Первые пятнадцать минут Питты переходили от одной группы гостей к другой, обмениваясь самыми незначительными замечаниями и чувствуя себя все более нелепо, словно даром потратили время, которое можно было провести гораздо интереснее и с большей пользой, даже если бы они просто легли спать, чтобы выспаться и быть готовыми к следующему дню с его заботами и обязанностями.
Но потом наконец Томас увидел Лайнуса Чэнселлора, а около него – удивительно привлекательную женщину. Она была необычайно высокого роста, почти такая же, как сам Чэнселлор, худощавая, но хорошо сложенная, с красивыми плечами и руками, и сознание того, что она высока, нисколько ее не смущало. Она не старалась казаться ниже, а стояла, гордо подняв голову и держась очень прямо. На ней было платье неуловимого бледно-розового цвета с перламутровыми переливами, какой бывает у устричной раковины, и оно выгодно подчеркивало смугловатый тон ее кожи и цвет удлиненного лица с широко расставленными глазами.
– Кто она? – прошептала Шарлотта. – Не правда ли, какая интересная, совершенно непохожая на остальных женщина? И совершенно непредсказуемая.
– Не знаю, но, наверное, это жена Чэнселлора, – ответил Томас тоже шепотом, ощущая присутствие рядом других людей, которые могли их услышать.
– О! Так это Лайнус Чэнселлор рядом с ней? Он довольно красив, правда?
Питт с любопытством взглянул на Шарлотту. С этой точки зрения – красив ли министр или нет и может ли он показаться привлекательным женщинам – он о нем еще не думал. Он видел только необычную форму носа и челюсть, по которой можно было предположить, что у него сильная воля и абсолютная уверенность в себе. Для Томаса этот человек был только политиком, и теперь полицейский пытался определить, насколько сам он опытен и способен правильно судить о людях.
– Да, наверное, красив, – ответил Питт со все возрастающей убежденностью.
Шарлотта снова взглянула на женщину рядом с Чэнселлором и увидела, как та коснулась его руки – не напоказ, это не было жестом собственницы, но тайно, с гордостью и нежностью. Она подвинулась к нему, а не привлекла его к себе.
– Если он женат, то это, конечно, его жена, – сказала Шарлотта совершенно уверенно. – Она никогда не сделала бы этого на виду у всех, если бы они не были женаты или не должны были вот-вот пожениться.
– Что сделала?
Шарлотта улыбнулась и проделала то же самое, положив ладонь на его руку и пододвинувшись поближе.
– Эта женщина все еще влюблена в него, – сказал она почти шепотом.
Питт понял, что он что-то упустил, но при этом получил в своем роде комплимент.
Дальнейшее обсуждение было прервано тем, что к ним подошел один из самых некрасивых мужчин, каких Шарлотта когда-либо видела. При самом милосердном описании его внешности можно было бы только упомянуть, что в его лице не было ни тени зла или признака дурного характера. Он был ниже миссис Питт – впрочем, она была довольно высока для женщины, – очень тяжело и топорно сложен, с толстыми руками и плечами и целой серией подбородков, которые придавали его лицу весьма странную форму, отчего казалось, что его прекрасная шевелюра и карие глаза под неровными бровями проваливаются прямо в плечи. Но как бы то ни было, это совсем не производило неприятного впечатления, а когда он заговорил, оказалось, что у него голос прекрасного, неповторимого тембра.
– Добрый вечер, мистер Эйлмер, – ответил Питт и повернулся к жене. – Могу я представить тебе мистера Гарстона Эйлмера из Министерства по делам колоний?
– Здравствуйте, миссис Питт, – Эйлмер легко и вместе с тем очень изящно и естественно поклонился, с интересом оглядев Шарлотту. – Надеюсь, вы хорошо развлечетесь, хотя это действо может и надоесть, если оставаться на приемах долго и часто бывать на них. Все говорят все время одно и то же, но редко когда действительно так думают. – Он внезапно улыбнулся, и лицо его словно осветилось. – Но так как прежде мы не встречались, то непременно найдем, что сказать друг другу свежего и совсем непохожего на то, что говорят все вокруг, и это будет очень увлекательно.
– О, я бы очень хотела увлечься, – моментально нашлась молодая женщина, – увлечься беседой. Мне совершенно неинтересны разговоры о погоде или сплетни на тот счет, кто с кем обедал или кого с кем видели.
– И мне тоже, – согласился Гарстон. – Конечно, на следующей неделе разговоры будут совсем о другом, но, несомненно, еще через неделю все вернется на круги своя. Так что же мы с вами обсудим?
