– Попросим, чтобы не накладывали, – серьезно сказал Гуров и тут же обратился к следователю: – Так кто командует операцией? Что конкретно собираетесь предпринять?
– Формально всю ответственность взяла на себя прокуратура, – неохотно сказал Курагин. – По согласованию с главным управлением МВД. То есть формально распоряжаюсь здесь я. Но диктовать что-то командиру ОМОНа или оперативникам не хочу. Давайте думать вместе. Сейчас главное не допустить, чтобы этот отморозок устроил пожар. С него станется… А дома здесь близко – полыхнет так, что не обрадуешься! Даром, что зима. Да и бабу жалко, хоть и язва. Нам тут только лишнего трупа не хватало.
– Пожарников вызывали?
– И пожарников, и «Скорую». Врачи уже здесь, пожарных ждем с минуты на минуту.
И словно в подтверждение его слов совсем близко послышался короткий резкий сигнал пожарной машины.
– А поговорить с ним пытались? – спросил Гуров.
– С этим идиотом? – презрительно произнес Курагин. – Ты пойми, Лев Иванович, это же животное, злобное и неуправляемое, да к тому же совершенно пьяное. Переговоры с ним невозможны, по крайней мере, в данный момент. Вот нам и надо решать, что мы будем делать – ждать утра, пока у него немного прояснится в башке, или предпримем немедленный штурм.
– О каком штурме ты говоришь? – сказал Гуров. – А если он выполнит свою угрозу? Устроит пожар?
– Ну вот это меня и удерживает, – признался Курагин. – Если бы не это, ей-богу, стоило бы изрешетить эту халупу, пока там не останется ничего живого.
– Извини, – сказал Гуров. – Он нам нужен живым. Мы должны найти заказчика.
Курагин уставился на Гурова так, будто увидел привидение.
– Перекрестись, Лева Иванович! – сказал он с отвращением. – Что ты несешь? Какой еще заказчик? Мы имеем дело с отморозками, которые занимаются случайными уличными грабежами. Заезжий каменщик, дебошир и пьяница – о каком заказе может идти речь?
– Пока не знаю, – ответил Гуров. – Но уверен – Столяров был убит не ради грабежа. Кто-то дал задание этому каменщику расправиться с бизнесменом. Очень удобно, между прочим. Кто поверит, что какой-то пьянчуга перевоплотился в киллера? Вот и ты не поверил.
– И никогда не поверю, – мотнул головой Курагин. – Есть такая вещь – психология…
– Кроме психологии, есть факты, – возразил Гуров. – Странное поведение охранника в доме Столярова, пуля, застрявшая в соседней машине…
– Да слышал я про эту пулю! – поморщился Курагин. – Мало ли откуда взялась эта пуля! Знаешь, Лев Иванович, китайскую мудрость? Не стоит искать черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет… И ничего странного в поведении охранника я не вижу. Человек выполнял свой долг.
– Он как-то чересчур истово его выполнял, – сказал Гуров. – Я бы сказал, с выраженным намерением поскорее отправить нападавших на тот свет.
– Ничего себе намерение! – фыркнул следователь. – Если ты не забыл, охранник сам лежит сейчас в реанимации.
– Увлекся, – сказал Гуров. – Недооценил талантов этого, как его… Будилы. Тот оказался проворнее.
– Завидую я тебе, Лев Иванович! – вздохнул Курагин. – Седина в волосах, а фантазия, как у молодого. Я-то уж давно себе такого не могу позволить.
– Я тоже, – сердито сказал Гуров. – Но жизнь еще покажет, кто из нас прав.
Он не договорил. Из темноты вышел огромный, переваливающийся в шагу человек. На нем был форменный бушлат, на ремне – кобура, из которой выглядывала рукоятка большого армейского пистолета. Он посмотрел прищуренными глазами на Гурова с Крячко, на сосредоточенных милиционеров и на убитых горем плотников, а потом с хрипотцой сказал Курагину:
– Что-нибудь будем решать, товарищ следователь? Что ребята зря мерзнуть будут? Дайте команду – мы этого ублюдка в две минуты скрутим.
На его могучих плечах красовались погоны старшего лейтенанта. Как понял Гуров, это был командир взвода ОМОНа.
– Команду дать проще всего, – буркнул Курагин. – А потом кто дерьмо разгребать будет? Вот, полковник предлагает еще раз поговорить с преступником.
– Чего с ним разговоры разговаривать? – презрительно сказал омоновец. – Такие твари только силу понимают.
– Но мы-то с вами понимаем больше, – сказал Гуров. – Поэтому давайте все-таки попробуем. Мы с полковником Крячко подойдем к дому и попробуем убедить преступника сдаться. А вы нас прикройте на всякий случай. Мегафон тут у кого-нибудь есть?
