– Я никуда не отойду, – сказал Гамаш. – Вы не готовы для таких действий. Я тоже работал в Квебекской полиции. Пусть криминалисты из отдела убийств делают свое дело, а вы делайте свое.
– Отойдите, или я буду вынужден применить силу. – Фавро взял в руку дубинку.
От неожиданности Гамаш широко раскрыл глаза. Молодой полицейский ошибочно принял это за испуг и ухмыльнулся:
– Ну же, старик, дай мне повод!
– Господи, неужели вы учились в академии? – спросил Гамаш.
– Перестань говорить со мной таким тоном, иначе ты узнаешь, как академия обучила нас обходиться с людьми, которые мешают полиции исполнять свои обязанности.
– Фавро, – прошептал агент Брассар, но его напарник ничего не хотел слышать.
– Ты будешь моим первым арестованным. Арестованным, который, как я подозреваю, окажет сопротивление.
Гамаш посмотрел на него с такой тревогой, что тот рассмеялся:
– Что, наложил в штаны, mon vieux? А ну-ка, прочь с дороги!
Агент хотел было пройти мимо Гамаша, но тот встал перед ним.
– Стой! – приказал Гамаш. – Назад!
Удивленный властными интонациями его голоса, Фавро отступил.
– Вы новенькие, – сказал Гамаш. – Я прав?
Брассар кивнул, но Фавро не шелохнулся.
– Я понимаю, вы хотите отличиться, но ваша работа состоит не в том, чтобы запугивать граждан. И не в том, чтобы собирать улики, а в том, чтобы охранять их. Вам повезло. У вас будет возможность наблюдать, как работает отдел по расследованию убийств в реальной ситуации. Большинству агентов приходится ждать годы, прежде чем им выпадает такой случай. – Он понизил голос. – Но для Ивлин и Алана Лепаж это не уголовное дело. Погиб их сын. Их ребенок. Никогда не забывайте об этом.
– Не учите меня, что мне нужно делать, – огрызнулся Фавро.
– Кто-то ведь должен. Вы слышали, как я сказал, что мальчика убили? А вы подписали отчет, в котором утверждается, что произошел несчастный случай. Вы напортачили. Это ваше первое дело, а вы не смогли должным образом расследовать его. Не обратили внимания, что тело лежит в положении, не соответствующем вашей версии.
Он смотрел в глаза молодого человека. В глаза, которые теперь излучали настоящую агрессию.
– Вы молоды, вы новичок на этой работе. Ошибки случаются. И когда такое происходит, нужно на них учиться. Вы должны подойти к родителям мальчика, признать свою ошибку и извиниться. Не потому, что я вам так говорю, а потому, что именно так вам и следует поступить. – Гамаш немного понизил голос и посмотрел на агента Фавро с искренним сочувствием. – В вашей жизни наверняка есть люди, которые учили вас этому.
Агент Брассар, который внимательно слушал Гамаша, шагнул в сторону Лепажей, но агент Фавро остановил его.
– Не хватало еще, чтобы какой-то вышедший в тираж старый коп учил нас жить, – фыркнул он.
– Я рад, что вы уже здесь, офицеры, – сказал Бовуар, вылезая из отверстия в зеленой стене. Он достал свое удостоверение и показал им. – Инспектор Бовуар, отдел по расследованию убийств. Вижу, вы уже познакомились с месье Гамашем.
– Да, сэр, познакомились, – ответил Фавро. – Я как раз объяснял ему обязанности граждан по отношению к полиции. Насколько я понял, он служил в Квебекской полиции, а значит, должен знать, что лучше не вмешиваться в действия полицейских.
Бовуар поднял брови:
– А он вмешивался? – Бовуар повернулся к Гамашу. – И им пришлось вам разъяснять. Мне казалось, что порядок расследования не особо изменился после вашего ухода из полиции.
– Появились довольно существенные различия, – ответил Арман.
– Правда? Но ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как вы были главой отдела по расследованию убийств.
Бовуар повернулся к агентам и увидел, как расширились глаза Брассара.
– Да-да, – сказал Бовуар, наклоняясь к ним. – Ну вы и облажались, ребята!
Гамаш и Бовуар отошли в сторону от полицейских и, сблизив головы, принялись обсуждать находку.
– Идиот, ты хоть понимаешь, кто это? – прошипел агент Брассар в ухо Фавро. – Старший инспектор Гамаш. Тот самый, который раскрыл заговор в полиции. Ты что, не видел его в новостях на процессе? На следствии?
Он посмотрел на Гамаша и Бовуара, которые стояли бок о бок, наклонив друг к другу головы. Инспектор Бовуар говорил, а отставной старший инспектор слушал и кивал.
– Бывший глава отдела. Бывший, – подчеркнул Фавро. – Да, я видел его в новостях. Но он ушел из полиции. Он никчемный, жалкий старик, который не вынес давления и сбежал в эту дыру.
