Арне Ватне не мог больше держать это беспокойство в себе, он должен был поговорить с кем-то, поделиться… С кем? С полицией?
Неужели он пойдет в полицию?
Арне запаниковал. Головой он понимал, что делать этого нельзя, ведь насколько ему было известно, полиция сейчас разыскивала его самого! Неужели он просто зайдет в участок и представится?
Да, а почему бы и нет?
Его настроение изменилось, когда он подумал о том высоком мужчине, которого он видел в кювете и у которого на лбу было написано, что он коп. Он явно что-то искал там, в истоптанном снегу, но что? Следы? Это означало, что у полиции ничего не было на него. Он был чист. Арне мог приходить в полицейский участок и покидать его сколько угодно. От этой мысли на душе стало легко, как вчера, когда он чуть не зацепил машину того копа. Для него было бы даже безопаснее пойти в полицию, чем избегать ее! Он улыбнулся: Дидриксену бы это понравилось. Он всегда говорил: «Не существует проблем, есть только решения».
Когда Арне вышел из дома, было уже поздно, а ему еще нужно было на работу. Бросив взгляд на царапину, он обнаружил, что она уже не кажется такой свежей. Да и вообще, все печальные события прошлой недели, окрасившие в черный цвет выходные, понемногу отступали и забывались. Когда он сел в машину и почувствовал знакомый запах резиновых ковриков, масла и потертых сидений, он ощутил что-то еще, но уже не как раньше, он уже не видел ни фигуры на дороге, ни протянутых рук, ни ищущих пальцев, ни кричащего лица. Лишь когда Арне захлопнул дверь, ему показалось, что он почувствовал глухой удар, от которого дрогнула машина и он сам.
Если это был не удар его собственного сердца, которое учащенно билось при мысли о том, что она сделала с ним. С каждой клеточкой его тела.
К счастью, на дороге было довольно оживленное движение, и Арне смог отвлечься от размышлений о снеге и происшествиях. Он уже опаздывал на пятнадцать минут, но это не имело значения, поскольку для Дидриксена самым важным было, чтобы работа была выполнена в срок.
Проезжая мимо «Малунгена», он ни на секунду не взглянул на обочину. Для этого не было причин: почти весь снег растаял, и следы исчезли. Следы несчастного случая. Следы происшествия. Последствия плохих дорожных условий… Стоп. Не надо идти дальше, вспоминать о ней, ее лицо, как она лежала на дороге. О Власте, за несколько минут растопившей его твердое неподатливое тело и невеселое настроение в том фургончике. Нет, так нельзя. Ему нельзя думать о ней, о них обоих! Но память вновь возвращала его к картинам недавнего прошлого, застилая глаза. Дорога, обочина, лес — все слилось воедино. Ругаясь и всхлипывая, Арне съехал с трассы и остановился, прижал ладони к глазам. Черт возьми, у него нет времени на это, на то, чтобы сидеть в машине и ныть, как маленькая девочка. Ему нужно на работу, и он уже опаздывает!
Во вторник утром эксперты закончили осмотр «вольво», и их рапорт лежал на столе у Валманна. В машине было обнаружено пять граммов амфетамина, около тридцати пяти килограммов мороженых цыплят и следы гашиша, причем большой партии. На полу под пассажирским сиденьем были найдены несколько разноцветных бусин, возможно, от какого-то украшения. Кроме того, две пары довольно четких отпечатков пальцев, которые в настоящий момент проверялись по полицейской базе. Валманн тут же схватил телефон и набрал технический отдел. Ответил Иверсен, и Валманн попросил его как можно скорее направить отпечатки также в полицию Вэрмланда по ту сторону границы и попросить их ответить. Нехотя он отметил про себя, что международные следственные методы Тимонена очень эффективны. «Вольво» уже два месяца числилась в угоне в Арвике. Номера уже были переданы законному владельцу, продавцу автомобилей в Карлстаде. Итак, все вставало на свои места за исключением того, что парочка негодяев была на свободе, да еще с большой партией гашиша, который скоро окажется на концертных площадках, в молодежных клубах и школах Норвегии. А в том, что в машине был пассажир, сомневаться не приходилось. Причем он потерял — или порвал — какое-то ожерелье из бусин. А может, это была пассажирка?
