– Открывай, все равно не уйдешь! – заорал я.
Он не ответил, а я с размаху впечатался плечом в захлопнувшуюся дверь. Боли я даже не почувствовал – азарт погони не давал таким мелким неприятностям мешать главному делу. Закрыто было неплотно – дверь ходила ходуном. Судя по всему, на ней не было защелки, и беглец успел что-то подставить под дверь.
Я снова ударил, на этот раз ногой. Дверь еще немного приоткрылась, а из-за нее раздались звуки разбившегося стекла. Я удвоил усилия, упираясь изо всех сил и кряхтя, и смог приоткрыть дверь до такой степени, чтобы протиснуться в щель самому.
Внутри оказалась общая каюта для матросов, служащих в машинном отделении. Беглец стоял возле круглого окошка, стекло в котором уже успел разбить, и теперь аккуратно сбивал острые осколки с помощью где-то подобранной палки. Выскочить он все еще не мог – окошко было настолько узким, что только полностью освободив его от стекла, он смог бы протиснуться.
– Прекрати, тебе не уйти, – задыхаясь после недавнего упражнения, прохрипел я.
– А это мы еще посмотрим, – так же хрипло ответил мне беглец и замахнулся своей палкой.
Я отреагировал на это быстрее, чем успел подумать о том, что надлежит делать. Он был слишком далеко, и потому уклониться было несложно, а когда мой противник приблизился, то оказалось достаточно одного быстрого и точного удара, нанесенного по правилам бокса. Я в этом не большой специалист, но против простолюдина даже моих скромных способностей было достаточно.
Только когда мой противник упал, я вспомнил о револьвере, который был спрятан у меня в кармане пиджака. Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Еще ни разу мне не приходилось использовать его в мирной жизни. Даже для устрашения преступников. Кажется, сейчас как раз настало время для первого раза.
Глава 5
Улики
Наши дни, провинция
Маргарита Воронцова пришла, как и обещала, на следующее утро. Она прихватила с собой какой-то ящичек, полный странных инструментов и приспособлений.
Сухо поздоровавшись с Гуровым, реставраторша решительно зашла в квартиру покойного Макара Ивановича. Окинув скептическим взглядом беспорядок, к которому, между прочим, сам полковник никакого отношения не имел, она направилась к углу с иконами.
– Это все, что у него было? – уточнила она, уже погрузившись в изучение самой ветхой на вид иконы.
– Кажется, да, – озадаченно почесал в затылке Гуров. – Квартира основательна захламлена, так что я не уверен, что все осмотрел… но больше ничего мне не встретилось. Что скажете?
Маргарита сдвинула очки на лоб и достала из своего набора хитрую лупу с большим количеством линз.
– Пока могу сказать, что верхний слой живописи начала XX века. Доска кажется старше, но что там под лаком, определить на глаз сложно. Я бы рискнула предположить, что это экземпляр не старше начала XIX…
– А остальные?
– Ничего древнее XVIII века тут нет, – решительно заявила реставраторша и снова уткнулась в лупу.
– Так, значит, все же пропал именно самый древний экземпляр этой коллекции…
После такого экспертного подтверждения пропажи сомнений уже не оставалось. Что же получается? Икона была у деда еще две недели назад, когда он последний раз разговаривал с Маргаритой Воронцовой. Но если верить утверждениям заботливой соседки Валентины Михайловны, то в ночь, когда с ним случился приступ, ее уже не было на привычном месте.
Однако ее слова некому подтвердить… Остальные соседи либо ничего не заметили, либо искусно это скрывают.
Гуров доверял своей интуиции и знанию людей. Больше всего подозрений вызывало у него поведение самой Валентины Михайловны. Она была не до конца искренна, и причину этого стоило выяснить.
Он уже поднялся на ноги, когда вспомнил, что в квартире не один. Маргарита уже перешла к следующей иконе, рассматривая ее ребро на свет.
Гуров колебался не долго – в конце концов, в этом деле ему не обойтись без специалиста.
– Маргарита, мне необходимо поговорить с некоторыми соседями покойного и я хотел попросить вас составить мне компанию. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Возможно, вы заметите что-то, на что я не обращу внимания… У вас есть время?
Реставраторша взглянула на полковника заинтересованно:
– Предлагаете поучаствовать в расследовании?
– Помогите мне как специалист. – Гуров точно уловил, на что нужно упирать, чтобы она согласилась.
Маргарита уже поднималась и надевала очки, буркнув лишь:
– Пойдемте.
