– Это Петя, – прошептала девушка.
Весь ужас происходящего Волков осознал в тот момент, когда за стеклом возник огромный силуэт хозяина квартиры. Этот силуэт, показавшийся оперативнику шире дверного проема, неотвратимо приближался к двери в комнату. Старший лейтенант затравленно оглянулся по сторонам, и взгляд его упал на стоявший на полке чемпионский кубок Наташиного мужа, полученный им за победу в боях без правил.
К счастью, хозяйка квартиры вовремя вышла из оцепенения и в мгновение ока, накинув халат, выскочила из комнаты навстречу супругу.
Разговор, произошедший между Наташей и Петей в прихожей, Волков услышал через дверь с матовым стеклом. Каждое слово, произнесенное супругами, отдавалось в его голове словно удар колокола.
– Петенька, здравствуй, – промурлыкала Наташа. – Почему так рано? У тебя же смена до утра.
– Наташа, голова разболелась. Просто раскалывается, – пожаловался Петя. – Я попросил Семена подежурить за меня. У нас есть что-нибудь болеутоляющее?
– В том-то и дело, что нет. У меня как назло зуб схватило, я весь вечер таблетки глотаю. Только что последнюю упаковку прикончила, – прощебетала Наташа.
– Плохо дело, – вздохнул супруг.
– Петя, на углу с Невским дежурная аптека работает. Круглосуточная. Сходи туда, пожалуйста. Заодно снотворное купи, а то, я чувствую, мне не уснуть.
– Ох, – простонал Петя, – я уже машину на стоянку поставил.
– Зачем тебе машина, тут идти пятнадцать минут. Заодно воздухом подышишь, может, легче станет.
– Ты думаешь?
– Конечно!
Наташа обняла и поцеловала мужа.
– Ну давай, я тебя жду, – сказала она.
Еще раз тяжело вздохнув, приболевший муж направился в дежурную аптеку. Закрыв за ним дверь, Наташа бросилась обратно в комнату и присела на постель, в которой, затаив дыхание, лежал Волков.
– У нас есть сорок минут, – сказала девушка бархатным голосом.
В ответ Волков пулей вылетел из кровати и по-солдатски, за тридцать пять секунд, облачился в лежавшую на ковролине одежду. Затем, ни слова не говоря, выскочил в прихожую и, мгновенно справившись с замком, очутился на лестничной площадке. Сделав глубокий вдох, офицер помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки.
Квартира находилась на пятом этаже, лифт не работал, поэтому, спускаясь, в районе второго этажа Волков едва не сбил с ног не спеша шагавшего вниз незадачливого супруга Наташи, который держал путь в аптеку за болеутоляющим и снотворным.
Старший лейтенант Дукалис был человеком не робкого десятка. Не раз ему приходилось вступать в схватку с преступником один на один. Случалось, оперативника настигали бандитские пули. Но никогда милиционер не падал духом, и ничто не могло его сломить. Однако последнее время Дукалис чувствовал себя не в своей тарелке. Причиной тому было появление в Двенадцатом отделении милиции капитана Отдела внутренней безопасности Ларисы Кузнецовой. После первого разговора по поводу давнишнего задержания рецидивиста Куликова Дукалис вновь встречался с ней, на сей раз уже по поводу объяснительной записки, поданной на ее имя. И вновь на голову старшего лейтенанта сыпались упреки в халатности и недобросовестности. Проглотив горькую пилюлю, оперативник наивно полагал, что черная полоса в его жизни закончилась. Не тут-то было. Сегодня с утра, придя на работу, он узнал, что капитан Кузнецова ждет его в своем кабинете. Новость передал ему майор, Соловец.
– Слышь, Георгич, – обратился к майору Дукалис, – ты не знаешь, чего она опять от меня хочет?
– Извини, Толян, я не телепат и чужие мысли на расстоянии читать не умею, – ответил Соловец.
Понурив голову, старший лейтенант направился в сторону кабинета Кузнецовой.
– Здравствуйте, Лариса Викторовна, – сказал он, отворив дверь. – Разрешите войти?
Женщина сидела за столом, разбирая бумаги.
– Здравствуйте, Анатолий Сергеич, проходите, пожалуйста, – произнесла она.
Дукалис вошел в кабинет и сел напротив капитана.
– Как ваше настроение? – неожиданно спросила работница Отдела внутренней безопасности.
– Прекрасное, – натужно улыбнулся Дукалис. – А почему вы спрашиваете?
– Просто вид у вас какой-то удрученный.
– Так ведь… Дел много накопилось, на все рук не хватает, – неуверенно объяснил оперативник.
