заставленного качелями и детскими горками пятачка и периодически издавая громкий не то вздох, не то стон, разом заглушающий и детский смех и беззаботную болтовню родителей.
Макароны и сосиски. Сосиски и макароны. Стандартный набор, часто встречающийся на столе студентов, холостяков, людей, не умеющих готовить, не имеющих на это время и довольно обширной категории граждан, просто любящих макароны с сосисками. Блюдо, регулярно гостящее на столе сорокадвухлетнего бывшего оперативника Георгия Мясоедова и еще не достигшей своего тридцатилетия следователя главного следственного управления Виктории Крыловой. Не такое плохое блюдо, думала Вика, раскладывая макароны по тарелкам, если сверху еще потереть сыр и немного полить кетчупом, выйдет просто замечательно. Надо только проверить, остался ли со вчерашнего дня сыр.
Сыра в холодильнике не оказалось. По счастью, разукрашенная улыбающимися помидорами пластиковая упаковка с кетчупом была полна еще наполовину.
– Завтра в магазин заскочу, – вслух произнесла Вика, хотя в большей степени обещание она адресовала сама себе, чем молча жующему Мясоедову.
– Ты, вроде, и сегодня собиралась, – прервал процесс перемалывания пищи Жора. – Я, в принципе, к макаронам нормально отношусь, хотя врачи рекомендовали разнообразно питаться. И меньше мучного.
– А еще они рекомендовали тебе не сидеть без дела, – моментально отреагировала Крылова. – За весь день ты же мог картошку почистить?
– Не мог, – Жора выдавил в тарелку массивную кровавую лужицу, – занят я был. И потом, я же сказал, настроения не было.
– А его у тебя никогда нет, – Вика с трудом удержалась от того, чтобы не отшвырнуть вилку в сторону. – Уже сколько месяцев у тебя изо дня в день нет настроения. У тебя ноги не ходят, да, Жора? Не ходят, да. И это плохо, это очень плохо. Давай я даже скажу, что это ужасно. Но это не конец света, Жора! Это не значит, что всего остального больше не существует. Это неправильно!
– Неправильно? – левая бровь на лице отставного оперативника едва заметно дернулась вверх.
– Неправильно! – оттолкнула от себя тарелку Крылова. – Потому что у меня уже такое чувство, что и меня самой уже тоже нет. Во всяком случае, для тебя. Что я должна сделать, Жора, чтобы ты, наконец, перестал себя жалеть с утра до ночи? Давай купим еще одну коляску, я сяду в нее и не буду вставать – для того, чтобы тебе было не так одиноко. Тогда ты почувствуешь себя лучше?
– Разговор пошел в неправильном направлении, – поморщился Жора. – Ты ешь, а то макарошки остынут, слипнутся.
– В неправильном? Хорошо, давай выберем какое-нибудь другое. Например, ты расскажешь мне, чем таким занимался целый день, что у тебя не нашлось времени сделать хоть что-то полезное?
– Данный вопрос содержит твое собственное субъективно-оценочное мнение, – невозмутимо отозвался Мясоедов, – и возникает ощущение, что желание высказать это мнение, причем совершенно ошибочное, для тебя гораздо важнее самого вопроса. Но я все же тебе на него отвечу. Во-первых, большую часть дня я дышал свежим воздухом, а это, как уверяют, необыкновенно полезно для моего здоровья.
– Опять пугал детей на площадке, – фыркнула Вика.
Жора пропустил ее реплику мимо ушей.
– А во-вторых, я был занят одним довольно важным делом. Я бы мог даже назвать его оперативно-аналитической деятельностью, но ты же знаешь, я никогда не был сторонником всякой бюрократической зауми.
– Деятельностью? Оперативно-аналитической? – Вика несколько растерялась от неожиданности. – Нельзя ли меня посвятить в какие-нибудь подробности этой деятельности? Для лучшего ее понимания.
– Есть время собирать информацию, и есть время ею разбрасываться, – многозначительно отозвался Мясоедов. – Вторая стадия пока не наступила.
– Но я могу рассчитывать, что ты со мной поделишься? Когда наступит эта твоя вторая стадия.
– Можешь, – кивнул Жора. – Всему свое время. А пока время пить чай. К чаю ты тоже ничего не купила?
Ничего не ответив, Вика встала из-за стола и высыпала остатки ужина в мусорное ведро. Вечер был испорчен окончательно.
Вторник, 18мая
Утро тоже преподнесло свои неприятные сюрпризы. В начале одиннадцатого отзвонился Распашной.
– Я бы мог приберечь новость для нашей личной встречи, но все же решил воспользоваться поводом и пообщаться с вами прямо сейчас.
– И что за повод? – Вика неохотно оторвалась от экрана компьютера. – Один из трех отсутствовавших вчера сегодня дал вам чистосердечное признание?
– Один из трех отсутствовавших вчера дал мне от ворот поворот, – проворчал оперативник, – причем в самом прямом смысле. Я даже не смог попасть на территорию поселка. Если вы еще не догадались, речь идет как раз о Бородине.
– Догадалась, – не сумела сдержать злорадства Крылова. – И что же, вам не помогло ни служебное удостоверение, ни папа-генерал?
– Да там даже группа захвата не поможет, – мрачно отозвался Гена. – В этом поселке такие люди периметр охраняют, что наши корочки против их никакой роли не играют. Хорошо хоть пистолет потом вернули, а то б вообще лажа вышла. В общем, Виктория Сергеевна, туда если и можно попасть, в чем, правда, я сильно сомневаюсь, то только официально. Делайте повестку, поручение, чтобы мы этого золотого мальчика вам доставили, тогда, может, что и получится. Но тоже не факт, сразу предупреждаю.
– Будет вам и повестка, и поручение. Скиньте мне данные этого вашего золотого.
– Сейчас сброшу, а заодно еще данные на его папашу. Вы, когда вопрос согласовывать будете, не забудьте свое руководство просветить по этому аспекту.
– При чем здесь руководство? Слава богу, повестку я и сама могу выписать.
– Не можете, – сухо отозвался Распашной. – Вы можете выписать бумажку, которой я смогу только пыль со шлагбаума протереть на въезде в поселок. Повестку, по которой я смогу вам парня доставить, не можете. Вы меня извините, конечно, но подпись на документе должна быть не ваша. Посолиднее.
– Ах, вот как! – Вика едва не задохнулась от возмущения. – И чью же подпись вы хотели бы видеть? Карнаухова? Или, быть может, самого председателя?
– Второй вариант лучше. Карнаухов фигура не политическая. Это он у вас громовержец, а за пределами следкома о нем никто и знать не знает. Но в любом случае, вам к нему идти надо. Пусть тряхнет звездами, разрулит вопрос.
– А что, нельзя дождаться, когда этот ваш мальчик выйдет с охраняемой территории? Он, что, в институт в ближайшее время не собирается? Посадите его в машину и привезете. Уж с этим-то вы должны сами справиться. Без председателя.
– Уфф, – Гена страдальчески вздохнул. – Тяжело с вами общаться, хотя, конечно, приятно. Ладно, попробуем угодить желанию женщины.
– Попробуйте для начала угодить желанию следователя, – посоветовала Крылова и прервала разговор.
***
Для двух майоров, Панина и Малютина, утро началось с продолжения не