– Что вам от меня надо? – недружелюбно поинтересовался тот самый подозрительный алкоголик, которого Гуров уже видел мельком разговаривающим с Валентиной Михайловной.
– Вы, наверное, уже знаете, кто я такой?
В ответ полковник услышал какое-то неразборчивое бурчание и решил, что это похоже на согласие.
– Ваша квартира ближе всего к квартире покойного. Вы ничего не слышали подозрительного? Или, может быть, видели кого-нибудь?
– Видел! – неожиданно обрадовался алкаш и ушел куда-то в глубь своей квартиры.
– Придется заходить, – решительно шагнул следом Гуров.
– Это уж вы как-нибудь без меня. Меня даже здесь запахом с ног сбивает, – отказалась Маргарита. – Я вас тут подожду.
Запах и правда был не слабый, однако необходимость расспросить свидетеля пересиливала брезгливость. С индивидуумами, не следящими за своей гигиеной, работникам полиции приходится сталкиваться достаточно часто. Однако сам Гуров успел уже основательно подзабыть этот неприятный опыт.
– Что ты видел? – настойчиво переспросил он у алкаша, который рылся в замшелом холодильнике, стоя спиной к нему.
– Деда этого видел, – прожевывая какой-то кусок, ответил хозяин квартиры. – К нему вечно всякий народ шлялся странный… То бабки в платочках, то дед с бородищей до пупа… И все такие… Не подойди к ним! Что ты!
– Они что, и той ночью к нему приходили? – нахмурился Гуров.
– Может, и прошмыгнули когда. Кто их знает… – Алкаш плюхнулся на скрипучий стул. – Я тогда пьяный был, но слышу шум какой-то. Пошел посмотреть, а там ходят все туда-сюда, суетятся, деда тащат…
– А потом?
– Чего потом? Спать пошел от греха…
– Так чего же ты мне голову морочишь, что видел что-то!
– Так я и видел! Откуда я знаю, чего тебе хотелось услышать?
Гуров махнул рукой на соседа Макара Ивановича и поспешил покинуть неприятное место его обитания. Как ни странно, алкаш после своего рассказа становился первым подозреваемым. Он видел из-за двери, как все ночные гости покинули квартиру, и имел возможность незаметно проникнуть в жилище Макара Ивановича, пока все находились во дворе.
Оглядев беглым взглядом квартиру алкоголика, Гуров мог не сомневаться, что такой за бутылку легко пойдет на кражу. У него дома уже практически не было вещей, которые можно продать.
– Ну, что там? – поинтересовалась Маргарита, дожидавшаяся следователя на значительном расстоянии от неприятной квартиры.
Гуров кратко изложил ей разговор, пока они поднимались в квартиру Валентины Михайловны. Полковник собирался уточнить у добросердечной соседки ограбленного покойника, почему она не упомянула о таком очевидном потенциальном преступнике, как сосед Макара Ивановича.
– О чем вы говорите! – преувеличенно и ненатурально удивилась Валентина Михайловна, когда услышала недвусмысленный вопрос.
– Он сам признался, что открывал дверь на шум и наблюдал за тем, что происходит в соседней квартире. У него была и возможность, и мотив для кражи.
– Он ничего не воровал! – с неожиданной убежденностью заявила Валентина Михайловна. – Я сама видела, как он закрыл дверь, перед тем как спустилась вслед за носилками.
– Но он же мог и открыть дверь после того, как вы вышли из подъезда?
– Господи! Ну что вы привязались к человеку?! Это не он. Оставьте его в покое!
– Если вы знаете что-то конкретное, Валентина Михайловна, то скажите мне об этом. Вы же знаете, я хочу найти пропавшее, а не свалить вину на кого-нибудь.
– Я все вам сказала, – отрезала соседка и в раздражении хлопнула дверью перед носом растерявшегося Гурова.
– Что-то тут явно не так… – озвучила его мысли Маргарита.
– Да, но у меня нет никаких полномочий, чтобы заставить ее говорить, – пожал плечами полковник. – Придется искать какие-то другие пути расследования. Хотя теперь непонятно уже, за что браться…
– Вы говорили, что нашли вчера какие-то тетради?
– Ах да. Старинные, начала XX века. Одну я вчера прочитал, там изложена интересная история, как раз о похищении иконы Казанской Божией Матери… Уж не знаю, как эти тетради оказались у Макара Ивановича… Но остальные нам прочитать не удастся.
– Это почему?
– Их промочили насквозь и теперь листы слиплись. Их невозможно разделить, они начинают рассыпаться.
