– Прошу прощения… мне сказали, что у кого-то из вас есть старая «Тоскана»? – придумал я предлог для разговора.
Собеседники переглянулись, затем окинули меня оценивающим взглядом.
– С «Тосканой» сложно. А вас не интересуют другие классики?… – Один из них пододвинул мне стул. – Мы где-то встречались…
– Возможно… Кажется, именно вам я обязан своими «Колумбами»?
– «Колумбами»? – С минуту этот интеллигентный на вид человек, казалось, вспоминал. – Нет, насколько я помню, ничего подобного у меня не бывало.
Пока он забавлял меня своим сосредоточенным видом, его коллега после непродолжительного раздумья решил уйти: «Если хочет, пусть сам рискует».
– Вы хотите купить за наличные или, может… Видите ли, продать всегда легко. Я, если уж продаю марку высокой стоимости, то лишь в случае, если наклевывается что-нибудь исключительное. Предпочитаю обмен. Может быть, вы предложите что-нибудь? – спросил он, увидев мой кляссер.
Для того чтобы войти в контакт, я попробовал предложить ему пару первых «Сардинии».
– Так. Это уже что-то подходящее. А что вы хотите взамен?
Через несколько минут мои марки перешли из рук в руки в обмен на три серии «Гвинеи» сомнительной стоимости!
Заметив, что меня легко надуть, он хотел выманить старую «Турн-и-Таксис», но сдержался, услышав, что я эту марку достал недавно и еще не решил, буду ли ее менять.
– Дома у меня еще кое-что есть. И в следующий раз я охотно с вами, как с настоящим коллекционером, обменяюсь!
– Скажите, пожалуйста, что вас еще интересует, кроме «Колоний»?
– Я охотно приобрел бы идентичные и безупречные классические марки из тех, которые в Германии входят в категорию «Kabinettstück» (в такой степени я уже подковался). Разумеется, старые «Италия», «Германия», «Франция», «Британская империя» и первые «Швейцарские кантоны»… – заливался я как по нотам.
– Гм… Это действительно марки высшей стоимости, – заметил он. – Но что вы ищете конкретно?
«Не хочет ли он что-то продать мне?…»
Я равнодушно назвал несколько марок, подобных или точно таких, какие выкрали у убитого коллекционера.
– Повторите, пожалуйста.
Достав ручку, он под мою диктовку записал номера марок согласно каталогу. Если бы ему что-то было известно об этих марках, это не ускользнуло бы от моего внимания.
– Я не могу немедленно дать вам ответ, но я узнаю у своих знакомых. Наклевывается одна коллекция после умершего несколько лет назад филателиста… Моя фамилия Трахт, доктор Марцелий Трахт. Можно узнать номер вашего телефона?
Это мне, между прочим, и нужно было.
Я назвал номер, по которому звонили те, с кем я хотел связаться. Если кто позвонит, ему ответят, что меня «нет дома», назовут время, когда я буду, или попросят оставить номер своего телефона.
– Возможно, я вам на днях позвоню, – пообещал Трахт.
На этом разговор и вторая в моей филателистической практике сделка по обмену были закончены. Нужды продолжать рекламировать себя не было.
Через некоторое время мы с мамой вышли из клуба.
Вечером мне позвонил НД.
– У меня есть для тебя новости, – не без ехидства начал он. – Нагуливаешь сало в домашних шлепанцах, а? Преуспеваешь? Послушай-ка, Шерлок Холмс! Есть фотокопия почтовой открытки, которая пришла с утренней почтой на имя убитого. Твой знакомый почтальон передал ее в районный комиссариат, но у них не было твоего телефона… Пишет какой-то тип из Эрфурта. Читаю: «Дорогой коллега! Я очень удивлен длительным отсутствием известий от вас, а также от моего доверенного корреспондента. Буду весьма признателен, если вы уведомите меня, не случилось ли что с вами…» Подпись неразборчива, какая-то закорючка, и нет обратного адреса. Открытка будет вручена вдове завтра утром.
– Ну и что из этого? – из упрямства попробовал я принизить значение столь важного сообщения.
– Из твоих слов видно, что тебе» делать нечего, из тебя так и прет мещанство и в будни и в праздники. После получения открытки я говорил с твоим шефом. И в самом деле, тебе нет смысла ждать чего-то здесь. Коллекционер из Эрфурта, сам того не подозревая, знает фамилию и адрес убийцы, или, как ты его называешь, Посла. Поговоришь с коллекционером и дашь своему начальнику телеграмму: кто он и где проживает. Ты вернуться не успеешь, как убийца будет за решеткой. А здесь, в Варшаве, мы можем искать его годами. Тем временем различные «Маврикии», «Гвианы» и прочие похищенные марки могут навсегда улетучиться. Время работает против нас, Глеб…
Кроме сообщения об открытке, в его болтовне не было ничего существенного. Не дослушав фразы, я положил трубку…
Сам я пришел к подобным же выводам, и меня поддержал мой драгоценный шеф. Чего теперь НД меня подгоняет?
