Она повернулась, нахмурилась и вошла в спальню медленным шагом лунатика, халат ее распахнулся, она этого не замечала.
Кленси кивнул ей вслед и быстро направился к двери. Он торопливо спустился по лестнице, миновал тяжелую дверь и направился на угол. Его ищущий взгляд обнаружил окно аптеки; внутри за широкой витриной он увидел телефонные будки, из которых можно было наблюдать за улицей. Открыв дверь, миновал целые стеллажи различных товаров и вошел в одну из будок. С этой точки был виден полосатый тент. Его палец быстро набрал номер полицейского участка.
— Алло, сержант? Это лейтенант Кленси…
— Лейтенант? Где вы находитесь? Все с ума сошли, разыскивая вас. Помощник районного прокурора звонит каждые пять минут. И капитан…
— Сержант! — прорычал Кленси. — Заткнитесь и послушайте меня! Стентон там?
— Он только что вошел. Но лейтенант, я говорю вам…
— Вы будете меня слушать? Позовите Стентона!
В голосе сержанта послышалось колебание.
— Ладно, лейтенант. Секундочку.
Кленси нетерпеливо ждал, глаза его не отрывались от выполненного в стиле рококо входа в дом N 1210. Игра в мяч, сопровождаемая страшным шумом, переместилась дальше по улице; бахрома полосатого тента слегка шевелилась под теплым ветерком. Неожиданно в его ушах раздался громкий голос Стентона.
— Привет, лейтенант. Так, я проверил комнату и…
— Стентон! Позже! Я хочу, чтобы вы немедленно, побив все рекорды скорости, оказались на углу Колумбус и 86-й улицы. Я в телефонной будке в аптеке на углу. На юго-восточном углу. Буду ждать вас. Приезжайте как можно скорее!
Он повесил трубку, прежде чем Стентон мог потерять время, задавая вопросы, выбрался из будки и подошел к стойке, на которой лежало несколько потрепанных телефонных справочников. Найдя один свободный, открыл его, однако в то время, как его руки проделывали эту работу, глаза не отрывались от входа в дом N 1210. Могла ли она выйти через черный ход? Она могла сделать это только в том случае, если решит перелезть через изгородь; прохода или проезда там не было. Как бы там ни было, это его единственный шанс, он же не мог быть в двух местах одновременно.
Неожиданно кто-то резко ударил его по плечу; он обернулся и увидел плотную женщину в широких брюках и меховой накидке, недовольно смотревшую на него. Он отступил в сторону, удивляясь этому странному наряду; женщина начала пробираться туда, где он только что стоял, что-то сердито бормоча себе под нос. Кленси передвинулся к витрине, продолжая наблюдать за входом в дом. Куда же подевался Стентон? Он не знал сколько времени необходимо женщине для того, чтобы одеться, но ведь наверняка для этого нужен не целый день!
Неподалеку притормозила машина; из нее выскочил Стентон. Кленси как бы невзначай наклонился над прилавком и постучал по стеклу витрины. Стентон оглянулся, кивнул и протянул какую-то мелочь водителю такси. Кленси в свою очередь пробрался мимо заваленных стоек, встретил Стентона у двери и отвел его от входа к перекрестку. Там они остановились в тени зеленого газетного киоска. Кленси быстро заговорил, при этом его глаза не отрывались от полосатого тента.
— Нужно последить кое за кем, Стен. Я нашел ее. Она собирается выйти из того входа с полосатым тентом. Ее зовут Энн Реник, ей двадцать девять лет, рост пять футов шесть дюймов, блондинка с голубыми глазами. Отлично смотрится. Ни в коем случае не потеряй ее. Как только у тебя появится возможность, позвони мне в участок; буду ждать. А я постараюсь подослать тебе на помощь женщину-полицейского, одетую в штатское, на тот случай, если она попытается улизнуть через магазин шляпок, уборную или каким-то другим способом…
— Она знает, что за ней следят?
— Именно сейчас она ничего не знает. Она в полной прострации. Я совершенно потряс ее, но черт меня подери, если я знаю, почему это произошло. Тем не менее, она может придти в себя и стать умнее. Эта женщина не глупа, Стен. — Он схватил того за руку. — Дело становится горячим. Эта Реник знает кто…минуту! Вот она, та, которая сейчас вышла и поджидает такси… — Кленси сунул руку в карман. — Вот ключи от моей машины. Она стоит сразу же позади нее. Иди садись и поезжай за любой машиной, куда бы она ни села. И не потеряй ее.
Его последние слова были уже лишними. Стентон пересек перекресток, намеренно ленивым шагом миновал девушку, даже не взглянув на нее, и пошел дальше. Девушка наклонилась вперед и нетерпеливо махала рукой, ее белокурые волосы сверкали на солнце. Как Кленси мог видеть из своего убежища, к тенту подъехало такси, девушка наклонилась к водителю, что-то сказала и вскочила на заднее сидение. Такси отъехало; Стентон также отъехал от бровки тротуара и последовал за ними, держась неподалеку. Обе машины исчезли за углом.
