– Да я так трепался – чтобы внимание привлечь. Понимаешь, чем-то она меня взяла! Роскошная женщина! Такую один раз в жизни можно встретить, и то не всегда.
– Не хочу тебя разочаровывать, но, по-моему, ты ей совершенно не понравился, – сказал Гуров. – Не стоит забивать себе голову несбыточными фантазиями. Нам еще работать и работать.
– Тебе хорошо говорить, – завистливо сказал Крячко. – Я видел, какими глазами она на тебя таращилась. Ты же у нас стопроцентный мужчина. И вид у тебя такой, будто бумажник у тебя до отказа долларами набит. Только эти дуры не понимают, что им с тобой ничего не светит.
– Зато я это хорошо понимаю, – сказал Гуров.
– Так ты вообще счастливчик. Жена-красавица, – прежним ноющим тоном сказал Крячко, – и все прочее. А здесь один раз в жизни встретил женщину, от которой без ума, и никаких шансов?
– Какие же у тебя шансы? – резонно заметил Гуров. – Ты хотя бы ботинки для начала почистил!
Крячко остановился, посмотрел на свои ноги и тревожно спросил:
– Ты думаешь, надо?
– Уверен! – заявил Гуров. – Сверкающие ботинки – половина успеха. Заверяю тебя как стопроцентный мужчина.
Он говорил это с достаточной долей иронии, не подозревая, какие последствия могут иметь его слова. А в следующую минуту он вообще забыл о сердечных проблемах друга, потому что на первом лестничном пролете они встретились с Каневским.
На этот раз Каневский не выглядел таким неприступным, как в момент их первой встречи. Однако любезности в его речах прибавилось не много.
– Гости из Москвы! – со скрытой насмешкой воскликнул он, вперяясь взглядом в Гурова. – А я уж не надеялся вас увидеть. Что вы здесь делаете?
– Ищем вас, – сказал Гуров. – Нам сказали, что вы согласны с нами побеседовать.
– Мой кабинет на первом этаже, – возразил Каневский. – Вы заблудились?
– Нет, просто знакомились с вашим замечательным судном, – пошутил Гуров. – Удобная штука. Название, на наш взгляд, неудачное, но, видимо, автор надеялся, что на суше это не имеет большого значения. Правда, я слышал, что здесь случаются землетрясения…
– Типун вам на язык! – мрачно отозвался Каневский, глядя на Гурова с откровенной неприязнью. – Правильно Семен Семеныч сказал, что у вас дурной глаз. Ходите везде и притягиваете несчастья. Вон теперь, говорят, какой-то инструктор с «Барракуды» потонул…
– Вы на нас еще ближневосточный конфликт повесьте, – предложил Гуров. – И революцию семнадцатого года. Давайте поговорим конкретно! Вы готовы сообщить нам интересующие нас подробности или начальник милиции поторопился нас обнадежить?
– Да пожалуйста! – сказал Каневский. – Что вы хотите знать? Как уехал господин Рештин? Уехал очень просто – выписался двенадцатого числа из номера. Это зафиксировано – если желаете, можете посмотреть. Было часов десять утра. Потом за ним пришла машина, и больше я господина Рештина не видел.
– Действительно, информация запредельной секретности! – заметил Гуров. – Коммерческая тайна. Удивляюсь, как это Семен Семеныч позволил вам разгласить такие факты? И вообще, непонятно, почему вы идете за указаниями к начальнику милиции? У вас тут филиал, что ли?
– А вы не смейтесь, – мрачно сказал Каневский. – У вас свои тайны, у нас – свои. А Семен Семеныч тут при том, что я вам говорил насчет официального запроса, а у нас тут слово Семен Семеныча значит не меньше, а может, даже и больше.
– Ну, что ж с вами поделаешь? – сказал Гуров. – Это не моя грядка, как говорится. Так, может, вы скажете, в какую машину сел Рештин? Это было такси?
– А вот чего не знаю, того не знаю, – отрезал Каневский. – Я его до ворот не провожал. Такси ему никто не вызывал. Возможно, он сам вызвал.
– Ну, спасибо и на этом, – сказал Гуров. – Надежный вы человек, кремень! Хранитель тайн. Обязательно в следующий раз у вас в отеле остановлюсь.
– Милости просим, – криво усмехнулся Каневский.
Несмотря на свои слова, Гуров с большим облегчением покинул «Титаник». Все, что было связано с этим отелем, вызвало в нем безотчетное чувство досады. Они потратили целый день, но ничего не узнали. Вокруг них словно сгущалось невидимое облако, из которого исходили явственные флюиды тревоги, но ни источника, ни конкретных признаков опасности они так и не нашли. И никаких следов Рештина. На поезде он отсюда не уезжал. В принципе, он мог доехать на автомобиле до ближайшего города… Но Рештин не пересекал ни одного таможенного пункта. Или он избрал обходной путь, или до сих пор находится на территории Украины.
