- Хорошо. Ну а где это может лопнуть? - настаивал Логе Хехт.
Карлу надо было немного подумать. Его подлинная история, как и фальшивая, может лопнуть лишь по его собственной ошибке в ходе операции. Классический случай - проболтаться, признаться женщине в минуту слабости и тому подобное, о чем предупреждает инструкция. Но нельзя и исключать предательство со стороны его нынешних работодателей.
Ни то, ни другое не было особенно вероятно, но Карл все же хотел получить письменные гарантии перед тем, как операция начнется.
Карл описал содержание документов, которые бы он хотел получить от Хехта, и Хехт перешел без церемоний к делу, тем самым предупредив следующий серьезный вопрос: что сейчас должен сделать Карл Густав Гильберт Хамильтон, чтобы привлечь внимание террористов? Не давать же частное объявление о его военной квалификации?
Логе Хехт ухмыльнулся с преувеличенным восхищением, когда услышал иронию в переводе Маака о газетном объявлении.
Хотя в принципе именно это и надо было сделать. Ведомство по охране конституции недавно расследовало налет на банк, совершенный одним человеком в Юго-Западной Германии. Ограбление было произведено очень квалифицированно, и преступник схвачен чисто случайно. Он оказался полицейским. И совершил самоубийство, прежде чем было возбуждено дело. Полиция не дала просочиться в прессу никакой информации. По техническим соображениям было освобождено всего пять грабителей, хотя они, понятно, пополнили статистику нераскрытых преступлений. Грабитель-полицейский, по всем данным, был волк-одиночка. К преступлению его подтолкнуло тяжелое материальное положение, долг по займу на дом и машину.
Карл совершит новый налет на банк и будет заснят видеокамерой, конечно хорошо замаскированной. Пленка будет показана по телевидению, и появится первая полуофициальная полицейская версия, что это именно тот налетчик, который совершил ограбление в Юго-Западной Германии, а теперь, вероятно, перебрался в Гамбург. Во-вторых, что более интересно, этот налетчик будет представлен как скандинавский коммунист, симпатизирующий террористам, возможно с ними сотрудничающий, как человек, опасный даже для полиции, хорошо обученный морской пехотинец из диверсионного подразделения.
На следующий день последняя версия будет опровергнута. Все это, следовательно, будет выглядеть как подготовительная кампания. Террористы не пропустят эту наживку. Какие-нибудь вопросы или возражения?
Да, бесспорно, есть вещи, которые надо выяснить Карл считает, что налет на банк - это не больше чем лотерея и любой идиот с небольшой долей везения может его раскрыть. А западногерманские террористы хорошо разбираются в этих делах. Но точно так же может и не повезти. Что ему делать, если банковские служащие проявят героизм? Должен он прикончить их или как? Или, еще хуже, если произойдет столкновение с полицией? Чтобы отделаться от вооруженных немецких полицейских, придется, возможно, пустить в ход оружие. А значит, он рискует кого-то убить. Если же не защищаться вообще, то в лучшем случае операция быстро закончится, а в худшем - его самого застрелят, и у него не будет никакой возможности заявить о себе.
Логе Хехт наслаждался, наблюдая, как этот молодой швед анализирует возможные осложнения с примесью иронии и абсолютной уверенностью в себе. Хехт не знал никого больше, кто бы считал само собой разумеющимся, что вооруженная стычка с немецким полицейским должна закончиться выведением кого-то из них из строя. Но оказалось, что Хамильтон ближе всего подошел к сенсационному сценарию.
Ну, в любом случае дело здесь обстоит следующим образом: что касается банковских служащих, то могут быть приняты различные контрмеры, чтобы никто не был ранен или убит. А за немецких полицейских вообще не стоит беспокоиться, операция прекратится в тот самый момент, когда они только должны будут появиться. Подобная стычка просто никак не может произойти. Но теперь Хамильтону, чтобы стать налетчиком, нужно получить необычную информацию: прежде всего выбрать подходящий банк и время действия, обратить особое внимание на расположение полицейских постов. Конечно, и на возможное везение надо рассчитывать. Нужен, далее, настоящий видеофильм о нападении на банк, чтобы создать легенду о целой серии нападений.
А что произойдет со взятыми деньгами?
Будут возвращены с надлежащей распиской от Ведомства по охране конституции.
Какое у него будет оружие и, если он его пустит в ход, что с ним потом делать?
