– Не много пользы в признании моей правоты, – заметила старая дама, отставляя стул и садясь напротив бывшей невестки. – Пора принимать меры. Ни одному мужчине не понравится жена с кислой миной, тем более если она значительно старше его самого. Дурной нрав может испортить даже молодую красотку. А уж те, у кого молодость в далеком прошлом, становятся ужасно несносными.
Всю свою жизнь в первом браке Кэролайн обуздывала свой язык, стараясь быть вежливой со свекровью. Но ее последняя шпилька оказалась невыносимой, поскольку была близка к правде, и миссис Филдинг не смогла сдержаться.
– Благодарю вас за то, что вы делитесь со мною уроками ваших ошибок, – парировала она. – Я уверена, что вам это давно понятно.
Мария удивилась. Кэролайн никогда прежде не высказывалась так резко.
– Полагаю, что тебе не понравилась пьеса, – осторожно заметила она.
– Нет, пьеса была отличная, – возразила Филдинг. – Более того, великолепная.
Миссис Эллисон сердито уставилась на чайник.
– Тогда почему ты тоскуешь тут над чашкой стылого чая с такой физиономией, словно проглотила тухлое яйцо? – требовательно спросила она. – По-моему, у тебя еще есть служанка, которой можно позвонить и велеть принести горячий чайник? Я понимаю, что здесь не Эшворд-холл, но полагаю, что избранный тобою молодой актер зарабатывает достаточно, чтобы позволить тебе хотя бы прилично содержать дом?
Возмущенная и глубоко обиженная Кэролайн выпалила первое, что пришло ей в голову:
– Вчера вечером я познакомилась с одним интересным и очаровательным господином. – Она решительно глянула на старую даму. – Из Америки. Он прибыл сюда, надеясь разыскать своих родственников.
– Я не поняла и жду ответа на свой вопрос, – поджав губы, произнесла Мария.
– Если вы желаете чая, то позвоните сами, и горничная вас обслужит, – ответила ее собеседница. – Ей вы и расскажете о своих пожеланиях. А я их не смогу объяснить, поскольку ваши мысли мне недоступны. Я упомянула о мистере Эллисоне, полагая, что вы, возможно, захотите с ним познакомиться. В конце концов, он скорее ваш родственник, чем мой.
– Прошу прощения? – Пожилая леди оцепенела.
– Мистер Эллисон приходится вам более близким родственником, чем мне, – отчетливо повторила ее бывшая невестка.
– Неужели этот проходимец заявил, – глаза Марии в изумлении распахнулись, – что он является моим родственником? Ты же больше не носишь фамилию Эллисон! Ты предпочла стать некоей э… э… как там его фамилия?
– Филдинг, – в очередной раз подсказала Кэролайн.
Притворяясь, что никак не запомнит фамилию Джошуа, старая дама смаковала свои оскорбительные нападки.
– И вы правы, он заявил о родстве, – добавила супруга актера. – А его сходство с Эдвардом поистине поразительно и не вызывает ни малейших сомнений.
Мария замерла в неподвижности, забыв даже о звонке горничной.
– Неужели? И какого же пошиба этот человек? Как именно он представился? – спросила она.
Кэролайн уже сомневалась, порадует ли ее саму результат такой опрометчивой откровенности. Она ожидала совсем иной реакции. Однако отступать было поздно, и она продолжила:
– Очевидно, мой покойный свекор был женат… до того, как познакомился с вами.
Лицо старой дамы оставалось неподвижным, как камень.
– И Сэмюэль – его сын, – закончила миссис Филдинг.
– Неужели? – сдавленно откликнулась ее бывшая свекровь. – Ну… что ж, посмотрим. Но ты не ответила на мой вопрос… какого пошиба этот человек?
– Обаятельный, умный, ясно мыслящий, интересный собеседник и, если судить по одежде, очень неплохо обеспеченный, – сообщила Кэролайн. – Я сочла его вполне приятным. Надеюсь, он навестит нас, – добавила она и перевела дух. – На самом деле я сама хочу пригласить его.
Ничего не сказав, миссис Эллисон дотянулась до колокольчика и яростно позвонила в него.
На следующее утро после похода в театр Питт рано появился в своем кабинете на Боу-стрит. Мало радости было торчать одному дома, особенно если с первой почтой не доставили письма от Шарлотты. Поэтому, позавтракав и накормив котов, суперинтендант покинул Кеппель-стрит и отправился в участок.
Телман был в Дувре, и пока было еще рано ждать от него сообщений, но Томас и не рассчитывал, что инспектор добудет какие-то решающие сведения. Устроил ли эксцентричное появление покойника возле Лошадиной переправы французский дипломат или какой-то другой оригинал, позволивший разыграться своему извращенному вкусу? Полицейский очень надеялся на второй вариант. Скандал с французским посольством мог обернуться большими неприятностями, и, вероятно, его невозможно будет замять без особого шума, чтобы не вызвать напряженности в отношениях двух стран.