Гуров понял, что должен хорошенько все обдумать – в тишине и одиночестве. Поэтому он не стал возражать, когда по возвращении в «Лазурный» Крячко вдруг объявил о намерении прогуляться. Тем более что уже на входе их поймал услужливый портье и, оттеснив в сторону, доверительно сообщил:
– Господин Гуров, докладываю! Относительно ведра вы были совершенно правы, приношу свои извинения. Но, к сожалению, виновных обнаружить не удалось. На десятом этаже действительно ремонтируется номер, но сегодня рабочих не было и номер был изначально заперт. Кто его отпер и совершил этот безобразный акт хулиганства, сказать не могу. Вы вправе предъявить претензии администрации и потребовать компенсации за моральный ущерб. Говорю это вам совершенно откровенно, хотя в этом случае сам буду, скорее всего, уволен.
– Мы не будем предъявлять претензий администрации, – успокоил его Гуров. – Мы постараемся найти истинных виновников и предъявим счет им.
– Вы – благородные люди! – горячо заверил их портье. – Сейчас таких – один на миллион. Можете на меня рассчитывать как на самого себя, господин Гуров. Кстати, тут вам пришла телеграмма. Позвольте вручить!
Телеграмма была от Алевтины Викторовны Рештиной – она сообщала, что прибывает в Лазурный Мыс на следующий день вечером.
На следующий день Гуров проснулся необычно поздно. Он здорово вымотался накануне, да еще, видимо, сыграла свою роль перемена климата и обстановки, но самое главное, что он забыл попросить разбудить его, понадеявшись на Крячко, который был ранней пташкой.
Первое, что увидел Гуров, открыв глаз, были туфли Крячко. Выглядели они несколько необычно, и Гуров не сразу понял, в чем дело. Он протер глаза и наконец сообразил, что эти много повидавшие на своем веку туфли сегодня вычищены до блеска и сияют, как тульский самовар. Это зрелище было настолько необычным, что Гуров не сразу даже сообразил, что перед его глазами находятся не только туфли, но также и ноги, в эти туфли обутые, а также и сам владелец этих ног и туфель.
Он поднял голову – Крячко стоял возле кровати, одетый, бодрый и улыбающийся. Лицо его тоже сияло. Он весь выглядел так, будто на дворе был большой праздник – карнавал или Первое мая. Ему не хватало только красного флажка и воздушного шарика на ниточке.
– С добрым утром! – радостно сказал Крячко. – Если ты сейчас встанешь, то мы еще успеем пообедать. Потому что завтрак ты уже проспал.
– Сколько времени? – недовольно спросил Гуров, сбрасывая одеяло.
– Уже десять часов, – объявил Крячко и захохотал. – Как сказал бы наш общий друг Вазалевский – не побоюсь этого слова.
Гуров выругался и быстро встал.
– Черт знает что! – с досадой сказал он. – Столько дел, а я дрыхну! А ты тоже хорош – не мог меня разбудить. Сам давно встал. Постой… – Он подозрительно уставился на друга. – Ты что, только что пришел?
Крячко со счастливой улыбкой на лице развел руками. Гуров всмотрелся в его жизнерадостное лицо и пораженно воскликнул:
– Ты шлялся всю ночь! Где ты шлялся всю ночь? Постой-постой! Этот жеребячий оптимизм… Ты был с женщиной! Это невероятно!
Крячко смущенно поскреб в затылке, снова неестественно захохотал и сказал:
– От вас, Холмс, ничего не скроешь! Ну что ж, я признаюсь – был!
– И кто же эта счастливица? – спросил Гуров. – Кто вытянул такой завидный жребий?
– Ты не поверишь! – выпалил Крячко, торжествующе сверкая глазами. – Это она!
– Слава богу! – иронически заметил Гуров. – Это она! А я тут гадаю, не переодетого ли трансвестита ты встретил?
– Да нет! Это она! – нетерпеливо воскликнул Крячко. – Валерия! Валерия Алексеевна Самсонова – предприниматель из Смоленска. Она оказалась удивительно тонким, понимающим человеком!
– Не может быть! – недоверчиво пробормотал Гуров. – То есть я не ее качества имею в виду, а то, что тебе удалось произвести на нее благоприятное впечатление. Вчера мне показалось… А где ты вообще ее нашел?
Крячко плюхнулся рядом с ним на кровать, взъерошил волосы и сказал:
– Помнишь, она вчера грозилась напиться в ресторане? Мне показалось, что это не пустые слова. Вечером я прямым ходом отправился в «Титаник». Вернее, в ресторан отеля.
