Они поднялись в ресторан. Вика заказала обед, Илье сто пятьдесят водки, себе бокал шампанского.
— Ты мой гость. Надеюсь, у нас не будет препирательств на тему оплаты, — сказала Вика. — Ты посмотрел мою площадку, достаточно узнал обо мне, теперь скажи два слова, кто ты такой?
То ли от выпивки, то ли от свободных, раскованных манер Вики парень чувствовал себя очень легко и уютно и с улыбкой ответил:
— Я, как ты понимаешь, живу иначе. В восемь беру в руки инструменты, заканчиваю когда как, зарабатываю, по нашим меркам, прилично. Деньги зависят от везения и характера. Если притащат иномарку, у которой контакт отпал или другая ерунда, то получаешь деньги, порой валютой. Притащится “жигуль”, работы много, у хозяина денег нет. Другой механик только взглянет — объявляет цену, я же говорю: мол, там посмотрим. Человек чувствует: можно меньше заплатить. Я не торгуюсь, только иногда скажу в сердцах: через месяц другому вдесятеро заплатишь. Есть богатые ребята на иномарках, они только ко мне и платят хорошо.
— Значит, ты человек широкий? — спросила Вика.
— Я не жмот, а главное, мне такие деньги погоду не делают. Мне много надо, и я свое возьму.
— Хороший ты парень, Илья, честный, открытый, да не судьба нам. Так, повстречаемся да разойдемся. За сегодняшний вечер спасибо, я с тобой отдыхаю. — Вика кривила душой: с одной стороны, говорила правду, с другой — чувствовала в парне скрытое напряжение. “Накручиваю я себя. Хочет он меня, да не знает, как за дело взяться”. — Ну, с нашим полом, догадываюсь, у тебя порядок, — сказала она, подмигивая. — Но с платной девочкой дела не имел?
— Не приходилось, да и надобности не было, — усмехнулся Илья. — Случается, еще и не погладил, а уже думаешь, что от девахи трудно будет отцепиться. Но я гляжу сейчас на тебя и понимаю — женщин настоящих у меня не было.
— Женщин у тебя хватает, Илья, — ответила Вика. — А чувства, действительно, еще не было. Молодой, все впереди.
— Вика. — Он взял ее за руку. — У меня дома валюта имеется, скажи, сколько надо, заедем, возьмем... и к тебе.
— Дурачок, ты ведь знаешь, с кого деньги брать? Думаешь, я не знаю? Я с тобой по настроению и так под душ встану, и в долг поверю. Нравишься ты мне, только...
— Что? — быстро спросил он.
— Не знаю, Илья, клянусь, не знаю. Не простой ты, а хочешь выглядеть словно грабли. А я женщина, чувствую, любопытно, но, с другой стороны, не люблю исповедей и сложностей, стараюсь жить комфортно.
Тут Илья Титов насторожился и почему-то вспомнил полковника Гурова. Сегодняшняя сказка на голову ему упала? Или ее умелая рука сочинила?
Вика тотчас увидела свой промах. Еще ей стало ясно, что совсем не напрасно Станислав обратился за помощью, парня понять не просто. Собиралась она попросить у Ильи денег на машину, якобы не хватает, Сейчас спохватилась: делать этого нельзя. Профессионалке стало интересно, она захотела еще с ним встретиться и тут же сообразила, что сделать это можно легко и просто. И какой бы он умный ни был, ему в жизни не догадаться, что его затягивают в игру. А Вика по своей сути была азартна, только не за зеленым сукном, а в игре с людьми.
— По кофе и пойдем вниз, может, там крупная игра организовалась, люблю смотреть. Или тебе утром рано вставать?
— Пустяки, я могу день на работу не ходить вообще, — беспечно ответил он, посмотрел Вике в глаза и снова поплыл.
Игры крупной в казино не велось, они посидели еще в баре. Вика переговорила с одним из охранников, вернулась к Илье и спросила:
— Заглянешь ко мне или тебя домой отправить?
— Не бей лежачего, Вика, — ответил Илья.
Когда они вошли в квартиру Вики, она мгновенно разделась до трусиков и убежала под душ, долго плескалась, затем выглянула обнаженная, при этом оставаясь естественной, словно одетая, и сказала:
— Иди, принц, помойся, затем я узнаю, чему тебя молодежь учит. — И получилось у нее это совсем без пошлостей, даже не сексуально, а лишь насмешливо и озорно.
Утром Илья поднялся в девять, выбрался из постели, начал потихоньку одеваться. Вика села и не прикрыла грудь, а лишь поправила волосы.
— Тебе пора? — она сладко зевнула. — Извини, завтраком кормить я тебя не собираюсь, лень. Хочешь, свари себе кофе, пошарь в холодильнике. Если у тебя будет время и желание, заскочи как-нибудь после десяти вечера в казино, занеси пятьсот баксов. Но это совсем не обязательно, и не приходи сегодня, я занята. Будешь уходить, захлопни дверь.
