Настя первой вышла из репзала, прошла несколько шагов по коридору и остановилась: ей нужен теперь Арцеулов, к которому у нее был вопрос. Михаил Львович появился в коридоре буквально следом за ней и решительно направился в сторону кабинета директора, но Настя его перехватила.
– Михаил Львович, мы можем поговорить?
Тот недоуменно вздернул брови.
– Еще о чем-то? Вы же, кажется, все уже сказали.
– У меня остались вопросы к вам. Где мы можем побеседовать?
Тот огляделся, потом посмотрел на часы.
– Вообще-то, у меня уже нет времени…
– Это ненадолго, – пообещала Настя.
– Тогда давайте прямо здесь. Что вы хотели спросить?
Мимо них проплыла Евгения Федоровна Арбенина в узких обтягивающих брючках и полотняном приталенном пиджачке.
– Анастасия, загляните ко мне в гримерку, – актриса сделала выразительное лицо, дескать, мне есть что вам сообщить. – Я буду вас ждать.
Интересно, зачем?
– Хорошо, Евгения Федоровна, я освобожусь и приду. Михаил Львович, какие отношения связывали вас с Артемом Лесогоровым?
На простоватом, с крупными чертами, но очень ухоженном лице Арцеулова отразилось искреннее недоумение. Впрочем, оно вполне могло оказаться и наигранным, ведь говорил же Гриневич…
– Ровно никаких, – спокойно ответил он. – Мы с ним виделись только на репетициях, ну, или где-то сталкивались случайно, в буфете, например, или в коридоре, или в приемной Льва Алексеевича, одним словом, где-то в здании театра. За рамками подготовки пьесы мы с автором не общались. А что, вам кто-то что-то сказал?
В вопросе Настя не услышала ни малейшего беспокойства, только одно любопытство. «Любой мало-мальски профессиональный актер кого угодно вокруг пальца обведет…»
– Лесогоров когда-нибудь заходил к вам в гримуборную?
– Не припоминаю… – пожал мощными плечами Арцеулов. – Пожалуй, нет. А что, вам сказали, что он ко мне заходил?
– Сказали, – кивнула Настя, слегка улыбнувшись.
– Кто?
– Ну, Михаил Львович, – она от души рассмеялась, – что за вопрос? Вы же понимаете, что я вам этого все равно не скажу.
– Да, конечно, – теперь в его голосе зазвучала растерянность. – Ума не приложу, кто мог вам такое брякнуть. Да и зачем? Теперь я совершенно точно припоминаю, что Артем ко мне никогда не заходил.
Ладно, возьмем на заметку. Колодный утверждает, что застал Лесогорова в гримерке у Михаила Львовича, да еще за каким-то серьезным разговором, ведущимся вполголоса и явно не в первый раз. А сам Михаил Львович это отрицает. Любопытно.
Расставшись с Арцеуловым, Настя направилась в «женское» крыло к Арбениной. Евгения Федоровна стояла у открытой фрамуги и курила, выпуская дым в узкую щель, из которой тянуло холодом и сыростью. На гримировальном столе возвышалась пластиковая переноска, в которой мирно дремала белоснежная Эсмеральда.
– Деточка, я просила вас зайти, чтобы предупредить: не обращайте внимания на то, что говорит Миша, то есть Михаил Львович. Он все врет.
Вот это номер! И откуда Арбенина узнала, о чем Настя только что разговаривала с Арцеуловым?
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросила она.
– Да то, что он любого порвет и кому угодно шею свернет. Не слушайте вы его, я вас умоляю! Миша, конечно, накачанный юноша, силища в нем будьте-нате, но… Видите ли, деточка, он трус. Да-да, трус. – Арбенина резким выверенным движением выбросила в щель окурок, закрыла окно и повернулась к Насте лицом. – Вернее, я не так выразилась… Видите ли, у многих актеров есть так называемая боязнь телесного контакта. Он не то что ударить – он обнять другого человека не может без специального усилия. Ему это трудно. Ну, знаете, мысли всякие бывают, например, что человек болен, заразный или просто немытый… У кого-то изо рта неприятно пахнет, и не хочется близко подходить. Такой невроз. Это часто встречается.
– Знаю, – кивнула Настя. – И Михаил Львович…
– Ну да, – Евгения Федоровна улыбнулась чуть смущенно. – Поймите меня правильно, я вам это говорю не для того, чтобы опустить Мишу и подорвать его репутацию крутого мужика, вовсе нет. Вы должны понимать, что он на самом деле не сможет постоять за себя, если, не приведи Господь, что-то случится. Он беззащитен, как ребенок. Мухи не обидит. Только пыжится и хорохорится, потому что хочет быть похожим на своих сценических и экранных героев, а на самом деле Мишенька – слабак. Вы уж примите меры, защитите его как-нибудь.
– Вы так печетесь об Арцеулове, а как насчет вас? Вы ведь тоже нуждаетесь в защите.