Кто-то из милиционеров протянул ему мегафон. Гуров краем глаза видел, как пренебрежительно поморщился Курагин и как снисходительно сплюнул на снег громадный омоновский командир. По разным причинам, но им обоим не было никакого дела до гуровских идей. Для них это было нечто совершенно необязательное, что-то вроде завитушек на фасаде.
Гуров проверил мегафон и кивнул Крячко. Они вступили в полосу яркого света, намереваясь направиться к дому.
– Знаешь, Лев Иванович! – остановил его Курагин. – Ты как хочешь, но, если этот подонок что-нибудь сейчас выкинет, я дам сигнал на штурм. Пожарные прибыли, ветра вроде нет, а торчать здесь всю ночь под пулями и ждать, что из всего этого выйдет… Тоже перспектива не из приятных. Ты меня понимаешь?
– Чего же тут не понять? – пожал плечами Гуров. – Только уж дождитесь нашего возвращения, пожалуйста.
– А я о тебе и забочусь, – сердито пояснил Курагин. – Какая гарантия, что он вам сейчас сюрприз какой-нибудь не закатит? Вы бы вообще поосторожнее. Ближе к забору держитесь и нос не высовывайте.
– Не учи ученого, – сказал Гуров и решительно пошел к дому.
Примерно на середине пути он остановился и поднес ко рту мегафон.
– Будилин Николай! – прозвучал в морозном воздухе усиленный мегафоном голос Гурова, звучавший как-то странно, надтреснуто и слегка механически. – Предлагаю переговоры! Не делайте необдуманных поступков – с ними у вас и так перебор. Просто обменяемся парой слов. Нас только двое – можете в этом убедиться. В дом заходить не будем. Поговорим через дверь.
Ответом ему была тишина. Гуров несколько секунд вслушивался в эту тишину, а потом посмотрел на Крячко.
– Молчание – знак согласия, – сказал тот.
– Значит, переговоры продолжаются, – удовлетворенно кивнул Гуров.
Они прошли все освещенное фарами пространство, проникли во двор и, остановившись в тени забора, осмотрели дом. Окна его были темны, а изнутри не доносилось ни звука. Гуров снова поднял мегафон.
– Гражданин Будилин! – произнес он.
И тут же из дома грохнул выстрел. Лопнуло и разлетелось стекло, а мегафон словно вышибли из руки Гурова. Он подпрыгнул в воздухе и упал куда-то в снег. От неожиданности Гуров отшатнулся, и это, возможно спасло ему жизнь. Вторая пуля просвистела буквально перед его носом.
– Ложись, Лева! – сдавленно прокричал Крячко, который уже укрылся за ближайшим сугробом и теперь лязгал затвором пистолета.
Гуров последовал его совету и тоже упал в снег. Выстрелов больше не было.
– Будила! – надсаживая глотку крикнул Гуров. – Не дури! У тебя никаких шансов! Живым ты уйдешь отсюда только в наручниках!
Он быстро переполз к стене дома, и это оказалось очень правильным решением, потому что тут же брякнуло окно напротив, и очередной выстрел взметнул снег там, где он только что лежал.
– А я уже пожил, мусор! – с истеричной ноткой в голосе заорал из дома Будила. – Весело пожил и помру весело! – Судя по всему, он был сильно пьян.
Из темноты прогремел пистолет Крячко. В ответ из дома донесся крик боли и еще два лихорадочных выстрела, продырявивших доски в заборе. Потом наступила тишина. Гуров приподнял голову, высматривая в темноте Крячко. Он предположил, что патроны у Будилы могли закончиться, и, если поторопиться, то теперь его можно скрутить без особого напряжения.
Но прежде чем он успел окликнуть Крячко, с противоположной стороны дома послышался какой-то треск, внутри загрохотал десятиэтажный мат Будилы, и он снова выстрелил – но на этот раз явно не в Гурова с Крячко. И тут же все словно взорвалось – затрещали автоматные очереди, захрустели выламываемые рамы, с улицы во двор ворвались темные фигуры с автоматами наперевес, и через минуту все было кончено.
Гуров и Крячко проникли в дом одновременно с Курагиным. Следователь был сосредоточен, деловит, но весел.
– Без пожара обошлось, слава богу! – поделился он с Гуровым. – И все живы. Ребята-омоновцы все-таки молодцы.
В доме уже везде горел свет, и глазам Гурова представилась жутковатая картина разоренного жилища – вывороченные оконные рамы, пол, усыпанный штукатуркой и битым стеклом, опрокинутая мебель, мрачные фигуры людей в бронежилетах и окровавленное тело, лежащее у дальнего окна. Два омоновца почти вынесли на руках находящуюся в полуобморочном состоянии хозяйку.
– Патроны у гада кончились, – с удовлетворением сообщил командир, который вертел в руках пистолет Будилы. – А то бы он дел еще наделал!
