Лицо Якобссона ничего не выражало.
— Совершенно верно, — горячо подтвердил Бульдозер. — Посовещаемся, Якобссон? Без посторонних.
Якобссон кивнул, покоряясь судьбе.
Якобссон был человек практичный. Зачем понапрасну трепать себе нервы?
Он не был близко знаком с Бульдозером Ульссоном, но достаточно наслышан о нем и понимал, что сражаться нет смысла, все равно исход боя предрешен.
Помещение было очень скромное — голые стены, письменный стол, два стула, шкаф для папок. И все, даже ковра не было.
Якобссон спокойно сидел за столом.
Бульдозер метался по комнате, заложив руки за спину и наклонив голову.
— Только один сугубо технический вопрос, — сказал он. — Мауритсон арестован?
— Нет. Еще нет.
— Отлично. Превосходно. Тогда, собственно, и совещаться не о чем.
— Возможно.
— Хочешь, позвоним начальнику цепу. Члену коллегии, начальнику управления.
Якобссон покачал головой. Он хорошо знал названных боссов.
— Тогда заметано?
Якобссон промолчал.
— И ты в накладе не останешься. Теперь ты знаешь этого субчика и будешь держать его на примете. Пригодится.
— Ладно, я поговорю с ним.
— Вот и прекрасно.
Якобссон вернулся к Мауритсону, смерил его взглядом и сказал:
— Так вот, Мауритсон, я тут поразмыслил… Ты получил сумку от неизвестного лица для передачи другому неизвестному лицу. Всякое бывает. Доказать, что ты говоришь не правду, будет нелегко. Короче, мы воздерживаемся от ареста.
— Ясно.
— Товар мы, конечно, конфискуем. Но ведь ты мог и не знать, что передаешь.
— Меня отпустят?
— Отпустят, отпустят. При условии, что ты переходишь в распоряжение Бульд… в распоряжение прокурора Ульссона.
Бульдозер, должно быть, слушал за дверью — она распахнулась, и он ворвался в кабинет.
— Давай, поехали!
— Прямо сейчас?
— Потолкуем у меня.
— Конечно, конечно, — сказал Мауритсон. — С удовольствием.
— Да уж не иначе, — обещал Бульдозер. — Привет, Якобссон.
Якобссон молча проводил их безучастным взглядом.
Он ко всему привык.
Десять минут спустя Мауритсон был доставлен в штаб спецгруппы. Его приняли как почетного гостя и усадили в самое удобное кресло, а кругом расположились блистательные детективы. В том числе Колльберг, который держал в руках памятку Мауритсона:
— Дюжина трусов и пятнадцать пар носков. Это для кого?
— Две пары Мурену, остальное, наверно, второй себе возьмет.
— Он что — бельем питается, этот Мальмстрём?
— Да нет, просто никогда не отдает белье в стирку, каждый раз новое надевает. И непременно французское, а его только у «Морриса» купить можно.
— С такими привычками поневоле пойдешь банки грабить.
— А что такое астролябия? — удивился Рённ.
— Это вроде секстанта, только старый образец, — объяснил Гюнвальд Ларссон и в свою очередь спросил:
— А зачем им на двоих четыре маски «Фантомас»?
— Ей-богу, не знаю. И ведь у них уже есть две, я на прошлой неделе купил.
— Шесть коробок «девятки» — это как понимать? — продолжал допытываться Рённ.
— Мужской товар, особый сорт, — вяло ответил Мауритсон и добавил кое-какие веселые подробности.
— Ладно, бросьте эту бумажку, — добродушно вмешался Бульдозер Ульссон. — Кстати, господину Мауритсону не обязательно изощряться тут в остроумии. Острить мы и сами умеем.
— Умеем ли? — мрачно осведомился Колльберг.
— Все, давайте-ка делом займемся. — Бульдозер хлопнул в ладоши и энергично потер руки.
Он призывно поглядел на свое войско, в состав которого кроме Колльберга, Рённа и Гюнвальда Ларссона вошли два инспектора, эксперт по слезоточивым газам («газовщик»), техник-вычислитель и никудышный полицейский по имени Бу Цакриссон, которого, невзирая на острую нехватку кадров, все с величайшей охотой уступали друг другу для всякого рода специальных заданий.
Начальник ЦПУ и прочие тузы, слава Богу, после злополучного киносеанса не показывались, даже не звонили.
— Итак, репетируем, — объявил Бульдозер. — Ровно в шесть Мауритсон должен позвонить в дверь. Ну-ка, изобразите еще раз…
Колльберг отстучал сигнал костяшкой по столу.
Мауритсон кивнул.
— Точно, — сказал он, потом добавил:
— Во всяком случае, очень похоже.
Точка-тире… пауза… четыре точки… пауза… тире-точка.
— Я в жизни не запомнил бы, — уныло произнес Цакриссон.
— Мы тебе поручим что-нибудь еще, — сказал Бульдозер.