– Вот и мне кажется, у вас на все рук не хватает. – Кузнецова кивнула на папку с личным делом Дукалиса. Такой поворот разговора ничего хорошего старшему лейтенанту не сулил. – У меня к вам несколько вопросов, Анатолий Сергеич, – продолжила женщина.
– Я вас слушаю, Лариса Викторовна.
– Во-первых, вот ваш отчет двухлетней давности о проделанной работе. – Кузнецова положила документ перед оперативником. – Он составлен не по форме, в нем не сходятся цифры и кроме того… – Капитан посмотрела с укором на старшего лейтенанта и покачала головой. – Кроме того, здесь полно грамматических ошибок!
Дукалис действительно был не в ладу с орфографией, иногда коллеги посмеивались над ним, но никто всерьез не ставил безграмотность в укор милиционеру. Старший лейтенант не знал, как реагировать на слова Кузнецовой.
– Во-вторых, – продолжила она. – Я обнаружила один документ, который ставит под сомнение ваш моральный облик, Анатолий Сергеич.
– Что же это? – удивился старший лейтенант.
– Вот полюбуйтесь. – Кузнецова положила бумагу на стол.
Дукалис взглянул на лист, исписанный мелким почерком, и сразу понял, о чем шла речь. Это была жалоба соседа с верхнего этажа, написанная полтора года назад. Тогда старший лейтенант слишком бурно отметил свой день рождения вместе с девушками-практикантками из академии. Шум в квартире продолжался до глубокой ночи, и недовольный сосед-пенсионер вызвал милицию. Прибывший по звонку наряд, конечно, вошел в положение коллеги, отмечавшего праздник, и ограничился предупреждением. Однако неугомонный сосед написал жалобу, которая в конце концов дошла до места службы милиционера. Никто тогда не обратил внимания на эту бумагу, она так и пылилась бы в личном деле, не извлеки ее на свет капитан Кузнецова.
– Понимаете, – сказал Дукалис, – я отмечал свой день рождения. Пришли друзья, посидели, попели песни…
– Я это уже поняла, прочитав документ, – прервала его Кузнецова.
Оперативник понурил голову.
– Вы же знаете, что такое день рождения, – робко сказал он.
– Представьте, знаю. И знаю, как должны вести себя законопослушные граждане, отмечающие семейные праздники. А что касается работников органов… Мы, Анатолий Сергеич, должны быть примером во всем, а вы своим поведением подрываете в обществе веру в тех, кто его защищает.
Повисла пауза.
– И последнее, – наконец сказала Кузнецова. – Мне стало известно, что в прошлом году состоялся футбольный матч между сборной вашего отделения и сборной Налоговой полиции.
– Было такое дело.
– И вы стояли на воротах?
– Стоял. Надеюсь, первый и последний раз.
Дукалис никак не ожидал, что в кабинете Кузнецовой речь пойдет о футболе.
– Как же вы, Анатолий Сергеич, ухитрились пропустить три мяча и поставить команду под угрозу поражения? – спросила капитан.
– Да, но ведь наша команда потом отыграла эти голы! И в конце концов победила!
– Это заслуга команды. А вашей заслуги в этой победе я не вижу.
Дукалис был ошарашен. Упреки и распекания Мухомора показались милиционеру детскими играми на лужайке после того, что ему пришлось испытать сегодня в кабинете Кузнецовой.
– Напишите мне, пожалуйста, объяснительную записку по поводу вашего отчета двухлетней давности и по поводу жалобы соседа, – подытожила работница Отдела внутренней безопасности.
– А про футбол?
– Про футбол не нужно.
– Слушаюсь, товарищ капитан.
Тяжело ступая, Дукалис покинул кабинет Кузнецовой и направился в курилку. Там он закурил и задумался о превратностях милицейской судьбы. Из грустного раздумья его вывел Ларин, который тоже вышел покурить. Коллеги еще не виделись сегодня, поэтому протянули друг другу руки.
– Здорово, Толян, – сказал Ларин.
– Привет, Андрей.
– Как дела?
– Не спрашивай, – махнул рукой Дукалис.
– Я только что видел Настю Абдулову. Она просила зайти, поступил материал из картотеки по нашим шахматистам.
– Что за материал?
– Когда мы с Волковым были у Новикова, однополчанина Рыжова, он нам показал шахматную доску, которую ему вручили на зоне, где он служил, когда демобилизовался.
– Ну и что?
– Мы эту доску у него забрали и отдали на экспертизу. А там среди фигур была одна неродная. Черный король. Я Калинина попросил, чтобы на этого короля особое внимание обратил.
