Министр навалился на стол, смотрел нехорошо, злобно.
— Мне много говорили о вас, полковник. Значит, никого не боитесь?
— Наговаривают, господин министр. Я очень многого боюсь. Выстрела в спину боюсь, наговора боюсь, — начал быстро перечислять Гуров.
— Заткнись!
— А вот вас не боюсь, потому как вы человек смелый и справедливый!
От подобной наглой лжи Орлов лишь побледнел, а министр смешался и нахмурился, однако довольно улыбнулся и доброжелательно сказал:
— Присядь, врун. Я тебя несколько иначе представлял. Ты чего же людям среди ночи покоя не даешь? Киллеров, убивших наших офицеров, видел?
— Каких киллеров? — Гуров прижал ладони к груди, смотрел преданно, даже рот полуоткрыл. — Не знаю, чего вам наговорили, господин министр, а у меня сегодня плановая поездка по злачным местам. Интересная публика бывает, взять не за что, но им взглянуть на меня лишний раз отнюдь не лишне.
Министр посмотрел на одного из стоявших у окна генералов, напористо спросил:
— Значит, ничего подозрительного не видели?
— Почему? — тон у Гурова стал простецкий, дурашливый, как у Станислава. — В казино всегда много интересного, только в игре я не понимаю. Деньги мои вам известны. — Он понизил голос: — Но девчонки имеются — засмотришься.
— Идите, выполняйте задание, полковник, и поменьше на проституток заглядывайтесь.
Когда Гуров вышел, министр повысил голос:
— Вот кто конкретно сказал, что Гуров убийц видел, помощь ждал, затем взял и уехал? Болтаете много, спать людям не даете. Все свободны, Орлов, останьтесь.
Когда они остались вдвоем, министр после долгой паузы невнятно произнес:
— Никому верить нельзя. Каждый ждет, когда я в яму свалюсь либо в капкан попаду.
— А мне зачем говорите?
— А ты не ждешь. Считай, одной ногой на пенсии, и рассчитывать тебе при любом раскладе не на что. Да, своему любимчику передай, я ни одному его слову не поверил. Просто он сегодня в струю попал, мне его ответ оказался выгоден.
— Гуров, когда необходимо, всегда в цель попадает. Вы, господин министр, запомните, полковник относится к людям по-разному, но никогда и никого не продает, — ответил Орлов и повторил: — Никогда и никого.
— Неужели такие люди еще остались? — министр сдавил голову ладонями, тихо застонал.
— Мало, но у меня такие люди есть. Разрешите идти?
— Свободен. Но ты его все-таки предупреди, если вмажется, никто его отмывать не станет.
— Он знает. — Орлов щелкнул каблуками и вышел, а министр открыл дверцу трюмо, налил себе стакан коньяка, выпил, закусил виноградинкой и произнес:
— Много власти взял, теперь не повернешь, поздно.
* * *
Когда Орлов вернулся в свой кабинет, то в приемной вместо дежурного офицера находился Станислав, а за столом генерала курил Гуров.
— Форточку открой, наглый ты, Лева, как танк. — Генерал подтолкнул Гурова к окну, сел в свое кресло, позвонил в центральную контору Интерпола. Когда соединилось, протянул трубку Гурову: — Объясни, что нам нужен Еланчук.
Сыщик говорил по-немецки плохо, но через несколько минут ему ответили по-русски:
— Здравствуйте, я вас слушаю.
— Здравствуйте, простите за поздний звонок. Если возможно, соедините меня с Еланчуком.
— Почему русские всегда нарушают инструкции? — раздраженно спросил немец. — В Москве существует наше отделение, имеется шифр, делайте официальный запрос.
— А почему, когда вам понадобилось разыскать в крохотной России киллера, совершившего убийство семьи в Мюнхене, вы звонили мне на квартиру, а не в свое бюро?
— Полковник Гуров? — в трубке послышалась немецкая речь, мягкая ругань, даже отдаленно не похожая на многообразный сочный русский мат. Затем вновь заговорили по-русски: — Ждите пару минут.
— Жду. — Гуров положил трубку на стол, взглянул на Орлова. — И что мне говорить?
— Тебя учить — только портить. — Орлов задумчиво посмотрел на полупустую бутылку коньяка, вздохнул, убрал в шкаф.
В лежавшей на столе трубке раздались голоса. Гуров поднес ее к уху, сказал:
— Еланчук? Здесь Гуров.
— У нас в такое время спят, — ответил Еланчук. — Ты уже мое имя забыл, а названивать не забываешь.
— Двое русских, пользуются пистолетами. Судя по всему, экстра-класс. Тридцать лет, может, больше. Рост 170 и 175. Спортивные, нормальные, видимых примет не имеют. Наверняка берут аванс, с нашей диаспорой отношений не поддерживают. Думаю, у вас проживают давно и легально. К вам попали через Афган. Короткие связи, работают мало, берут дорого.