Вчерашняя театральная драма взволновала супер-интенданта силой разыгранных на сцене страстей. Он не испытал такого замешательства, как Кэролайн, при виде откровенного изображения чувственных желаний особы, живущей с человеком, не способным удовлетворить ее страстной натуры или мечтаний. В отличие от героини Томас являлся представителем следующего, более молодого поколения и принадлежал к иному социальному кругу; в общем, он чувствовал себя более свободным в выражении своих эмоций. К тому же Питт вырос за городом, гораздо ближе к природе.
И тем не менее обнаженность представленных на сцене чувств навела его на глубокие размышления, пробудив в Томасе новое понимание того, что может скрываться даже за самыми внешне безмятежными лицами. Как же ему хотелось, чтобы Шарлотта была рядом и он мог обсудить с ней эти сложности! Пустота дома вызывала у Томаса душевные страдания, и он с радостью вернулся к проблемам расследования обнаруженного в плоскодонке покойника.
Ближе к полудню, когда суперинтендант еще разбирался с заявлениями о пропавших людях, раздался стук в дверь, и в кабинет к нему с довольным видом вошел сержант.
– В чем дело, Ливен? – спросил его Питт.
– К нам в отделение заявилась одна женщина, сэр, и сообщила, что пропал ее хозяин. Не появлялся дома вроде уже пару дней. Она говорит, что это на него не похоже. Особо важно, что этот высокообразованный джентльмен отлично вел свои дела. Никогда не пропускал назначенных встреч. От этого зависела его репутация, ведь он имел дело с приличными и даже светскими людьми. Не мог же он, говорит эта женщина, заставлять лордов и леди ждать, иначе они больше не пришли бы к нему.
– Ладно, Ливен, примите ее заявление, – раздраженно бросил Томас, – вряд ли мы сможем сразу разобраться с этим делом. А если вы полагаете, что это что-то серьезное, то сообщите инспектору Брауну.
Но сержант проявил настойчивость.
– Нет, сэр, дело крайне важное. Суть в том, что она описала нам его внешность. Очень похоже на того бедолагу, что вы обнаружили у Лошадиной переправы, почти полное совпадение. Я подумал, что вы сами пожелаете допросить ее и даже, может, отправите глянуть на того несчастного парня…
Питт разозлился на собственную несообразительность.
– Да, конечно, Ливен. Спасибо. Не затруднит вас привести ее ко мне?
– Слушаюсь, сэр.
– И, Ливен…
– Да, сэр?
– Это была хорошая мысль. Я сообщу вам, если вы окажетесь правы.
– Благодарю вас, сэр.
Сержант просиял довольной улыбкой и вышел, с особой осторожностью закрыв за собой дверь.
Через пять минут он вернулся с невысокой, крепкого сложения женщиной, лицо которой было искажено тревогой. Увидев Питта, она с ходу разразилась монологом:
– Так енто вы тот жельтмен, с которым мне надоть поговорить? Ну да, понимаишь, уж два дня, как его нетути… то бишь нынче уж второй… а мине всё спрашивают, где ён пропадаить… – Она удрученно покачала головой. – Ну, а я-тоть ни сном ни духом, откуль мине знать-то? Знаю токмо, шо такое не в евонном обычае, за все годы, шо я служу в том доме, ён никогда не позволял себе отлынивать от дел. Жутко странно, понимаишь… Я знаю, как ён печется о хлиентуре; едва проснется – и уж сразу за работу. Завсегда готов оказать услугу… Вот и непонятно, куды ён задевался, да.
– Где же он может быть, миссис… – спросил супер-интендант.
– Вот уж чо не скажу. Никому не ведомо, где ён! Ищщез. Вот шо я и притащилася сюды в вашу полисию. Вы-то уж разберетесь в ентой напасти как пить дать!
– Прошу вас, присаживайтесь, миссис… – Томас вновь попытался узнать имя болтушки.
– Геддс… мине звать миссис Геддс. – Посетительница села на стул напротив него. – Вот ить, значицца, так, – она пригладила юбки, – вишь, как оно получается, я убираюсь в евонном доме уж, почитай, лет десять как и знаю все евонные повадки. И уж это, доложу вам, ни в какие вороты не пролезет.
– Миссис Геддс, а как зовут вашего хозяина?
– Кэткарт ён… Делберт Кэткарт.
– Пожалуйста, опишите мне внешность мистера Кэткарта, – попросил Питт. – Кстати, где он живет?
– В Баттерси, – ответила женщина, – прямо-таки у самой реки. Приличный дом, знаете ли. Лучшего я и не видала. Не пойму, где ён мог так загуляться, шо не возвернулся домой.
