«Дитер Вольф, коммерсант… фирма… Гамбург. Германия». «Гуров Лев Иванович… посредник… СП… Москва. Россия». Академик изучал визитки, прекрасно понимая, что сегодня визитная карточка изготавливается за несколько минут, решал, кто в действительности сидит за столом, зачем пришли и чего добиваются.
– Вы, Лев Иванович, знаете, Россия страна своеобразная, не Америка, не Чикаго, но случается, что человек входит в ресторан, предъявив швейцару вместо пригласительного билета пистолет.
– Шутите, неужели случается? – искренне удивился Гуров. – Не верю.
– А вы действительно доктор? – спросил местный авторитет.
Дитер, который напряженно следил за разговором, якобы услышав одно знакомое слово, начал кивать и повторил:
– Доктор… доктор…
– Горе ты мое. – Сыщик поморщился. – Я тебя просил, Дитер, помолчи, тренируйся со мной. – Он взглянул на авторитета и пояснил: – В немецком языке «доктор» – не более чем вежливое обращение к образованному человеку.
– И как я не подумал? – удивился Академик. – Зал снят на весь вечер, так что вам действительно пора уходить. – Он взглянул на часы.
Гуров тоже посмотрел на часы и сказал:
– Осталось пять минут. А что произойдет, если мы не уйдем через пять минут?
– Коли любопытны, подождите и узнаете.
– Мы любопытны. – Гуров кивнул, увидев, что незваный гость собрался уходить, продолжал: – Не понимаю, почему вас удивило обращение «доктор». Когда у пивного ларька один ханыга другому говорит: «Эй, академик!» – это же не значит, что тот действительно академик?
Только все стало на свои места – и такой удар! Академик тяжело, с присвистом вздохнул. «Значит, этот столичный франт на самом деле Доктор! А кто же еще? Он знает ресторан «Алмаз», дверь открывает пистолетным стволом и знает меня. И прибыл он на сходку. И люди начнут прибывать через полчаса, разольется пьянка, мат-перемат, разборки, и Доктор увидит, что большинство меня не признает, воры тянутся к Мустафе».
Сыщик, естественно, не мог читать мысли местного авторитета, но их направление угадывал и сказал:
– Павел Николаевич, хотите верьте, хотите нет, но мы в городе по личным делам и залетели сюда случайно. Нас ваши дела совершенно не интересуют. Мы ужинаем и уходим, не слышали, не видели, ничего не помним. Завтра, часиков в десять утра, подъезжайте к нам, мы остановились в бывшей партийной резервации. На вахте скажите, что к москвичам. Договорились?
– Конечно. – Академик кивнул. – Мне приехать одному?
– Как вам удобнее, нам безразлично. Идите.
Тщеславный, самолюбивый авторитет Павел Николаевич Фокин так обрадовался столь простому разрешению конфликта, что не заметил, как ему навязали чужие правила игры, и, отходя от стола, непроизвольно поклонился.
Но этот поклон прекрасно видели все присутствующие, главное же, его видел Мустафа.
Тут же прибежала Нина, принесла тарелки с горячим – мясо с картошкой, видимо, деликатес местной кухни, смотрела с любопытством, на улыбку Дитера ответила смущенно, косметика на лице девушки поблекла.
– Дитер, ты пользуешься у женщин успехом, – заметил Гуров, наполнил его рюмку, сам даже не пригубил, бутылку убрал в карман.
– Доктор, ты знаешь, что умеешь гипнотизировать? – спросил Дитер.
– Не всегда, – ответил Гуров. – И не гипнотизировать, а подавлять волю, навязывать свою.
– Так это и есть гипноз.
– Доедай, и пошли, надо знать меру. Из первого вечера мы выжали максимум.
– Не мы, а вы, доктор.
– Глупости, не будь рядом тебя, мне бы мало чего удалось. Да и наше положение не надо переоценивать. Мы живы, только и всего.
– Мне достаточно, – улыбнулся Дитер.
– Так сидели бы, ты у себя в офисе, я у себя в конторе, и нам было бы достаточно, – сказал раздраженно Гуров и встал. – Идем, и не считай, что наша дорога до дома будет усыпана розами.
В холле они столкнулись с компанией мужчин, от которых пахло водкой, табаком и провинцией. Кто-то присвистнул, раздался тягучий голос:
– Смотри, какой клифт на парне, ну точно мой размер.
– Морда, возьми отгул за мой счет.
Оперативники и уголовники разминулись без инцидентов. Увидев Гурова, швейцар бросился в гардероб за одеждой, но сыщик остановил:
– Минуточку, где у тебя здесь… руки помыть можно?
Швейцар указал на вишневую пыльную портьеру. Гуров взял Дитера под руку, провел в туалет, указал на желтую облезлую раковину, а сам прошел в кабину.