Оружие будет доставлено по заказу Карла в соответствии со всеми пожеланиями и предпочтениями. После использования его будет несложно вернуть и заменить на новое, чтобы в руки полиции не попало никаких баллистических доказательств.
Вернуть, а где и как?
По тем же каналам, по которым будут передаваться деньги, скорее всего, через один или несколько тайников в Гамбурге.
Может ли он распоряжаться захваченными в банке деньгами?
Нет, это абсолютно исключается! Как уже сказано, деньги до последнего пфеннига должны быть возвращены в тот же банк, из которого их похитили, и возвращены в оборот. Карлу выдадут расписку на сумму похищенных денег, которая будет соответствовать средствам, положенным в ограбленный банк. Конечно, сумма, выделенная Карлу, должна быть очень значительной, чтобы все было так, как если бы он действительно совершил ряд удачных ограблений. Эти деньги будут выделены Ведомством по охране конституции, разумеется, под расписку.
А тот, настоящий грабеж, как он выглядел? Был ли грабитель опознан служащими банка? Не может ли быть заявлен протест со стороны тех, кто видел настоящего грабителя?
Нет, тот попался на этом деле совершенно случайно. Никаких фотоматериалов или описаний не осталось. Его внешность не была опознана. К тому же он и Карл очень похожи.
- Судя по вашим словам, вы все продумали довольно основательно, - сказал Карл, поднявшись, подойдя к телефону и положив руку на трубку, прежде чем продолжить. - Если мы покончили с практическими вопросами, тогда перейдем к следующей проблеме, имеющей решающее значение. Вопрос этот идеологический. Как я, изображая самого себя, должен думать, что социализму будет польза, если сжечь магазин или убить авиапассажиров?
Пока Зигфрид Маак переводил, Карл позвонил и заказал шесть бутылок пива. Он хотел лениво потянуться от усталости, но остановил себя, вернулся и сел так, чтобы видеть глаза своих собеседников. Что и говорить, они стратеги и аналитики, а он всего лишь исполнитель. И не удивительно, что они смотрели на него, как на загнанного зверя, а сам он начал даже немного смущаться под их пристальными взглядами.
- Да, это важный вопрос, и мы над ним много думали, - кивнул Хехт. - Согласно сведениям Ведомства по охране конституции, Карл в свое время был левым студентом с марксистско-ленинской ориентацией... По скандинавской терминологии это означает, что он был маоистом и решительным противником индивидуального террора, не так ли? А каковы сейчас его политические взгляды?
Карл не переставал удивляться, насколько точно Логе Хехт обращался с понятиями, которые шведская служба безопасности, охотившаяся за левыми, так и не смогла освоить. Ему вспомнился Леннарт Боргстрём, подполковник безопасности из штаба министерства обороны в Стокгольме, который думал, будто Карл одновременно связан с "Кларте" и компартией (марксистами-ленинцами), что так же нелепо, как паломничество пятидесятника в Мекку.
В номер постучали. Захватив пустые бутылки, Карл подошел к двери и, не впуская официанта, взял у него пиво и расплатился, щедро дав на чай. Налив сначала гостям, которые сидели молча, он отпил несколько больших глотков пенящегося пива, прежде чем ответить на вопрос, затем встал и, рассказывая, начал неспешно ходить кругами по комнате.
Да, несколько лет он вращался в коммунистической части левого студенчества, близкой к "Кларте" и, очевидно, к известной Палестинской группе. Но в последней проводилась лишь обычная работа по укреплению антиимпериалистической солидарности. В Швеции это означает только обработку общественного мнения, а отнюдь не бомбометание. Словом, все совершенно иначе, чем в Германии.
Сама "Кларте" и близко стоящие к ней организации в рамках Коммунистической партии Швеции, куда он так и не вступил, являются традиционными противниками индивидуального террора. В семидесятые годы они только наблюдали, что творилось в Германии, не так ли? Случались отдельные убийства, гангстеризм, похищения детей, взрывы самолетов - все это было, и кое-кто этому радовался, разумеется, не борцы с терроризмом, не израильтяне и не западногерманские "коммандос". Ну а каков же результат? Поднялись ли немецкие массы на социалистическую революцию под воздействием террористических актов? Нет, скорее наоборот. И это послужило весомым аргументом для кругов, близких к "Кларте", для ортодоксальных марксистско-ленинских групп. Так что проблема терроризма в Швеции не стала предметом дискуссии, все было и так ясно.