— За все спасибо. Вика. — Илья перевел дух. — Я приду обязательно. Ты даже не представляешь...
— Представляю, — перебила она. — Не порть хорошее впечатление.
— Извини, а телефончик нельзя...
— Нельзя. Только для служебного пользования.
Илья завтрак готовить не стал, обследовал телефонный аппарат, но никакого номера не нашел и вышел на цыпочках, тихонько прикрыв за собой дверь.
* * *
Гуров и Котов сидели в кабинете и перечитывали в сотый раз Гришины рапорты и установки на рабочих Полоза.
— Я каждого из них тщательно изучил, Лев Иванович, интересного для нас не вижу, — вздохнув, сказал Котов.
— Григорий, верь мне, один, может и двое, в истории замараны, — видно, не в первый раз сказал Гуров. — Я знаю.
— Людей не изучили, а выводы имеете, — не сдержался Котов. — Трофимов Гарик — абхаз и пьющий. И национальность не годится, они к своему роду цепями прикованы, а у человека должна иметься лишь одна цепь, и конец ее в руках у Полоза.
— Однако пьющих водку абхазцев тоже встретишь не часто, — упрямился Гуров. — Я его оставляю.
— Лев Иванович, вы начальник, — покорно согласился Котов. — Вы меня спрашиваете, я отвечаю, но соглашаться не обязан.
— Иначе ты бы у меня не работал, Гриша. Ты хороший опер, мы можем иметь разные точки зрения. А Сычов Евгений, почему ты его отметаешь? — спросил Гуров.
— Сычу девятнадцать лет, отец алкаш, мать с маленькой девчонкой мучается, в доме копейки считают. Ну, будь Сыч в банде, значит, получал бы деньги, и не малые, хоть как, а деньги в доме проявились бы.
— Верно, — согласился Гуров. — Парень всегда мог бы соврать матери: мол, подвернулся лох на “мерсе”, удалось сорвать с него. Верно, Гриша, верно, — он тяжело вздохнул и взялся за голову. — Но, по моим соображениям, у Полоза хоть двое, но должны быть свои. Копать надо, машины перегонять надо, больше одного человека со стороны брать не должен.
— Ну, а почему не от соседей, не из парней Рощина? — спросил Котов.
— Потому что свои на глазах, под контролем. А чужие на стороне, могут деньгами звякнуть, — ответил Гуров.
— А кто сказал, что Полоз деньги делит? Он может все у себя держать. Объяснить, что на деньгах все и горят. Если тебе очень надо, приходи, обмозгуем, дело говоришь, так получишь незамедлительно. И машины они почти все поменяли, взяли дороговатые, — объяснил Котов.
— Иномарки все хорошо выглядят, хотя, может, ей пятнадцать лет. С машинами ты загибаешь, а насчет денег недурно решил. Думаешь, он монету придерживает? Такой может, очень даже может, Гриша. Ты умница. — Гуров отодвинул бумаги, откинулся на спинку кресла. — А ты чего результатами экспертиз не интересуешься?
— А я и так знаю, — усмехнулся Котов. — Пистолетик тот самый, его Крещеному подсунули. И пули от него. А пальцев чужих на пистолетике не нашли.
— А вот и нет, пальцы нашли, — сказал Гуров.
— Не верю. Разыгрываете. Если бы чужие пальцы нашли, вы бы всех на уши поставили, меня первого.
— Ты слишком умный, Гриша. А слишком умный еврей — это просто беда, — сказал Гуров. — Ты почти в десятку попал, но не совсем точно. Попробуй, поправь прицел.
Котов задумался, долго молчал, затем неуверенно высказался:
— Один чужой палец нашли, но отпечаток неважный. Можно попытаться установить человека, но придется снять отпечаток подозреваемого на дактокарту.
— Молодец, — Гуров вышел из-за стола, — садись на мое место и руководи.
— Такие хохмочки годятся для одесского Привоза, Лев Иванович, — ответил Котов. — Чтобы ваше место занять, надо, кроме догадливости, еще кое-что иметь. И это “кое-что” длиною в жизнь.
* * *
Борис Вагин больше суток копался в личной картотеке, которую содержал в голове, искал человека, которому можно довериться и поручить лощеного полковника из главка.
Люди находились, и очень даже неплохие, но то одно не так, то другое не в ту сторону.
“Чертова водка! Неплохие мозги испортила! — клял себя Вагин. — Человек наверняка существует, и мы с ним друг друга знаем, но как его вспомнить, как на белый свет вытащить?” Память тайну не выдавала.
Вагин был настоящий опер, он взял у соседа старый справочник Союза художников и начал листать, просматривая каждую страницу, начиная с буквы “а”. Каких только фамилий и имен не существует! Жуть! Если он наткнется на нечто схожее, так вспомнит обязательно.