Через несколько минут они вышли из ресторана в промозглую слепую ночь.
– Ты держишься хорошо, только не расслабляйся, – сказал Гуров, обгоняя товарища и направляясь к машине; не доходя несколько шагов, остановился. – Я же говорил. – Гуров указал на милицейский «газик», припарковавшийся рядом с их «Волгой». – Ты не отвечаешь ни на какие вопросы, сразу достаешь свой паспорт и повторяешь, как попугай: «Консул… Доктор Гуров…» – и все.
– Понял, – ответил Дитер и следом за Гуровым подошел к «Волге».
– Это ваша машина? – спросил выпрыгнувший из «газика» лейтенант милиции.
– Лейтенант, вы же по номеру машины видите, что она государственная, – ответил Гуров и взглянул на вышедших из-под навеса дома сержантов; один поигрывал дубинкой, у второго из-под мышки торчал автомат.
– Документы. – Лейтенант зажег фонарик.
– Пожалуйста. – Гуров протянул свой паспорт и паспорт Дитера.
Увидев иностранный паспорт, лейтенант несколько смешался, затем взял оба, сунул в карман.
– Документы на машину.
Сыщик понимал, что ведет себя по-мальчишески, но удержаться не мог, удивленно спросил:
– Какую машину?
– На эту «Волгу».
– У меня, естественно, нет никаких документов на государственную машину. Лейтенант, а почему вы у меня не спросите документы на трамвай? – Сыщик указал на припаркованный на ночь трамвай. – А за ним стоит автобус.
– Валюх, мужик слишком умный, – сказал сержант с дубинкой, – я ему врежу, он станет проще.
Сыщик в темноте не видел, но чувствовал, как лейтенант гоняет под скулами желваки, тяжело задышал. Сопляк с дубинкой и лейтенант не проблема, а вот молчаливый сержант с автоматом серьезнее. Гуров отметил, как Дитер приблизился к автоматчику, одобрительно кивнул и миролюбиво сказал:
– Мерзлая погода, лейтенант, может, пройдем в отделение и разберемся?
– Поехали. – Лейтенант, сообразив, как он лопухнулся, задержав до того, как люди сели в машину, облегченно вздохнул и пошел к «газику».
– А «Волгу» оставим здесь? – удивился Гуров, достал ключи, отпер дверь. – Дитер, прошу, лейтенант, садитесь, покажете дорогу.
– Значит, это ваша машина, – усаживаясь рядом с Гуровым, довольно констатировал лейтенант.
– Это государственная машина, – устало и безнадежно произнес полковник и подумал, что лейтенант потенциальный покойник. Три сотрудника, вооруженные дубинкой, пистолетом и автоматом, задержали двух дерзких, но безоружных угонщиков. Лейтенант садится на переднее сиденье, оставляет за спиной амбала, который накидывает ему на горло шнурок, – и конец. «Волга» останавливается, якобы спустил баллон, останавливается и «газик», из пистолета лейтенанта быстренько кончают сержантов, забирают автомат, пистолет, «газон», документы, форму.
– Ой, мама моя родная! – сказал всегда выдержанный полковник. – Как жить-то будем?
В отделении милиции пахло, как обычно, больницей и сортиром одновременно. Гуров подошел к барьеру, за которым сидел облысевший капитан, и на несколько секунд потерял бдительность – ударили сзади, неумело, палка лишь скользнула по голове, опустилась на плечо. Сыщик сознания не потерял, инстинкт и опыт отбросили его в сторону, и второй удар вообще рассек воздух. Туман редел, стены становились на место, но не устояли, полковнику подсекли ноги, и дощатый, пропитанный мочой пол ударил в лицо.
Сознания он не терял, чувствовал – правая рука словно под наркозом, ноги слабые, в глазах туман. Подняться можно, но вести бой не способен, а вставать на ноги, чтобы получить еще жестче, не имело смысла, и он изображал беспамятство.
– Забери у него пистолет, – произнес над головой уверенный голос.
Сильные суетливые руки начали обыскивать Гурова, перевернули на спину. Издалека доносились возмущенные возгласы Дитера, он ругался по-немецки, вставляя общеизвестные русские слова. Сыщика вновь перевернули лицом вниз, обшарили от пяток до подмышек.
– Нету, командир, пустой он, мать твою!
– Мудаки, бегите в машину, он запрятал пистолет под сиденье! Тряпкой оберни, нам нужны его пальцы, иначе отопрется, век не докажешь.
Над головой затопали, хлопнула дверь, голос Дитера на секунду приблизился, затем снова стал глуше.
«Только бы он не сорвался, – думал Гуров, – не раскрылся».
– Крови нет? Ты черепок ему не проломил, сука здоровая? Я предупреждал, бей вполсилы. Посади его на стул, найди в аптечке нашатырь. Сейчас майор придет, если пистолет не найдете…
