в беду, Гуров не мог просто физически. И с тем, что его отказывались «принимать в игру», Гуров смириться никак не хотел. В этом не было ни логики, ни здравого смысла – правила устанавливала какая-то непонятная злая сила, действующая за кулисами. Внешне все выглядело более чем солидно, но генеральная прокуратура в этом деле, считал Гуров, – это все равно что стрельба по воробьям из пушки. Тот, кто все это организовал, похоже, именно на то и рассчитывал. Но у этого неизвестного имелось могущество, недоступное Гурову, – вероятно, даже брошенный вскользь намек воспринимался на том уровне как приказ.
У Гурова же не было никакой реальной силы. Даже помощников не было – всерьез рассчитывать на загнанного в угол, избитого Крячко не стоило. Ему могли, конечно, помочь многочисленные товарищи, но только неофициальным образом и от случая к случаю. У работников МВД самодеятельность никогда не вызывала энтузиазма. Значит, нужно крутиться самому.