Валманн снова позвонил экспертам, чтобы узнать об отпечатках. Как он и думал, вторая пара отпечатков принадлежала женщине. Само по себе это ничего не значило. Это могла быть случайная попутчица, подруга водителя или жена настоящего владельца машины. Но Валманн чувствовал, что обнаруженная улика — это не случайное совпадение, потому что всегда случается именно то, чего больше всего опасаешься. Пути международной торговли девушками пролегали в том числе и по узким, неконтролируемым дорогам Южного Хедмарка. Сейчас у Валманна не было сомнений, и он гнал прочь детское воспоминание о том, как он в одиночестве сидел на холме и смотрел на окружавший его бесконечный, непроницаемый лес с тропинками, ведущими в никуда.
Он связался с Рюстеном, чтобы быть в курсе последних данных по магазинной воровке без документов, и узнал, что ребятам удалось отыскать переводчицу, и девушку как раз собираются допросить. Валманн тут же попросил разрешения присутствовать. Это не доставит ему особого удовольствия, но иначе нельзя. Во всех делах, которые он в настоящий момент расследовал, были так или иначе замешаны девушки, нравилось ему это или нет.
Девушка, освещаемая ярким верхним светом, не казалась примечательной. Она была привлекательна, но выглядела потрепанной. Валманн вспомнил фотографии иностранок, торговавших собой на улицах Осло. Зачастую они были сногсшибательно красивы, ярко, вызывающе накрашены и шикарно одеты. Девушка, которая сидела перед ним, явно не входила в десятку лучших, подумалось ему, и он тут же пристыдил себя за такие мысли. В отношении этой воровки, которая сообщила, что ее зовут Алка Зарихина, еще не было ничего понятно. Но плохо окрашенные, когда-то рыжие волосы, слишком ярко накрашенные глаза и длина юбки говорили сами за себя. Ногти были обкусаны, и на них еще виднелись остатки лака. Темное пятно на челюсти могло быть просто пигментацией или, возможно, синяком от удара. Она не подняла глаз, когда Валманн вошел и сел на стул у стены.
Допрос вел Рюстен. Переводчица сидела рядом с ним, держа наготове ручку и бумагу. Эта худая женщина средних лет с седыми кудрявыми волосами и в круглых очках явно нервничала.
— Ты сказала, что тебя зовут Алка Зарихина, — начал Рюстен.
Девушка кивнула.
— А родом ты откуда?..
Переводчица обратилась к ней, и девушка что-то едва слышно ответила.
— Она говорит, что из Украины.
— Откуда из Украины?
Еще один еле слышный ответ.
— Говорит, что из Львова, на границе с Польшей.
Рюстен продолжил со всеми формальностями. А Валманн сидел и пытался представить себе средний по величине город на Украине, у польской границы. Он никогда не был в Восточной Европе, только видел фотографии и репортажи об ужасных жилищных условиях, разрухе, грязи, нищете, безнадежности. Он понимал, что это была не полная картина, но вид нахохлившейся Алки, уставившейся в столешницу и бормочущей ответы на вопросы Рюстена, вызывал в воображении только такие картины. Он заметил, что на мизинце у нее было маленькое кольцо, тонкая серебряная полоска с голубой бабочкой. Такое кольцо скорее подходило для маленькой девочки и резко контрастировало с ярким макияжем и одеждой, явно предназначенными для того, чтобы обратить внимание на ее пышные формы.
— Что ты делаешь в Норвегии?
— Она говорит, что хочет получить вид на жительство, утверждает, что беженка.
— Как ты попала в Норвегию?
— На машине вместе с родственниками, как турист.
— У тебя есть туристическая виза?
Девушка медленно покачала головой. Она зажала ладони между колен.
— А где сейчас твои родственники?
— Она говорит, что уехали обратно.
— Почему ты сразу не обратилась к миграционным властям, если собиралась просить убежища?
Она снова покачала головой.
— Тебя задержали за ограбление магазина.
— Она говорит, что у нее не было денег, и она не знала, что ей делать.
— Но мы обнаружили более тысячи крон в ее кошельке.
Девушка ничего не ответила на это, а просто продолжала сидеть и смотреть в стол. Рюстен казался немного растерянным. Жесткие допросы были не по его части.
— На каком основании ты считаешь, тебе должны предоставить убежище, как ты думаешь? — спросил он почти по-отцовски. Переводчица перевела вопрос. Девушка по-прежнему ничего не отвечала. Но потом ее как будто прорвало, и она прокричала что-то на своем языке, обращаясь к переводчице.
— Она спрашивает, что с ней будет.
Рюстен ответил официальным тоном:
— Она находится в стране без визы и документов и, значит, является нелегальной иммигранткой. Она будет содержаться в тюрьме предварительного заключения до тех пор, пока миграционные власти не будут готовы выслать ее на родину.