Мама была у себя. Я прикрыл дверь своей комнаты и на всякий случай позвонил вдове. Воскресенье на вилле прошло спокойно. Вдова поблагодарила меня за заботу.
– Вы действительно не знаете ни фамилии, ни адреса коллекционера из Эрфурта? – спросил я ее.
Как и прежде, она не могла вспомнить. Писем не читала, так как они приходили на имя мужа. К тому же она не знала немецкого языка.
– Опять что-то случилось? – спросила мама.
– Завтра я еду в ГДР, – ничего не объясняя, ответил я.
Через четверть часа мама собрала мой чемодан, села за стол и начала изучать немецкий каталог «Липсия».
– Посмотри-ка, Глеб! Вот здесь изображение эрфуртского собора, 1955 год, тридцать пфеннигов, номер «Липсии» – 333, – отозвалась вдруг мама…
– Я куплю, мама, эту марку, наклею на открытку с видом собора и опущу в почтовый ящик в Эрфурте, чтобы на марке был тамошний штемпель.
– Замечательно. Я начну собирать карт-максимумы, – обрадовалась мама.
– А что это такое – карт-максимумы?
– Это почтовые открытки, на которых изображено то же, что и на приклеенных к ним марках.
– Никто не будет к нам придираться, ибо ты едешь как частное лицо, – сказал, прощаясь, мой шеф. – Дело это небольшое, несложное. Сделаешь, как договорились: узнаешь, у кого в Эрфурте «Десять краковских крон» и кому он доверил вести переговоры в Варшаве. Помощи просить не будем. Это слишком…
Полковник действительно был неоценимым начальником: он всегда стремился избегать ненужных осложнений.
Почти весь день ушел на улаживание «штатских» формальностей. Когда утром следующего дня я сошел с поезда на Восточном вокзале в Берлине, у меня еще оставалось немного свободного времени, так как скорый поезд на Эр-фурт отправлялся около четырнадцати часов. Поэтому я решил поехать на Фридрихштрассе и посетить знакомые по прежним поездкам места.
Но Эрфурт, где я еще никогда не бывал, интересовал меня больше. Мне хотелось как можно скорее добраться до обладателя «Десяти краковских крон»… Я отправил маме открытку с двумя красивыми марками и вернулся на вокзал. Скорый поезд на Эрфурт через Лейпциг и Веймар стоял у перрона…
Я чувствовал себя довольно усталым, когда под вечер прибыл в Эрфурт. Я намеревался принять ванну и лечь спать, а на другой день с утра заняться поисками владельца «Десяти краковских крон».
Однако, выглянув в окно с четвертого этажа отеля, я тотчас изменил свои планы, спустился вниз, сдал ключ от номера и по Банхофштрассе направился прямо к ратуше.
«Возможно, где-то здесь живет разыскиваемый мною филателист, владелец „Десяти краковских крон“, – думал я, читая надписи на эмалированных табличках. Я увидел амбар на Рыбачьем рынке, Мост лавочников, дома „У солнечного источника“ и „Под высокой лилией“, дома „Под треской“ и „Золотой оруженосец“ и еще двадцать или тридцать других, названий которых не запомнил.
Я забрел в район Штадтхальтерпалас, а через минуту за ближайшим углом увидел на большой площади устремленный ввысь собор XVII века. Собор походил на корабль, плывущий по ясно-голубому, почти лазурному небу среди звезд и луны.
Темно-лиловая картинка на марке номиналом 30 пфеннигов, которую показала мне мама, просматривая каталог «Липсия», даже частично не могла дать представление о том, как это выглядит в действительности.
Но вскоре я почувствовал себя несколько сконфуженным: ведь цель моего приезда в Эрфурт – не туризм, а сугубо служебные дела.
На следующее утро во время завтрака в ресторане отеля я попросил принести мне «Торгово-промышленный бюллетень». Возможно, в Эрфурте филателистических магазинов больше, чем указывалось в телефонной книге на Главпочте в Варшаве. Телефоны могли быть не во всех магазинах.
Действительно, в рубрике «Марки» я нашел семь адресов. Взглянув на план города, я убедился, что все они находятся в центре, в нескольких минутах ходьбы.
«В одном из них, согласно разработанному плану, я должен узнать фамилию и адрес эрфуртского владельца „Десяти крон“, незаметно выяснить, кто хочет или кто хотел получить из Варшавы первые „Саксонии“…
