— Может, мы здесь останемся? — робко спросил Дима.
— Да, а что жрать будете? Гречки-то на два дня осталось, сахар и мука почти кончились, хлеба нет — сдохнете на хрен, — рассердился Паша.
— Да уж лучше поедем, не слушайте вы его, — быстро проговорил Славка.
Тут же Пал Палыч отправил Витьку и Андрея с Димой в вездеход укладываться в обратную дорогу, а сам с Матвеичем принялся за Славку.
— Ну, давай рассказывай теперь все как было, — усевшись удобнее на табуретку, добродушно сказал он пареньку.
Славка, немного помолчав, рассказал. Сам он приехал в Оротукан из Магадана, познакомился с Борисом, и так как на работу не мог устроиться, то согласился идти с Борисом в тайгу мыть золото. Тайга и вольная жизнь ему понравились, любил он и поохотиться, у Бориса ружье было. А Дима с Борисом знакомы давно, его жена бросила, он начал запивать, а тайга его лечит, водки же не наберешь на 2–3 месяца. Рассчитывали намыть не меньше 2 кг. Борис мужик честный, справедливый, с ним легко было в тайге. А позавчера пришли в обед два мужика из тайги. Страшные до жути — Славка аж передернулся, вспомнив их. Разговаривали какими-то намеками. Пообедали с ними, а потом потребовали отдать им намытое золото. Бориса они застали врасплох, направив на него мелкашку, а Дима со Славкой и так чуть живые от страха сидели. Бандиты забрали ружье Бориса и пообещали всех здесь кончить, а избушку спалить, если не отдадут золото по-хорошему. Славка говорил, что таких жутких разбойников и в кино никогда не видел.
— Это варнаки! — сказал Матвеич. — Их раньше в Сибири сразу убивали как бешеных собак.
Понимая, что беды не избежать, Борис отдал им 10 граммов намытого металла и сказал, что остальное золото в другой избушке, ближе к трассе. Забрав почти все продукты: хлеб, тушенку, сахар, макароны, бандиты ушли с Борисом в другую избушку, предварительно связав ему руки.
— Что же вы сразу не рассказали? — изумился Паша.
— Да боялись очень, они же сказали, что убьют, если кому расскажем.
— А Борис? Его уже, наверное, застрелили, — сказал Матвеич, — он же вас спасал.
Славка виновато опустил голову.
— Давай, Паша, быстро погнали к той избушке!
Спешно все погрузились в вездеход и помчались вверх на сопку. К избушке подъехали минут через 30. Но там следов уже не было видно, все вокруг занесено снегом. В самой избушке на столе валялись как попало кружки, корки хлеба, были и другие следы недавнего пребывания людей. Понятно, что они были здесь и ушли, видимо на трассу. Других избушек в округе не было на расстоянии километров 80, и в здравом уме никто бы не пошел по снежной целине неизвестно куда. Если Бориса и убили, то сейчас все равно не найдешь, только в июне, когда растает снег.
— Может быть, на Баранку пошли или на стан артели, — предположил Матвеич.
Помчались на стан. Там стояла тишина. Но навстречу уже спешил механик. Подойдя к выскочившим из вездехода операм, поздоровался, сдержанно улыбаясь, и огорошил:
— Поймали бандитов!
— Как, где, кто? — разом посыпались вопросы.
Но Михаил знал только то, что рассказал ему заезжавший утром председатель артели, ехавший в город. А рассказал он, что бандитов задержали сотрудники Оротуканского ПОМа и их должны отправить в РОВД.
«Ну что ж, наше дело теперь доставить свидетелей Славку и Диму в РОВД да передать их следователю», — подумал Матвеич и дал команду перекусить и собираться домой.
Отправив задержанных с Витькой и Андреем на «УАЗе», сам с остальными пошел на вездеходе тайгой. В тайге же и переночевали. Утром прибыли в РОВД, Все было как всегда. Без Матвеича никто и пальцем не пошевелил. Доставленных поздно вечером Славку и Диму Андрей никуда определить не смог, дежурный на себя ответственность взять не мог, следователь тоже. И Андрей оставил их в Ленинской комнате, напоил чаем, дал пару старых шинелей и, наказав дежурному не выпускать их из отдела, сам с Витькой ушел отдыхать.
Материал по незаконной разработке недр дежурный без подписи начальника регистрировать тоже не стал. С ходу разобравшись в обстоятельствах, Матвеич, обматерив дежурного, заставил зарегистрировать материал, передал его следователю. Потом доложил начальнику РОВД о результатах поездки. Ерш, довольно улыбаясь, сказал, что убийц задержали оротуканцы, и за ними уже выслали машину с конвоем, к вечеру привезут.