— Много хочешь, а ничего не имеешь, — зло ответил Еланчук.
— Когда я имею, то ни у кого ничего не прошу. Если похожие люди известны и в данный момент на вашей земле отсутствуют, вышли фотографии.
— По нашим данным, лет пять назад засветились два русских киллера. Приметы схожи с теми, что назвал ты, но ни фотографий, ни отпечатков мы не имеем. В профессиональной среде порой звучит кличка Козырные валеты. Последние данные: киллеры убыли в Россию. Лева, нужен официальный запрос.
— Будет тебе запрос. Будет. Мне срочно нужны более точные приметы, связи в России.
— Попробую.
— Ты не пробуй, а сделай. Привет.
— Я же сказал, что ты наглый, как танк. — Орлов отобрал у Гурова телефонную трубку, положил ее на место.
* * *
Игра в казино только разворачивалась. Регина с тремя мужчинами сидела за низкими столиками у бара, болтали ни о чем. Гости, уверенные парни лет тридцати, скупо сообщили, что прибыли в столицу по делам торговым, да, видно, зря. Партнеры, с которыми вроде все было оговорено, пошли в отказ, а они люди мирные, выбивать неустойку не собираются.
Регина, уверенная, что все это вранье, не слушала, посматривала в зал, надеясь вновь увидеть высокого голубоглазого мужчину, о котором подруга рассказывала чудеса. Примерно год назад “снял” девушку на выходе, приехал к ней домой, выставил на стол две бутылки “Смирновской”, запер дверь на ключ, сел в кресло и проспал в нем до утра. При этом гость практически не разговаривал, на разобранную постель и вышедшую из душа обнаженную девушку не взглянул.
Регина с этим мужиком однажды танцевала, прощаясь, он поцеловал ее в щечку.
Еще подруга рассказывала, стоило ей подойти к окну или двери, мужик открывал глаза, они были бездумные, словно у игрушечной куклы.
В общем, подруга очень заинтересовала Регину неизвестным. И смотрел он на нее постоянно, но то был взгляд мужчины, который хочет, но стесняется подойти. Подобные встречаются, не знают, с какой стороны к женщине подъехать, и больше всего их пугает слово “проститутка”.
Регина относилась к мужчинам с достаточным презрением. Она была фригидна и удовольствия от близости не получала, терпела и изображала страсть, мужики верили, и женщина считала их дураками. Исключение составлял Виталий: в постели нежен, чувствуется, он действительно пытается доставить ей удовольствие. Она точно знала, что Волох убийца, и не могла понять, как человек может существовать в двух лицах. Он и притягивал, и отталкивал, и заинтриговывал, казалось, он несет в себе тайну.
Сегодня она разочаровалась в своем “герое”. Он явно боялся своих напарников: до сегодняшнего вечера Регина не видела, чтобы Виталий кому-либо кланялся.
— Ну, где же твой приятель? — Иван презрительно скривился. — Ты обещал, он придет обязательно.
— Должен быть, — нерешительно ответил Виталий.
Кирилл неопределенно хмыкнул:
— Да уж, надо бы взглянуть, — и зевнул. — Спать хочу, мы переночуем у девчонки. — Сказано это было в таком тоне, словно Регина здесь не присутствовала.
— Ко мне нельзя, — решительно сказала Регина.
Парни даже не взглянули на нее, словно и не видели.
— Я же тебя никогда ни о чем не просил, — сказал Виталий. — Ребята переночуют у тебя.
Они вышли в осенний вечер, сели в “БМВ” и через несколько минут оказались у дома Регины. Рядом с ее подъездом дрались, точнее, толкали друг друга двое пьяных. Нестеренко и Котов изображали пьяную возню достаточно натурально.
— Парни, отойдите в сторонку и бейтесь, — миролюбиво сказал Виталий, хотел отстранить Нестеренко, но опер не поддался и воинственно заявил:
— Уйди, тебя не звали!
— Не Москва — бандитское поселение, — Иван схватил Котова за плечо. — Дай пройти, и мордуйтесь хоть до утра.
Котов, с виду хрупкий, так засадил Ивану в живот, что киллер опустился на колени, его начало тошнить.
Милиции в нужный момент никогда не бывает, но в этот раз “Москвич”-“канарейка” мгновенно оказался рядом.
Два молодых сержанта, видимо, засиделись, вышли, развели дерущихся в стороны попарно. Причем они явно благоволили к Котову и Нестеренко.
— Отцы, вы бы хоть через день дрались. Придешь, тебе твоя Валюха накостыляет по-серьезному, — сказал один сержант.