Гамаш и Бовуар, стоявшие в нескольких шагах, слышали слова Фавро.
– Хотите, чтобы я… – начал Жан Ги, но Гамаш улыбнулся и покачал головой:
– Не обращай внимания. Нашел что-нибудь?
Бовуар кинул взгляд на Лепажей, которые внимательно следили за ними.
– Она была засунута сбоку от входного отверстия. Там я ее и оставил для криминалистов.
– Ты о чем?
– Вам, пожалуй, лучше самому посмотреть.
Гамаш снова пролез вслед за Бовуаром через входное отверстие и увидел находку Жана Ги. Там под гниющими листьями лежала кассета для магнитофона. Арман наклонился и прочел надпись.
– Пит Сигер, – сказал он, выпрямившись. – Судя по всему, старая запись. – Он вытащил из нагрудного кармана очки и изучил находку внимательнее. – Но похоже, она здесь недавно. На ней есть земля, но ни мха, ни плесени.
– Я тоже так думаю, – кивнул Бовуар. – Как она сюда попала? И кто сегодня еще слушает кассеты? И кто такой Пит Сигер?
Гамаш присел на корточки и уставился на кассету, освещенную лучом фонарика. Он ощущал окружающую их темноту, остро ощущал то, что высилось у них за спиной.
– Он был американец, исполнитель народных песен. Очень влиятельный защитник прав человека и активист движения за мир.
– А-а, – сказал Жан Ги.
«А-а», – подумал Гамаш.
Снаружи до них донеслись знакомые голоса. Они выбрались из норы и увидели старшего инспектора Лакост, которая приносила соболезнования Лепажам. Позади нее Оливье как раз опускал на землю приставную лестницу, а команда криминалистов разбиралась с прожекторами и лестницами и раскручивала кабель для подачи электричества.
Изабель Лакост обратилась к Бовуару и Гамашу, возникшим перед ней как по волшебству:
– Откуда вы взялись?
– Оттуда. – Бовуар махнул рукой за спину.
– Откуда?
Лакост пригляделась и широко раскрыла глаза от удивления.
– Что это? – спросила она.
– Камуфляжная сетка и заросли.
– И что она камуфлирует?
– Думаю, тебе стоит посмотреть, – сказал Бовуар.
Старший инспектор Лакост повернулась к Гамашу:
– Не хотите ли?.. – и показала на вход в нору.
Но он покачал головой и слегка улыбнулся:
– Non, merci. Это твое следствие. А я иду домой, если не возражаешь.
– Oui. Ой, секундочку, patron…
Гамаш остановился в двух шагах от нее, и Лакост подошла к нему:
– Извините. Я ошибалась в деле Лорана. Нужно было смотреть внимательнее.
– Я знаю, ты найдешь того, кто его убил. И только это имеет значение.
Гамаш проводил ее взглядом, дождался, когда она скроется в отверстии, потом подошел к двум молодым агентам.
– Вы, конечно же, думаете, что это ниже вашего достоинства, – сказал он. – Считаете меня старым слабаком. И все же я прошу вас: будьте внимательны. Смотрите на мир широко открытыми глазами. Я не шучу. Вам ясно?
– Да, сэр, – ответил агент Брассар.
– Агент Фавро?
– Вы больше не служите в полиции. Вы мне не начальник.
Гамаш заглянул в его дерзкие глаза.
– Ну-ну.
Лакост огляделась, привыкая к необычной обстановке. Инспектор Бовуар дал указания криминалистам и, когда те взялись за работу, присоединился к Лакост.
Они вместе подошли к тому месту, где агенты натягивали желтую полицейскую ленту. Бовуар пошарил лучом фонарика по земле и остановил круг света на палке. Она лежала футах в десяти от входа.
– Здесь его и убили? – спросила Лакост.
– Я думаю, да.
Она кивнула, а затем сама стала обшаривать лучом фонарика землю, описывая все бóльшие круги, захватывая все большее пространство. Но инспектор Бовуар сэкономил ее время.
Техники уже установили привезенное световое оборудование, и Бовуар включил один из прожекторов, направив его вперед.
Изабель Лакост инстинктивно отпрянула, и даже Бовуар, знавший, что там находится, почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Вокруг них остановилась работа слаженной команды криминалистов: видавшие виды агенты уставились на открывшееся им зрелище.
– Mon Dieu, – услышали они чей-то шепот, но слова растворились в этом глухом пространстве.
В ярком, мощном луче прожектора пушка выглядела еще массивнее, чем в свете фонарика. Только теперь они начали осознавать истинный масштаб конструкции.
Агенты направляли на нее лучи, словно брали под прицел, обшаривали со всех сторон, но так и не могли полностью охватить ее громаду.
– Он говорил правду, – задыхаясь, произнесла Лакост. – Господи, значит, Лоран все-таки не врал.