Кленси с удовлетворением потер руки. Наконец что-то стало происходить; по крайней мере из окружавшего его тумана стало появляться начало дела. Теперь нужно вернуться в участок, чтобы начать проверку некоторых других версий, которые непременно возникнут. И лицо его снова помрачнело. Снова возвращаться в участок, чтобы опять слушать ту же самую музыку, которую он предпочел бы выключить. Чалмерс! Он скорчил кривую гримасу, пожал плечами, поправил шляпу так, чтобы она сидела ровно, и помахал проезжавшему такси.
Суббота,11. 30
Кленси быстро вошел в дверь участка, при мысли о работе его усталость исчезла. Дежурный сержант поднял голову; его широкое испещренное красными жилками лицо расплылось в улыбке удовольствия и облегчения.
— О, я рад вас видеть, лейтенант! Буквально все на свете целое утро звонят вам каждые две минуты! Соединить вас с кабинетом мистера Чалмерса? Он звонит настойчивее всех остальных.
Кленси резким жестом приказал сержанту замолчать.
— Никаких звонков. Что, Капровски еще не вернулся?
— Нет, он здесь. Но, лейтенант, что же делать с этими звонками…
— Я сказал — никаких звонков. Пошлите Капровски в мой кабинет. — Он остановился и подумал, припоминая план, который составил в голове по дороге в участок. — И пошлите кого-нибудь купить мне экземпляр "Нью-Йорк таймс", я забыл это сделать.
— Хорошо, лейтенант. Но звонил еще и капитан Вайс. Из дома…
Кленси уставился в стену. Так где же этот план, который он так тщательно составил? Он устало потер лицо; пяти часов сна больше чем за двое суток было явно недостаточно.
— Хорошо, я поговорю с капитаном Вайсом. Соедините меня с его домом. Но больше ни с кем. — Неожиданно он вспомнил еще один пункт из своего плана. Кроме Стентона. Я очень жду его звонка и хочу, чтобы меня как можно скорее соединили. И найдите женщину-полицейского в штатском; Стентону может очень срочно понадобиться помощь.
— Да, сэр.
Кленси прошел в свой кабинет, бросил шляпу на шкаф с делами и сел, раскачиваясь на стуле и бесцельно глядя в окно. Перед глазами у него болталась на веревке куча рабочей одежды, явно выделяясь из детского белья; его неожиданно заинтересовало та ли эта одежда, что он видел вчера, или уже другая. Он попытался вспомнить, видел ли когда-нибудь эту веревку без белья; ему этого не удалось. Возможно, что она была свободной в День Колумба, а где он сам был в этот день?
Возле двери раздалось покашливание; он обернулся, кивнул и Капровски вошел, держа под мышкой большой сверток. Прежде чем они успели что-либо сказать, зазвонил телефон. Кленси показал детективу на стул, а сам потянулся за телефоном.
— Алло. Кто? — С его лица исчезло всякое выражение. — Алло, капитан.
Низкий голос на другом конце, усиленный тяжелой простудой, обрушился на него на чисто бруклинском диалекте, который в обычных условиях он слушал с большим удовольствием. Сейчас тот резал ему слух. Он закрыл глаза. Пусть уж выговорится, молил он. Скорее. Столько дел предстоит сделать.
— Кленси, вы — ирландский маньяк! Вы что, спятили или что? Я совершенно болен, лежу в постели, мне даже трудно дышать и я должен выслушивать всяких шишек из управления! Что вы там делаете? Вы хотите, чтобы я вдобавок заработал еще и язву?
— Что вы имеете ввиду, капитан?
В трубке возникла неожиданная пауза.
— Что значит "капитан"? С каких это пор вы стали звать меня капитаном? С каких это пор я перестал быть для вас просто Сэмом? Могу я спросить, с чего вдруг все эти формальности?
— Хорошо, Сэм. Что вы имеете ввиду?
— И он еще спрашивает, что я имею ввиду! Что я имею ввиду! Он устроил этот страшный переполох, больше чем тот, когда Гитлер спрятался так, что одному Богу было известно, куда он делся, и после этого он еще спрашивает, что я имею ввиду! — Грубый голос неожиданно стих и приобрел убеждающий оттенок. — Послушай, Кленси, мы же с тобой старые друзья. Если у тебя что-то не в порядке, если у тебя болит о чем-то голова, ты должен поговорить со старыми друзьями. Кто же еще может помочь тебе, не так ли? Для чего же еще нужны старые друзья, если они действительно друзья? Ответь-ка мне честно!