— Что именно? — поинтересовался Гюнвальд Ларссон.
Изо всей группы только ему случалось раньше сотрудничать с Цакриссоном, и он не любил вспоминать об этом.
— А мне что делать? — осведомился техник-вычислитель.
— Вот именно, — отозвался Бульдозер. — Я с самого понедельника над этим голову ломаю. Кто тебя к нам направил?
— Не знаю. Звонил кто-то из управления.
— А может, ты нам вычислишь что-нибудь? — предложил Гюнвальд Ларссон. — Скажем, какие номера выиграют в следующем тираже.
— Исключено, — мрачно произнес вычислитель. — Сколько лет пытаюсь, ни одной недели не пропустил, и все мимо.
— Проиграем мысленно всю ситуацию, — продолжал Бульдозер. — Кто звонит в дверь?
— Колльберг, — предложил Гюнвальд Ларссон.
— Прекрасно. Итак, Колльберг звонит. Мальмстрём открывает. Он ожидает увидеть Мауритсона с трусами, астролябией и прочими вещами. А вместо этого видит…
— Нас, — пробурчал Рённ.
— Вот именно! Мальмстрём и Мурен огорошены. Их провели! Представляете себе их физиономии?!
Он семенил по комнате, самодовольно усмехаясь.
— А Руса-то как прищучим! Одним ходом шах ему и мат!
У Бульдозера даже дух захватило от столь грандиозной перспективы. Однако он тут же вернулся на землю:
— Но мы не должны забывать, что Мальмстрём и Мурен вооружены.
Гюнвальд Ларссон пожал плечами: подумаешь…
— Ничего, как-нибудь, — сказал Колльберг.
Они с Гюнвальдом Ларссоном сумеют постоять за себя. Да и вряд ли Мальмстрём и Мурен будут сопротивляться, когда поймут, что попали в безвыходное положение.
Бульдозер словно прочел его мысли.
— И все-таки нельзя исключать возможности того, что они с отчаяния пойдут на прорыв. Тут уж придется тебе вмешаться.
Он указал на эксперта по слезоточивым газам. «Газовщик» кивнул.
— Кроме того, с нами пойдет проводник с собакой, — продолжал Бульдозер. — Собака бросается…
— Это как же, — перебил его Гюнвальд Ларссон. — На ней что, противогаз будет?
— Неплохая идея, — сказал Мауритсон.
Все вопросительно посмотрели на него.
— Значит, так, — вещал Бульдозер. — Случай первый: Мальмстрём и Мурен пытаются оказать сопротивление, но встречают сокрушительный отпор, атакуются собакой и обезвреживаются слезоточивым газом.
— Всё одновременно? — усомнился Колльберг.
Но Бульдозер вошел в раж, и отрезвить его было невозможно.
— Случай второй: Мальмстрём и Мурен не оказывают сопротивления. Полиция с пистолетами наготове вламывается в квартиру и окружает их.
— Только не я, — возразил Колльберг.
Он принципиально отказывался носить оружие.
Бульдозер заливался соловьем:
— Преступников обезоруживают и заковывают в наручники. Затем я вхожу в квартиру и объявляю их арестованными. Их уводят.
Несколько секунд он смаковал упоительную перспективу, потом бодро продолжал:
— И наконец, вариант номер три — интересный вариант: Мальмстрём и Мурен не открывают. Они чрезвычайно осторожны и могут не открыть, если сигнал покажется им не таким, как обычно. С Мауритсоном у них условлено, что он в таком случае уходит, ждет где-нибудь поблизости, а ровно через двенадцать минут возвращается и звонит снова. Мы так и поступим. Выждем двенадцать минут и позвоним опять. После этого автоматически возникает одна из двух ситуаций, которые мы уже разобрали.
Колльберг и Гюнвальд Ларссон выразительно посмотрели друг на друга.
— Четвертая альтернатива… — начал Бульдозер.
Но Колльберг перебил его:
— Альтернатива — это одно из двух.
— Не морочь голову. Итак, четвертая альтернатива: Мальмстрём и Мурен все равно не открывают. Тогда вы высаживаете дверь…
— …вламываемся с пистолетами наготове в квартиру и окружаем преступников, — вздохнул Гюнвальд Ларссон.
— Вот именно, — сказал Бульдозер. — Точно так. После чего я вхожу и объявляю их арестованными. Превосходно. Вы запомнили все слово в слово. Ну что — как будто все варианты исчерпаны?
Собравшиеся молчали. Наконец Цакриссон пробормотал:
— А пятая альтернатива такая, что гангстеры открывают дверь, косят из автоматов нас всех вместе с собакой и сматываются.
— Балда, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Во-первых, Мальмстрёма и Мурена задерживали не раз, и при этом еще никто не пострадал. Во-вторых, их всего двое, а у дверей будет шестеро полицейских и одна собака, да еще на лестнице десять человек, да на улице два десятка, да один прокурор на чердаке — или где он там намерен пребывать.