Питт был очень доволен, что на него не обращают внимания. Он отступил назад, неслышно извинившись, и направился к Лайнусу Чэнселлору.
Шарлотта лихорадочно думала. Шанс слишком дорог, чтобы его упустить.
– О том, чего я не знаю, – ответила она, улыбнувшись. – И поэтому вы можете мне рассказать о чем угодно, а я всему поверю. Ведь я не знаю, правду вы говорите или нет.
– Какая оригинальная, превосходная идея, – с энтузиазмом согласился Эйлмер. – О чем же вы ничего не знаете, миссис Питт? – И он предложил ей руку.
– О, да таких вещей великое множество, – ответила Шарлотта, опираясь на нее, – но многие из них неинтересны, почему я и не стараюсь их узнать. Но не знать некоторые, наверное, непростительно, – добавила она, пока они шли к ступенькам террасы. – Вот, например, Африка. Если вы работаете в Министерстве по делам колоний, вы должны знать о ней неизмеримо больше меня.
– Разумеется, – согласился Эйлмер, широко улыбнувшись. – Хотя по большей части, предупреждаю вас, это сведения о трагических и жестоких событиях, а иногда и то и другое.
– Но ведь то, за что люди борются, всегда им чего-то стоит, – рассудительно заметила его собеседница. – А иначе бы они не стали бороться. Полагаю, Африка ужасно отличается от Англии, правда? Я видела картины, гравюры и тому подобное, изображающие джунгли или бесконечные равнины со всевозможными животными. И очень странные деревья, у которых такой вид, словно верхушки у них срезаны бритвой, они какие-то совсем ровные.
– Это акации, – ответил он. – Да, конечно, Африка – это нечто совсем другое, нежели Англия. Мне ужасно не хочется вам в том признаваться, миссис Питт, потому что вы можете сразу же потерять интерес к моему рассказу, но я там никогда не бывал. Я знаю огромное количество всяких сведений об Африке, но все это из вторых рук. Позор, не правда ли?
Молодая женщина кинула на него мимолетный взгляд, но этого было достаточно, чтобы убедиться: он об этом нисколько не жалеет, и разговор доставляет ему удовольствие. Пожалуй, было бы преувеличением сказать, что Эйлмер с ней флиртует, но ему явно было легко в ее обществе, и он находил его приятным.
– Ну, наверное, невелика разница между вторичными познаниями и теми, что получены уже из третьих рук, – ответила она, когда они проходили мимо группы мужчин, занятых серьезным разговором. – И для меня будет достаточно простого описания, тем более что я все равно не знаю, верную картину вы рисуете или нет. Так что, пожалуйста, рассказывайте, и покрасочнее, даже если вам придется выдумывать. Но, конечно, хотелось бы знать больше того, что есть в действительности, – ринулась Шарлотта в атаку. – Расскажите мне о Замбезии, золоте, алмазах, докторе Ливингстоне, мистере Стэнли[13] и немцах…
– Господи боже! – встревоженно воскликнул Гарстон. – Неужели обо всем сразу?
– Да, сколько сможете, столько и расскажите, – возразила она.
В это время к ним подошел лакей с серебряным подносом, уставленным бокалами шампанского.
– Ну, можно начать с того, что алмазные копи, о которых мы все наслышаны, находятся в Южной Африке, – ответил Эйлмер, беря бокал и подавая своей собеседнице, а потом взяв себе. – Но в Замбезии могут быть огромные золотоносные руды. Они сосредоточены на развалинах древней цивилизации, там есть город Зимбабве, и мы только-только начинаем понимать, какие богатства там могут таиться. Но в них, совершенно естественно, заинтересованы и немцы. А возможно, и все остальные. – Он внимательно взглянул на миссис Питт большими карими глазами, но она не могла понять, совершенно ли он серьезен или, по крайней мере, отчасти это все выдумка, чтобы ее развлечь.
– Этими землями сейчас владеют англичане? – спросила Шарлотта, пригубив шампанское.
– Нет, – ответил Эйлмер, отступив на шаг от лакея с подносом. – Еще нет.
– Но мы ими завладеем?
– А вот это очень важный вопрос, на который у меня нет ответа. – И Гарстон повел Шарлотту вверх по ступенькам.
– А если бы вы знали ответ, он был бы в высшей степени засекречен, – добавила она.
– Ну, разумеется. – Он улыбнулся и стал рассказывать ей о Сесиле Родсе[14], его приключениях и деятельности в Африке, о южноафриканской валюте и Йоханнесбурге, об открытии алмазной жилы в Кимберли, пока его не прервал молодой длинноносый человек с любезными манерами, который, извинившись, отвел Эйлмера в сторону, чем тот был явно недоволен.