Затем Матвеич решил проблему со Славкой и Димой. В иве закрывать их не хотелось, и он тут же договорился со следователем Ириной Небешенко, которой передали дело, что она обеспечит их явку в любое время, а закрывать их не следует. Завел их к себе в кабинет, напоил чаем с печеньем и объяснил, что придется пожить в поселке дней десять. Славка откровенно обрадовался, что их не посадят, а Дима только уныло качал головой. Переговорив, Матвеич отправил их с Пал Палычем устраиваться, дав им денег на еду, так как у них не было ни копейки. Устроил он их в однокомнатной квартире одного из своих нештатных сотрудников, уехавшего в отпуск на материк. Так в заботах и пролетел день. Вечером Матвеич с Пашей навестили своих подопечных.
Славка уже навел порядок в квартире, помыл пол, вынес мусор и готовил ужин, а Дима смотрел телевизор.
Предупредив, чтобы утром пришли в отдел, пожелав им спокойной ночи, разошлись по домам. Дома у них уже привыкли к частым выездам на трассу, на охоту, на рыбалку.
На следующее утро собрались в кабинете у Матвеича, и Пимов рассказал им, как и кто задержал злодеев. Ему это поведал на допросе задержанный Мизгирь.
Связав Борису Шулубину руки, бандиты погнали его впереди себя на лыжах, а сами шли следом с винтовкой и заряженным оружием в руках. Несмотря на связанные руки, они вначале побаивались Бориса, так как он мужик был здоровый, крепкий, а они оба недомерки худые и насквозь прокуренные и пропитые, В схватке Борис одолел бы обоих сразу за пару минут.
Но увидев покорность Шулубина и ощущая в руках оружие, бандиты постепенно успокоились и уже не так бдительно следили за своим пленником.
Часа через три подошли к избушке. Сняв лыжи. Мизгирь зашел в избушку, сказав Сучку, чтобы он помог снять лыжи пленнику. Тут все и произошло.
Едва Сучок отвязал одну лыжу Борису, как тут же получил страшный удар ногой в лицо и потерял сознание. Борис уже умудрился развязать руки и, сноровисто скинув вторую лыжу, накинул петлю на руки Сучка, затянул потуже и завязал. Затем, подделываясь под голос незадачливого конвоира, позвал Мизгиря. Тот, ничего не подозревая, открыл дверь и вышел наружу, зажмурившись от слепящего снега, а… очнулся уже в снегу со связанными руками.
Лица он почти не чувствовал, ощущая только страшную боль в голове. Рядом лежал скорчившись Сучок и умолял Бориса не убивать его. Борис же молча перезарядил ружье, закинул мелкашку за спину и затем, подняв легко Сучка за шиворот, подвел его к лыжам и заставил надеть их на ноги. Так же он сделал и с Мизгирем. Только тот не мог почти стоять и все норовил упасть и зарыться гудевшей головой в снег. Борис, поддавая ему пинками, приговаривал:
— Стой, сука, не падай, а то убью, золота захотел, так держись — я отвезу вас к нему поближе, гниды таежные, твари.
С трудом поставив Мизгиря на лыжи, Борис повел их связанными между собой на трассу. Те, боясь даже лишнее слово сказать (убьет ведь, и никто не найдет), покорно брели навстречу своей незадачливой судьбе. Через два часа вышли на трассу. Здесь Борис остановил первый же попутный «КАМАЗ», объяснил ситуацию водителю. И они вдвоем затолкали бандитов в кабину, надежно связали и через час доставили их в Оротуканский ПОМ. Борис, написав объяснение, скрылся, так как понимал, что его самого могут задержать за незаконную разработку недр.
Выслушав Юру, Матвеич задумчиво покачал головой и сказал, что этому Борису медаль надо дать и денежную премию. Тем не менее его объявили в розыск. (Но так и не нашли.)
А со Славкой тоже непростая история, оказывается, была. Жил он с сентября на Украине, и, когда ему исполнилось 18, был призван в Украинскую армию, но служить сечевиком Славка не захотел и, имея мечту служить в Российской армии, махнул без документов и денег через Украину и всю Россию попутками аж до Охотского моря, где в Магадане проживал его дядька. Но у дядьки Славка продержался недолго по причине дядиного беспробудного пьянства. Так он очутился в Оротукане, где хотел устроиться в артель, но туда брали только с мая, и он пошел к Борису.
Варнаков за убийство осудил гуманный суд сроком на 6 лет каждого. Через 6 лет Матвеич, проезжая по трассе, заехал навестить деда, одиноко проживавшего на Баранке, и здесь неожиданно встретил исхудавшего, почти беззубого Мизгиря. Но это уже другая история.
— Ну что, выяснил? — спросил Синегоров.
— Какая-то хреновина получается, — ответил Пал Палыч, — все что-то знают, что-то в воздухе носится, два кэгэ вроде бы, но где?