– Да бросьте вы! – махнула рукой Арбенина. – Что со мной сделается? А даже если и сделается, так лучше я отойду в мир иной в расцвете славы и в атмосфере таинственного преступления, чем всеми забытой полубезумной старухой, доживавшей свой век в богадельне. Яркий пример – Зоя Федорова, о ней до сих пор помнят, хотя с момента ее убийства прошло бог знает сколько лет. Нет, обо мне вы не беспокойтесь, я фаталистка и умею принимать удары судьбы. А вот о Мише позаботьтесь. Да и о Никите тоже. У Миши хотя бы мощь и мускулатура есть, он одним только видом может напугать, а Никита у нас совсем мальчик, тонкий, стройный, хрупкий, он может оказаться легкой добычей.
Настя припомнила фигуру «хрупкого мальчика». Да, Колодный сухой и жилистый, совсем не атлетического сложения, но мускулы у него, насколько позволяли увидеть короткие рукава майки, более чем приличные. Он явно очень спортивный парень и вовсе не слабый. Тоже еще, мальчик! Ему тридцать один год, давно пора в мужики записываться.
– Евгения Федоровна, вы не замечали, Арцеулов много общался с Лесогоровым? Вы ведь в театре почти каждый день бываете, наверняка знаете все и обо всех, и мимо вас ни одна мелочь не проскользнет.
Арбенина помедлила с ответом, выпустила кошку из переноски и налила в кошачью мисочку воды из-под крана. Кошка сладко потянулась, выгнувшись всем гибким телом, запрыгнула на диванчик и вытянулась на спине, раскинув задние лапы в стороны, а обе передние оттопырив почему-то влево. Евгения Федоровна с умилением наблюдала за движениями своей любимицы.
– Взрослый актер не может переиграть ребенка, но ни один ребенок никогда не сможет переиграть в кадре животное, – почему-то изрекла она, и Насте показалось, что ее вопрос Арбениной не понравился, и отвечать на него актриса не стремится.
– Я слышала об этом, – сдержанно сказала Настя. – И все-таки, как насчет Артема и Михаила Львовича? Какие у них были отношения?
Арбенина почему-то вздохнула.
– Насколько я могла заметить – не близкие. Но Мишенька симпатизировал Артему и на репетициях всегда заступался за него, когда артисты требовали тех или иных поправок. Мишу все устраивало, ему его роль нравится. И Артем ему очень нравился. – Она тонко улыбнулась. – Вот и все, что я могу сказать.
Н-да, немного… Господи, как все просто! Настя с трудом удержалась от смеха. Арбенина видела, что Арцеулов симпатизирует автору пьесы, молодому красивому блондину, и у нее родились определенные подозрения, касающиеся сексуальной ориентации Михаила Львовича. А поскольку традиционная ориентация самого Лесогорова ни у кого, кажется, сомнения не вызывала, то, по мнению актрисы, речь могла идти о неразделенном влечении актера Арцеулова к молодому драматургу. Вот глупость-то! Ни о чем подобном и речи нет. Впрочем… Кто его знает? А вдруг именно так и есть? И убийство Лесогорова не имеет никакого отношения к покушению на Богомолова, а связано исключительно с личными любовными переживаниями? Ну, и что мешает Арбениной прямо заявить об этом? Чего она жмется и про животных в кадре рассказывает? А-а, все понятно, сор из избы. Как же можно бросить хотя бы тень сомнения на любимца публики Михаила Арцеулова, признанного героя-любовника и отважного воина, трагического злодея и благородного гения!
– Вы меня простите, деточка, – чуть суховато произнесла Евгения Федоровна, – мне нужно переодеться и отдохнуть, в моем возрасте даже половина репетиции, как сегодня, требует больших усилий.
– Конечно, конечно, – пробормотала Настя и вышла.
Вот и о возрасте Арбенина вспомнила очень кстати. Да ни одна актриса, будь ей хоть девяносто лет, не признается, что устает и ей трудно. Просто она хотела прервать разговор, вот и все.
Между полуднем и часом дня артистический буфет обычно пустовал, технические службы начинали обедать с часу, и Михаил Львович Арцеулов пил чай в полном одиночестве, когда к нему подскочил Александр Олегович Федотов.
– Ну, что? – спросил он с горящими глазами.
Арцеулов поставил чашку на стол и удивленно посмотрел на помрежа.
– Что?
– Ну, что она сказала? Зачем она вас просила остаться? Они нашли убийцу, да?
– А, ты об этом! – Арцеулов откусил большой кусок кекса с изюмом и принялся с удовольствием жевать. – Нет, никого они не нашли. Они, по-моему, вообще искать не умеют, ходят, смотрят, разговаривают, а где дело? Где результат? Еще один труп – вот и весь итог их бурной деятельности. Кругом одни дилетанты! Ну что они могут? Баба и пацан, просто смешно.
